Дары Кандары.Сборник(СИ) - Батхен Вероника Владимировна

дожидался Джуда, кучерявые девки истосковались без поцелуев, а какой-нибудь капитан Пушка только и

ищет в команду молодого свирепого храбреца. …Осталась сущая мелочь. В последний раз Джуд окинул

взглядом стройный профиль «Дамиетты» – под лучами апрельского солнца она как никогда походила на

чопорную фламандку – взял сундучок поудобнее и зашагал куда глаза глядят. Мимо шикарных шхун и

утлых рыбачьих судёнышек, мимо пышных, словно аристократы, королевских судов и хищных каперов…

«Быстрый» слишком обшарпан, на «Мальтийце», капитан сволочь, а вот узкая, словно морда борзой

«Арабелла» – самое то. Ладонь Джуда потянулась пригладить короткие словно скрученные из бронзы

волосы… да, птичка. За голенищем прятался любимый испанский нож – подхватить верёвку у горла так,

чтобы не срезать кожу, потом побриться, сменить рубаху – и чем я не капер Хамдрам?... Аааааах!!!!

Боль оказалась такой неожиданной, что Джуд упал на колени. Лезвие и ладони были в крови, тёплые

капли стекали по грязным перьям. Кровоточила верёвка. Из надрезанных серых волокон сочилось алым,

словно Джуд рассадил себе кожу. Вдруг – то ли от ветра то ли от солнца – показалось, что мёртвая птичья

голова шевельнулась и злобно зыркнула. Что за дьявольская чертовня? Джуд попробовал снять верёвку

руками, кольцо моментально сжалось, перехватив горло. И молитву прочесть не вышло – верёвка впивалась

в шею на каждое «отче наш». Дрожащей рукой Джуд поскрёб в затылке – похоже, он попал в переплёт. А

куда податься матросу, у которого неприятности?

Трактир «Отсоси у адмирала» был самым шумным и многолюдным в порту. Офицеры в расшитых

мундирах заглядывали туда редко, а вот матросы, гарпунёры, вербовщики и прочий сомнительный, но

весёлый морской народ охотно пил и закусывал в заведении. Мало кто имел силы удержаться от соблазна

отсосать четверть пинты ямайскго рома через дырочку в «адмиральском» бочонке – те, кто мог не пролить

ни капли и остаться стоять на ногах, не платили за выпитое. Джуд не прочь был попробовать тоже.. при

случае, а сейчас не стоило и пытаться. И без того тяжкий запах падали вызвал гримасы на лицах

немногочисленных в утренний час посетителей.

Одноглазый трактирщик, похожий на стареющего хорька, остро глянул на нового гостя.

– Плата втрое. За постой тоже.

– Ты чего, перекушал с утра, хозяин?

– Втрое или вали. Кроме меня в Бристоле тебе койку никто не сдаст, – спокойно сказал трактирщик и

отвернулся к стойке.

«Чтоб ты лопнул от жадности» подумал Джуд, но произнёс другое:

– Рома. Мяса. И комнату на три дня.

– Три с половиной… Пять шиллингов. И имей в виду, девка с тобой не ляжет. По крайней мере моя, –

подбил итоги трактирщик, – Джинни, детка, тушёной баранины и ещё порцию рома!

Злой как чёрт, озадаченный Джуд сел за дальний угловой стол. Все вокруг понимают, что он в полной

жопе. Но, чтоб черти трясли капитана Мюррея, вместе с трёпаной «Дамиеттой» и вонючими альбатросами,

что случилось?

Пышногрудая Джинни проворно выставила на стол тарелку с дымящимся мясом, кусок серого хлеба,

кувшин и кружку. Служанка не улыбалась и даже вид золотой монеты, словно случайно вынутой из

кошелька, не привлёк её взор. Джуд вздохнул и принялся за еду. Вонь дохлятины портила аппетит, но

сладкий и крепкий ром сглаживал неудобство, словно масло смиряет буйство волны. О поверье не убивать

чаек Джуд слышал ещё от деда Хамдрама и рыбацкие байки не мешали ему воровать из гнёзд и высасывать

чаячьи яйца. Взрослых птиц тоже случалось подбивать палкой, на вкус они были так мерзки, что Джуд

предпочитал голодать или таскать рыбу из чужих лодок. Говорят, у матросов другие законы… за три

«настоящих» рейса он наслушался и про пламя святого Эльма и про старика Голландца и про девок с

собачьими головами и про мисс Бурю, которую моряки пугали, сняв штаны всей командой… а вот про

альбатросов запамятовал…

…Вард плавал с севера на юг,

Любил щипать за щёчки юнг,

Он вешал турок вдоль стропил,

И такелаж в порту пропил,

Как только грянет пушек гром,

Сэр капитан глотает ром.

До самых северных морей

Задиры Варда нет храбрей…

Нестройный матросский хор затянул долгую песню про подвиги капитана Варда – самого дерзкого,

бесстрашного и развратного парня на всех английских судах. Говорили, этот чудак два года провёл в плену

у алжирских пиратов, после чего начал резать всех мусульман, которых встречал в морях, и обзавёлся

сомнительными привычками… Словно чёрт дёрнул Джуда за язык – пьяным голосом Хамдрам переиначил

завершающую строфу куплета:

…И капитан ваш знаменит

Не только тем, что содомит!

Чернокудрый, смазливый матрос вскочил, словно его укололи в спину. Хищной кошкой метнулся он

к наглецу, на ходу доставая нож:

– Встать, вонючка! Встать и отвечай за свои слова!

Джуд подумал и помотал головой. К их столу уже бежал трактирщик, но смазливый успел раньше –

он хотел полоснуть по глазам и ошибся – нож только слегка задел щёку Джуду. Боли не было. Несколько

капель крови шлёпнулись в тарелку из-под баранины – и всё. Трактирщик уже оттащил драчуна и что-то

ему втолковывал, отчаянно жестикулируя. Трезвеющий Джуд тронул пальцем щёку – она была сухой и

горячей, рана затягивалась. О как! Подумав ещё с минуту Джуд встал и вышел во двор. Положив левую

руку на каменную приступку, он взял нож и шарахнул по пальцам. Кусок ногтя с подушечкой среднего

пальца отрубило почти что напрочь. Боли не было. Словно псих, Джуд ещё раз чиркнул ножом – ломтик

плоти упал на землю, а рана начала аккуратно затягиваться. Нового ногтя не выросло, зато рубец через

полчаса выглядел старым шрамом.

До глубокой ночи Джуд сидел во дворе. К вечеру заморосило, буршлат отсырел от дождя, грудь

невыносимо чесалась, словно черви пробрались под рубашку. Посетители кабака, девицы и даже собаки

обходили сидящего стороной. Трактирщик молчал – он получил свои башли, а где болтается гость, его не

касалось. Куда идти за советом и помощью Джуд не знал и даже представить себе не мог. Он был родом из

Ливерпуля, дед Хамдрам давно умер от пьянства, Хамдрам-отец утонул в Мерси, едва успев заделать

мамаше двоих детишек, Мэри Хамдрам была замужем трижды, от каждого брака в домишке появлялись

новые малыши и все они хотели хлеба с селёдкой. Старший брат, рыжий Бони, уплыл на дальние острова

поохотиться за чёрным деревом, два года как от него не было весточек. Самого Джуда мамаша с десяти лет

сдала дядьке Филу – кожевеннику и святоше. У них с тёткой сыновей не было, Джуда воспитывали как

родного, в четыре руки – постом, розгой и трудом, каждодневной вознёй с вонючими кожами. До

шестнадцати он терпел, но когда окончательно стало ясно, что дядя хочет окрутить его со своей Бет,

двадцатипятилетней дурёхой, а затем и передать дело наследничку – Джуд сбежал. Дождался, когда Бони

приедет потрясти перед матушкой золотом, и упросил-таки братца взять с собой. Год плавал юнгой на

«Мэри-Сью», потом перебрался на «Дамиетту» уже матросом… И дружков кроме старого Билли особо не

завелось.

Бездействие утомляло пуще работы – за годы службы Джуд отвык отдыхать. Он поднялся и вышел в

ночь – да, бристольские улицы не похожи на коридоры монастыря, но будь что будет. Ноги сами водили его

по закоулкам, мимо луж и сточных канав, драк и шумных матросских танцев. Добропорядочные горожане

давно уснули, затворив ставнями узкие окна. Только воры, шлюхи и запоздалые пьяницы нарезали круги от

трактира к трактиру. В иное время Джуд охотно б повеселился, но сейчас он искал тишины. И вот, из-за

тёмного поворота проявилась громада церкви. Острые мрачные шпили, каменная ограда, открытая дверь –

заходи, добрый человек, если приспичило помолиться. Озираясь по сторонам, Джуд вошёл в длинный зал –