История Португалии - Жозе Эрману Сарайва

Двадцать девятого августа 1498 г. португальские корабли покинули Индию и спустя примерно год вернулись в Португалию. В пути потеряли одно судно; около половины членов экипажей не вынесли лишений плавания. Выжившие вернулись на берега Тежу летом 1499 г. Устроенный им прием свидетельствует об осознании значимости предпринятого плавания: король разослал во все города и поселки указы с распоряжением устроить торжественные процессии и празднества в честь замечательного события.

37. Экономика и общество

Примерно в 1440 г. Фернан Лопиш упоминает, как о безвозвратно утраченном, о торговом процветании Лиссабона в XIV в., когда от четырехсот до пятисот кораблей стояли на якоре в виду города, а лодки из Алмады были вынуждены причаливать в Сантуше, поскольку не могли найти ни пяди свободного места у берега. В ту пору улицы были полны лавок, принадлежавших иностранцам; представители каждой нации имели по нескольку торговых домов: генуэзские, ломбардские, каталонские, мальоркские, миланские, корсиканские, бискайские. Все рухнуло: «Началась война, и родился другой мир, очень непохожий на предыдущий; умножились печали, с которыми многие оплакивали свою несчастную убогость».

Летописец приписал причину упадка войне Фернанду I против Кастилии. Однако причины заключались не только в политических ошибках, но и в стремительном обесценивании денежной единицы, явившиеся результатом: увеличения количества кредитных обязательств без соответствующего роста золотой и серебряной денежной массы; дезорганизации внутреннего производства в результате кризиса села; экономической депрессии севера Европы, вызванного Столетней войной; конкуренции со стороны итальянских купцов и купцов из других стран, располагавших большими капиталами и пользовавшихся поддержкой международных торговых сетей; развитие национального духа, отражавшегося в экономических играх, преобразуя капиталистическую деятельность на внешних рынках в колониальную эксплуатацию.

Войны, которые вел Фернанду I, особенно уничтожение португальской эскадры, а затем война за независимость ускорили эволюцию, которая явилась результатом главным образом внешних факторов. Фернан Лопиш дал такое представление о степени обесценивания денег: «За сколько прежде принимали 1173 добры[86], позднее принимали едва лишь одну добру».

В период кризиса пошатнулись оба столпа, на которые опиралась прежняя экономика: внешние рынки, на которые импортировали, и внутренние условия, которые позволяли экспортировать. Новые социальные условия, вызванные давлением на село со стороны монетарной экономики, теперь отразились, в свою очередь, на экономическом развитии.

Жалоба, с которой в 1394 г. обратились землевладельцы в кортесы, дает наглядное представление о положении дел в то время. «Сир, земледельцам Ваших королевств причинен большой ущерб из-за отсутствия работников, и они находятся на грани потери своего состояния. Потому что эти работники просят и забирают себе такую поденную и жалованную плату, что господа не могут иметь свою выгоду [то есть хозяева не могут получить прибыль от производства]. И хуже всего то, Сир, что никто из высокопоставленных [никто из тех, кто принадлежит к высшим классам] не может иметь ни одного слуги, поскольку все они, Сир, хотят жить среди людей своего круга, то есть погонщиков мулов и других людей низкого происхождения, которые сажают их за стол и вместе с ними едят и пьют. И они уже осмеливаются говорить, что хотят жить у тех, у кого заблагорассудится, как в действительности и делают!»

Именно эта дерзость — желание любого жить, у кого хочет, — несколькими годами ранее привела на трон Авишского магистра. И возвращение к прежнему положению стало невозможным. Получив жалобу, содержание которой мы только что узнали, король решил вновь ввести в силу порядок установления цен «добрыми людьми», то есть землевладельцами. Однако есть многочисленные свидетельства того, что в течение последующих десятилетий положение дел не изменилось: жалованье не уменьшилось, народ на селе не успокоился, сельскохозяйственная активность продолжала снижаться. В этот период увеличился импорт пшеницы из Франции, Англии, Кастилии. Показания Фернана Лопиша свидетельствуют о том, что экспорт вина и оливкового масла в XV в. был гораздо меньшим, чем в XIV веке.

Таково было состояние экономики, непосредственно предшествовавшее началу морской экспансии. В экономике государство будет действовать точно так же, как и в политике: стремиться к централизации. Оно берет на себя управление ситуацией, само проявляет инициативу в проведении мероприятий, распоряжается их результатами. Первым крупным предприятием стало завоевание Сеуты в 1415 г., города, который, помимо других причин для пробуждения алчности, был воротами в богатую зерном область.

С тех пор государство становится крупным купцом, а торговой деятельностью, в большинстве своем, занялись государственные чиновники. Перед лицом новых задач предприятия перестают быть делом мелких предпринимателей. Для торговли теперь требуются верфи, арсеналы, армия. Только у государства есть необходимые деньги и прерогативы. Функция, прежде осуществлявшаяся торговцем, который, следуя за своими мулами, ходил по ярмаркам, собирая, алкейри за алкейри, алмуд за алмудом, оливковое масло и вино, которые затем богатый буржуа из Лиссабона вывозил из страны, отныне стала осуществляться служилыми людьми короля, откупщиками с островов, капитанами крепостей, в которых скапливались доходы от торговли с африканцами. Купец уже не может конкурировать, если только ему это право не жалует сам король.

Такая экономическая централизация несет с собой очень важные социальные последствия. Быстро приходит в упадок городская буржуазия; ее попытки вернуться к прежним порядкам, вызванные потоком богатств в результате открытия новых земель, будут нейтрализованы преследованиями евреев, поскольку очень часто богатыми людьми оказываются евреи, и у инквизиции всегда будет стремление называть евреями хозяев крупного движимого имущества. Дворянство восстанавливает свою экономическую мощь, а с ней и социальный престиж. Оно перестало испытывать душившую его конкуренцию торговцев, отправлявших в свои сундуки прибавочную стоимость от сельского труда. В новой экономике ключевые позиции оказались в руках у дворян. Они теперь клиенты короля, и именно они с большой легкостью добиваются от него пенсий, рент, должностей, участия в заморских компаниях, которые представляют собой прекрасную возможность для обогащения. Те самые дворяне, о которых Фернан Лопиш писал в 1440 г. как о «людях столь низкого происхождения, что не стоит о них и говорить», в 1455 г. протестуют против предоставления королем привилегий «портным, сапожникам, цирюльникам, пахарям, людям, которых стыдятся даже их более родовитые вассалы». Именно в XV в. строятся первые большие дворцы дворянских семейств: Гимарайнш, Алвиту, Семпре-Нойва, Агуади-Пейшиш. Тогда же в Португалии вводится и распространяется мода на геральдические гербы, завезенная из других стран. В 1498 г., когда был открыт морской путь в Индию, были упразднены устаревшие пенсии дворянам (контиаш), поскольку дворяне уже не нуждались в них.

Экономическая жизнь сосредотачивается в прибрежных районах, одновременно управляющая деятельность государства концентрируется на экономике и военной политике в заморских владениях. Это государство, взор которого обращен к морю, но именно поэтому оно повернуто спиной к континентальному населению. Начиная с XV в. прекращаются усилия по колонизации внутренних районов, которая осуществлялась со времен возникновения независимого королевства. Провинция теперь всего лишь периферия города. Деревенская жизнь входит в состояние глубокого застоя и сохранит многочисленные средневековые пережитки вплоть до конца XIX века.

38. Португальское возрождение XV века

Наиболее важными свидетельствами культурной жизни Португалии середины XIV в. являются хроники Фернана Лопиша, книга «Верный советчик», появление стиля мануэлину[87] и возникновение португальской школы живописи, первым и наиболее крупным произведением которой стал полиптих из Жанелаж-Вердиш[88]. Эти произведения сильно отличаются друг от друга, но вместе с тем несут общие черты — ощущение сложности и абсолютной оригинальности. Это истинно португальские произведения, а не португализация зарубежных течений. Опираясь на них, можно говорить о португальском возрождении XV в.

В то время количество написанных книг было небольшим. Несомненно, в XV в. писали гораздо меньше, чем в XVI в.; но разница не настолько велика, как та, что существует сегодня в отношении известных произведений каждой из этих эпох. В конце XV столетия в Португалии появились первые типографии; первая книга была издана в городе Шавиш[89] в 1489 г. Теперь каждая книга имела сотни копий, и вероятность ее полного исчезновения стала крайне невелика. Но даже после этого бывали случаи, когда сохранялись единственные экземпляры книг, а от некоторых изданий до наших дней вообще не сохранилось ни одного экземпляра. До тех пор пока не заработали типографии, книги писались в единственном экземпляре или в крайне незначительном количестве копий по распоряжению лиц, желавших иметь их у себя. И многие из тех книг исчезли навсегда.