Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив - Фрост Шарлотта

Налетел сквозняк, огонь в камине дрогнул, пламя свечей заколебалось, и в неверном свете резко вырисовались заостренные черты его лица. Мари заметила, как на шее его набухла и запульсировала вена.

Тут, словно в ответ на призыв Мелиссы, двери распахнулись, и в залу из прихожей вошел Феликс. Он кутался в припорошенный снегом полушубок, на темных волосах таяли крупные снежинки.

– Ходил в сад проветриться, – небрежно бросил он. – Ох и холодрыга на улице, бр-р-р… Метет, как в аду!

– Феликс… – начала Мелисса, поднимаясь.

Ее кузен быстрым шагом поспешил наверх, не оглядываясь.

Мелисса нервно дернулась, собираясь пойти за ним, но все же сдержалась.

В холл вошел повар.

– Все почти готово!

– Ну вот, – потер руки Йозеф. – Пора переодеваться к ужину!

Гости потянулись наверх.

…Летчик разгладил покрывало, аккуратно расставил баночки с лекарствами на туалетном столике у кровати. Потом достал из шкафа белую рубашку и нарядный пиджак и, пощипывая подбородок, уставился на разноцветные галстуки в шкафу.

В номер постучали.

Летчик приоткрыл дверь. На пороге стоял Феликс.

– Что-то случилось? – спросил Симон.

– У меня? Нет-нет, что вы… Да впустите же вы меня! Нехорошо томить гостей на пороге… Что за воспитание! – Феликс в нетерпении пнул дверь коленом.

Летчик нахмурился, но все же посторонился.

Феликс втиснулся в комнату и огляделся.

– Хм, ну и чистота у вас! Как в больнице. Скукотища! А это что за допотопная одежонка? Вы ее в музее выкопали?

Он взял пиджак, брезгливо повертел его в руках и бросил его на кровать. Затем побродил по комнате, провел рукой по подоконнику, прошелся пальцами по крышкам баночек на тумбочке.

– Вы что-то хотели, Феликс? – спросил летчик, хмурясь.

– Да-да, – рассеянно отозвался тот, не смотря на Симона. – Хотел узнать у вас, в котором часу ужин? И не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить?

Симон крякнул, повел шеей и в удивлении уставился на него.

– Ужин через десять минут, вы же слышали. Еды у меня здесь нет.

Феликс вздохнул. Выдвинул пару ящиков, заглянул в шкаф.

– Что вы себе позволяете! – Щеки летчика медленно начали наливаться багрянцем и вскоре приобрели цвет спелой вишни.

– Да не нервничайте вы так! Вижу, действительно ничего у вас нет, не врете. Ну что же, я пойду вниз. Проголодался, как волк!

Он вышел из номера и быстрым шагом направился к лестнице, что-то насвистывая.

Летчик возмущенно фыркнул, выглянул в коридор и проводил Феликса взглядом. Он уже собрался было захлопывать дверь, как вдруг услышал какие-то звуки из коридора справа. Летчик вгляделся в темноту, слабо освещенную закопченными светильниками.

Тут одна из дверей распахнулась, и свет из комнаты пролился на каменные плиты пола.

«Кажется, это номер Феликса», – снова удивился Симон.

Дверь приоткрылась еще на пару сантиметров, свет в комнате выключили, но человек все еще стоял на пороге, будто проверял, нет ли кого в коридоре. Затем дверь распахнулась полностью, и из номера выскользнула мадам Бриль. Она быстро захлопнула дверь и поспешила к себе в номер.

Летчик проводил ее задумчивым взглядом. Он покачал головой, пожевал губами и еще сильнее нахмурил лоб.

Глава 19

И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего…

За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание.

И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.

Мари быстро переоделась в светло-голубое платье, собрала волосы в высокую прическу и спустилась в залу.

Уже на ступенях веселый гул подхватил ее и, как игривый морской прибой, утащил за собой в сверкание и блеск праздника.

Дом светился огнями. Сияла елка, и аккорды вальса кружили под сводами высокого потолка. Стол изнывал от изобилия серебра, хрусталя и фарфора.

Блеск залы, топот и смех оглушили Мари. Она тряхнула головой и провела рукой перед лицом.

– Валтасаров пир58, – пробормотала, чувствуя, что перед глазами начинают плясать разноцветные точки.

– Ты о чем? – удивился Женька, озирающий приготовления к ужину с ясным лицом человека, присутствующего при сотворении чуда.

Мари потрогала кулон на груди.

– Да так, – тихо ответила она, – что-то у меня сегодня сердце не на месте.

В холле было весело.

Мишель оседлал новую игрушечную лошадку и скакал вокруг елки, выкрикивая что-то задорное, боевое и совершенно неразборчивое.

Анюта сидела на полу среди груд оберточной бумаги. Замерев от восторга, она одной рукой прижимала к груди метрового Кота Батона – плюшевую игрушку в виде подушки. Другой рукой она поглаживала стопку книг в красочных обложках, с которых подмигивал мальчик с зигзагообразным шрамом на лбу.

Управляющий переоделся в атласную рубашку фисташкового цвета. Он бегал около стола и в возбуждении шевелил кустистыми бровями. Ван Фу суетился рядом.

Они с удивительным проворством метали на стол блюда со снедью. Чего там только не было! Жаркое из телятины и дичь, цыплята и золотистые куриные крылышки, тарелки с мясными пирогами и салаты. За ними последовали пиалы с душистым супом и чесночные гренки, затем жареные колбаски с капустой и картофельным салатом. И, конечно же, бесчисленные тарелки с сырами на любой самый изысканный и требовательный вкус.

– Амадей, не путайтесь у нас под ногами! – прикрикнул управляющий.

Кот настойчиво терся головой о его ботинки и громко мяукал, потеряв самообладание от умопомрачительных запахов.

– Я же наступлю вам на хвост! Где ваше достоинство?

– Мяу! – обиженно сказал Амадей.

Он взмахнул хвостом и отошел от стола на безопасное расстояние. Потом сел прямо в горшок с карликовым деревцем, поджал под себя лапы и стал наблюдать за приготовлениями из-под полуопущенных век.

Наконец, на стол водрузили сочного пятикилограммового фаршированного гуся, пышущего жаром.

Рядом примостили блюдо с хорошо прожаренным, покрытым хлебными крошками карпом. Прозрачный сок, блестевший на дольках лимона, вызвал у Мари оскомину.

Женька следил за руками управляющего, затаив дыхание.

– Горбатые моллюски… Что за великий человек! – пробормотал он отчего-то севшим голосом. – Даже мне всего этого не съесть…

Наконец раскрасневшийся повар, кряхтя от натуги, вынес из кухни горячий рождественский пудинг с веточкой остролиста.

– Фу! – Управляющий смахнул бисеринки пота со лба. – Ну вот, все почти готово. – Он придирчиво оглядел ломящийся от яств стол. – Эх, и зачем я сам себе палки в колеса вставляю! – пробормотал он себе под нос. – Ну да ладно, Рождество – моя слабость. Ван Фу, звони к ужину!

Мелодично забренчал колокольчик, и гости принялись отодвигать кресла и рассаживаться.

Во главе стола восседал Зиггер. Глаза его возбужденно блестели, и наряд находился в полном соответствии с выражением лица: к праздничному смокингу и шелковой рубашке добавился сиреневый бант, украшенные камнями запонки и китайская нефритовая подвеска на поясе. На лице его играла загадочная улыбка Моны Лизы.

– Вы сегодня в прекрасном расположении духа! – заметила Мари.

Хозяин лишь улыбнулся еще загадочнее и сделал большой глоток вина.

Повар принес новое блюдо, тщетно пытаясь найти для него свободное место на столе.

– Ох, это же пирог с почками! Моя покойная матушка всегда пекла такой к Рождеству… – Зиггер приложил к глазам белый батистовый платок. – Да, прошлое все ближе и ближе…

Елена с задумчивым и несколько печальным выражением лица крутила в руках салфетку.

– Доченька, с тобой все в порядке? Ты сегодня выглядишь совершенно неподобающе рождественскому ужину! – участливо сказала мадам Бриль. – И этот рот скорбной скобочкой… Дорогая моя, такие губы сейчас не носят!