Жатва дьявола - Поль Виалар

Замечательно, что этот класс (ведь речь здесь идет именно о классе), имущественные интересы которого так пострадали (нельзя обойти молчанием опустошенные войною области), больше всех проливший своей крови в сражениях (семьсот тысяч убитых, пятьсот тысяч инвалидов), потерявший лучших своих работников, потому что война отняла у него так много молодых и трудоспособных людей, сразу же взялся за работу и очень быстро, несмотря на кровопускания, которым его подвергли, сумел восстановить свое положение. Конечно, тут сыграли роль пособия, которые выплачивали семье мобилизованного, пока он был на фронте: это были деньги неожиданные, необычные, и зачастую их частично откладывали, — так плохо еще в деревнях знали, на что их можно истратить. Каким-то чудом в конце войны сельские хозяева выплатили ипотечный долг, — для этого понадобилось найти где-то денег, а найти их можно было только в обогащении. Разумеется, крестьяне стали лучше питаться, больше тратить, и вое же в тысяча девятьсот девятнадцатом году у них появились наличные средства, каких не знала деревня в тысяча девятьсот четырнадцатом году. Бесспорно, они казались теперь богаче прежнего, но было ли это так в действительности, раз они внутренне изменились и у них разгорались аппетиты, появились новые цели? Однако материально они стали богаче, отчасти благодаря гибкости экономики, всяким льготам и развернувшемуся у крестьян духу предприимчивости; да, они стали богаче, но далеко не так, как это тогда утверждали. Они поднакопили денег, но эти сбережения им нужно было использовать на покупку нового инвентаря, которого требовали возникшие новые методы сельского хозяйства, на ремонт дома и служб, который из-за войны не делали долгие годы; крестьяне все откладывали эти необходимые расходы, но рано или поздно должны были их произвести. И все-таки они разбогатели — не зря же они бросились тогда покупать землю, а из-за этого цены на нее вскочили, да и найти продажной земли стало невозможно.

Вот еще одно доказательство того, что хоть все эволюционировало, а по сути дела ничего не изменилось. В конечном счете, несмотря на все потрясения, вызванные войной, эти перемены не принесли глубоких и коренных преобразований в организации земельной собственности и ее эксплуатации. Освобожденная от большой части своих долгов, крестьянская земельная собственность окрепла, все возрастало количество хозяйств, возделывавших не арендованную, а свою собственную землю. Некоторые бедные крестьянские семьи, при помощи пенсий, с большой щедростью назначавшихся при увольнении из армии, особенно во вспомогательных войсках, да денег, полученных за продажу скота, или сбережений из батрацких заработков (как это было у Альсида), покупали клочок земли и вскоре уже начинали метить выше и дальше. Случалось, что упорный труд всей семьи, где и дети, еще не достигшие десятилетнего возраста, уже брались за грабли на сенокосе, кормили скот или помогали взрослым набивать сеном сараи и сеновалы, да постоянная воздержанность, добровольные лишения и удача, спасавшая от болезней или посылавшая хороший урожай, позволили некоторым стать мелкими собственниками, а затем и зажиточными хозяевами. Но нигде это не давалось легко, сбережений не хватало, нужно было подстерегать удачу, и Адель, так же как Альбер, так же как Альсид, хорошо это знала.

История трех этих человек и тех, кто их окружал, отнюдь не является темной крестьянской драмой — она просто рисует душевное их состояние, упорство их, стремление к желанной цели, подогреваемое тем, что их надежда стала осуществимой. Игра велась свободно, она была жестокой, беспощадной. А когда Адель спрятала в черный бумажник брата между оставшимися еще кредитками расписку Мишеля Обуана, она вовсе не думала, что сделала что-то дурное. Она радовалась, что одержала законную победу, по сравнению с которой многие победы, одерживаемые в городах, — например, торжество одного дельца над другим, — можно назвать детской забавой.

Итак, Люсьенна и Мишель, опьяневшие или потерявшие разум любовники, чувствовали теперь неуверенность в будущем, тогда как Адель была спокойна, конечно, относительно. Зная, что будущее чревато превратностями и опасностями, она была уверена только в том, что ей необходимо любыми способами и средствами достигнуть определенной цели и пойти ради нее на риск не в силу непреложной истины: «Кто ничем не рискует, ничего не имеет», а просто потому, что это было единственным средством добиться желанной цели, как в свое время единственным средством для этого было не дать старику Гюставу, вступившему на путь безумств, дойти до конца этого пути.

И, зная, к чему она теперь идет, Адель не забывала и того, что вскоре должно было стать необходимым. Мужа она оставила в покое, ни во что его не посвящала, и он жил безмятежно, радуясь своей относительной свободе, сытной еде и купленному для него велосипеду; но для ее замыслов и даже для теперешних земельных приобретений необходимо было увеличить семью, а следовательно, подыскать Альберу жену, которая родит ему детей. Но подыскать Альберу жену было не так-то просто. Разумеется, самое лучшее сосватать дочку не каких-нибудь богатеев, но и не из нищей семьи, девушку здоровую, чтобы она стала надежной помощницей да пришлась бы ко двору, как хорошая племенная производительница и хорошая хозяйка, — у матери сил становилось все меньше, да и сердце у нее ни к чему не лежало после смерти Фирмена. Найти Альберу жену было задачей важной и нелегкой.

Ведь заняться этим пришлось одновременно с другими хлопотами: предстояло довести до конца дело с Обуаном, а оно было неразрывно связано с положением Альсида. Но первая одержанная победа, которую Адель поклялась себе довершить другими успехами, укрепляла у старшей сестры Альбера уверенность, что все пойдет хорошо. Пусть только сработает пружина, которую она завела ключиком, лежащим теперь в черном бумажнике. Сейчас, когда следовало выждать, предоставив событиям развиваться естественным путем, Адель чувствовала себя безоружной, но она могла оказывать некоторое влияние на Люсьенну и поэтому встречалась с нею чаще, чем прежде.

А Люсьенна, чем дальше, тем больше думала о возвращении Альсида. Оно должно было произойти через несколько недель после истечения срока закладной, которую Мишель Обуан выдал хозяевам «Края света». Адель знала, что делала, назначая эту дату для уплаты долга. Если даже не все еще будет кончено до этого времени, то все же дело зайдет так далеко, что повернуть вспять уже будет невозможно.

Мечта ее должна была осуществиться — все шло к развязке. Да и могло ли быть иначе? Ведь это было логично. Всем известно, что такое азартная игра: стоит человеку сунуть палец в ее шестерни — его втянет всего, если только он не поразительный мастак или просто шулер. Благодаря деньгам, которые Обуан занял у Женетов, он заплатил свой долг Буано, и это позволило ему продолжать сражения за зеленым столом — с самим Буано и с другими игроками из его компании; Адель не ошиблась, когда помогла ему залезть в трясину. Он попросил сто десять тысяч франков, а на самом деле должен был девяносто тысяч; двадцать тысяч он хотел оставить себе, чтобы играть на них и отыграться. Первое время он действительно понемногу выигрывал у своих противников, и можно думать, что они, не зная, как обстоят его дела, как близок он к разорению, из-за которого они лишатся источника своих карточных доходов, нарочно завлекали его этими выигрышами в крупную игру. Как бы то ни было, через несколько недель у него опять начались неудачи, и он проиграл ту сумму, которая, как он надеялся, могла его спасти. Он увеличил ставки, повел рискованную игру, и, так как не мог больше просить в долг у Женетов (он даже не заговаривал об этом ни с Адель, ни с Люсьенной, и Адель узнала о его проигрышах только от вовского нотариуса, попросив у него сведений о своем должнике), он заложил в банке часть своей земли, не зная, как и когда ему удастся уплатить по закладным.

Адель было выгодно, чтобы Обуан запутался, — это входило в ее планы. Она не собиралась мстить ему за то, что он бросил ее и сошелся с Люсьенной, — нет, она поставила крест на прошлом, и хотя не прочь была мимоходом унизить неверного любовника, стремилась только к одному: достигнуть поставленной цели. События развивались хорошо и даже слишком быстро, по ее мнению. По закладным Обуану надо было платить в банк еще не скоро, и Адель заставила нотариуса поклясться, что он раньше чем кого бы то ни было уведомит ее — заплатил ли Обуан или его землю пустят в продажу (она ссылалась на соседство и на то, что Женетам необходимо увеличить свои владения). Но ведь она не могла внести задаток и только обязалась прийти в нужный момент к нотариусу, чтобы заключить полюбовную сделку на покупку земли по той цене, которую он назначит. Однако для этой сделки ей нужно было держать наготове порядочные деньги, а между тем она еще их не собрала.