История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

В то время как торговля Нидерландов с заокеанскими странами находилась в большинстве случаев в руках привилегированных акционерных компаний, существование которых исключало возможность торговли отдельных купцов с этими областями, Россия являлась одним из тех государств, где всякий голландец мог свободно торговать. Для нидерландского купечества именно здесь открывался широкий простор для применения своих капиталов и своего опыта.

Савари исходит из того, что торговля совершается на Архангельск, и торговлю в этом городе он находит для иностранцев наиболее выгодной: «Для того чтобы торговля с Московским государством шла успешно, желательно, чтобы она сосредоточивалась целиком в Архангельске»{247}. Это соответствовало действительности: во второй половине XVI и XVII ст. Архангельск являлся центральным пунктом торговли с Западом. «История Архангельска, — справедливо замечает Б. Г. Курц, — есть не что иное, как история русской внешней торговли с Западной Европой со времени Иоанна Грозного до преобладания петроградской торговли». Значение его было столь велико, что, как указывает тот же автор в другом месте, во время Архангельской ярмарки торговая жизнь самой Москвы ослабевала вследствие выезда купцов в Архангельск{248}. Не только частные купцы, но и сам царь отправлял в Архангельск, по словам англичанина Коллинса, огромное количество мехов, мыла, пеньки, льна, которые там обменивались на шелковые ткани, меха, бархаты, парчи, атласы, сукна и другие товары{249}.

Шведский комиссар де Родес в своем донесении о русской торговле производит подсчет расходов по перевозке товаров из-за границы в Москву или из Москвы за границу на Архангельск и сопоставляет их с расходами по перевозке через Балтийское море на Новгород, Нарву, Ревель. Оказывается, что в последнем случае, вследствие уплаты пошлин в Лифляндии и при проходе судов через Зунд, издержки выше, чем при провозе на Архангельск. Но помимо этого купцы придавали, по словам де Родеса, значение еще и другому моменту, говорившему в пользу Архангельска, — тому, что не приходилось «проезжать земель какого-нибудь другого государя, хотя бы они должны были из-за этого плыть кругом 50 или гораздо больше миль»{250}. При проезде же по Балтийскому морю приходилось провозить товары через владения Швеции, которой принадлежала до Петра Ингерманландия. Автор другого шведского сочинения, относящегося к тому же времени, сообщает, что действительно с появлением архангельской торговли балтийская торговля пала, тогда как до этого времени в балтийские порты приходило 200 — 300 судов. Шведы пытались бороться с этим, но безрезультатно{251}.

Кильбургер рассказывает, что «к половине июля все купцы уезжают из Москвы на Архангельскую ярмарку и находятся в дороге на почтовых лошадях 14 дней… В июле приходят корабли, и тогда ярмарка продолжается до сентября месяца, так что корабли идут опять отсюда иногда только в октябре, из чего можно заключить, что купцы из Голландии, Гамбурга и Бремена совершают торговлю с Россией в течение 5 месяцев»{252}.

Однако ярмарочное время не всегда было одинаково. До 1663 г. ярмарка начиналась и оканчивалась в течение августа, но с этого года, по челобитью иностранцев, что ярмарка бывает поздно и только месяц, а корабельный ход от города бывает за морозами опасен, велено продолжить ярмарочное время на 3 месяца, с 1 июня до Семена дня, до 1 сентября. Однако выгоды для русских купцов от этого удлинения срока ярмарки не получилось, ибо с тех пор иноземные корабли стали приходить только к августу, так что русским купцам в ожидании их приходилось напрасно проживать в порту, а иностранцы закупали у них товары перед самым закрытием ярмарки. Вся торговля сводилась к одной неделе, в течение которой наше купечество торговало с ними «свальным торгом поневоле, с великим накладом». Поэтому оно просило позволения торговать и за Семенов день. Действительно, правительство находило, что ограничивать ярмарку началом сентября, как домогались голландцы, невозможно, ибо «торговые промыслы имеют свободу», и в 1679 г. указано быть Архангельской ярмарке без определенного срока{253}.

На противоположном конце Московского государства находился другой торговый центр, где сосредоточивалась торговля с Востоком, — Астрахань. Сюда приезжали персы, армяне, татары, бухарцы, даже индусы; все они известны были у нас под общим именем «кизыльбаши» или «тезики». Иностранцы, посещавшие Московское государство, называют Астрахань большим и многолюдным торговым городом», где «бывает большое стечение народа и прославленная торговля». Сюда доставлялись товары как для потребностей русского населения, так и закупаемые русскими купцами для перепродажи западноевропейским купцам. Описывая свое путешествие по Волге, барон Майерберг заключает его словами: «После 3000 верст течения Волга соединяет принесенные ею воды вечным союзом с неизменным ее господином, Каспийским морем, да еще наделив их приданым. Потому что для отправки армянам, мидянам, парфам, персам и индусам она привозит вверенные ей русскими драгоценные меха собольи, куньи, горностаевые и рысьи. А берет за то у них разные ткани льняные, хлопчатобумажные и шелковые, золотые и серебряные парчи, ковры, сырой шелк, окрашенный в разные цвета, рубины, бирюзу и жемчуг, ревень, закаленные в Бактрианском Низапуре (в Персии) клинки и на обратных судах отвозит все это по бегущим ей навстречу рекам Оке и Москве, даже в самую столицу Московской России»{254}.[18]

О предметах торговли России с Западной Европой дает представление единственная сохранившаяся от того времени торговая книга, составленная, по словам напечатавшего ее И. И. Сахарова, в 1575 и 1610 гг. Эту торговую книгу не следует смешивать с теми торговыми книгами различных купцов западноевропейских государств, которые сохранились в иностранных архивах и в последнее время найдены и опубликованы. В то время как последние представляют собой записи доходов и расходов, различных совершенных этими купцами операций, являются бухгалтерскими книгами, упомянутая торговая книга, сообщающая нам сведения о торговле Московского государства, есть не что иное, как руководство, составленное для русских купцов. Она называется «Книжка описательная, како молодым людям торг вести и знати всему цену, и отчасти в ней описаны всяких земель товары различные, их же привозят на Русь немцы и иных земель люди торговые». В отличие от однородных руководств для торговцев, составленных в эту эпоху в других странах, наша торговая книга, однако, ограничивается сообщением мер и весов и монет, перечнем привозных и вывозных товаров и указанием цен на них покупных и продажных, причем по поводу отдельных товаров, в особенности экспортируемых, даются некоторые полезные для купцов указания. Но ни торговые пути, ни города, ни пошлины, ни всякие иные приспособления для торговли не указываются, как нет ничего об иностранных государствах, с которыми Русь ведет торговлю.

Мы не знаем, говорит И. И. Сахаров, ни причин, побудивших автора к составлению этой книги, ни цели, ни имени его. «Без всякого сомнения, она могла быть составлена только торговым человеком. Из самого состава ее видим, что этим делом занимался человек опытный и сведущий в торговых делах, человек осторожный и знающий хорошо русскую и заграничную торговлю своего времени», в особенности цены русских и иностранных товаров{255}.

Рассмотрев весы и меры «Память, по чему знати купить разные всякие рухляди весчее и в аршинех»), автор во второй части трактует о деньгах и о привозимых в Россию товарах: «Память товарам немецким (т.е. иностранным) всяким, и ефимкам, и золотым, и сукнам, и жемчугам, и всякой купеческой рухляди, почему на Москве и на Мурманском и в немцах купят и продают».

Привозные товары распадаются на одиннадцать групп. Прежде всего идут сукна «о сукнах всяких»), причем автор дает совет: «Сукна смотрите, чтобы были краскою чисты, пежен бы и чалин и полос не было, гниль выщупывай и не местоваты бы были». Перечисляются всевозможные сорта — «брюкиш (от г. Брюгге), полубрюкиш, аглинские, свицкие (шведские), лимбарские (лимбургские), сукна, что делают в Брабанех (в Брабанте)». О сукне брюкиш говорится: «Середняя мера 35 аршин, а мерные приходят и больше; а цвет в брюкишех лучший синь, лазорев, аспиден и голуб». По поводу французских сукон сказано: «По русски шарлат, а иным их сукнам имян не знаем и в лавках их нет». Цены против каждого сорта обозначены по стоимости его в Нарве: «в Ругодиве купили». Указано повсюду название их «по немецки», но из этих названий видно, что это не немецкие, а голландские. Очевидно, автор имел дело с голландцами, которые торговали сукном в Нарве.

Другой отдел трактует «о всяких камениях»: яхонт, бирюза, наждак, ящур, вареник, вениса и т.д. «А вы пытайте наждак, чем обравнивают, а купят фунт наждаку в 3 алтына. А вы у мастера поучитеся, как алмазят камень и обделывают, и режут». Далее читаем: «Почали ныне в изумрудный цвет делать достаканы лживые, а говорят свинцом подделывают стекло; и вам изумруд пытати изумрудовою трескою; и будет не имет его треска, ино то прямой изумруд, а имет треска, ино то поддельное стекло; в изумруде дорогом, что в зеркале видится вид человека».