Детектив Франции Выпуск 5 - Шарль Эксбрайя

Навстречу им ехал молоковоз. Калан подумал, что он оказался вдруг оторванным от этого простого мира. С горькой иронией он вспомнил о своем недавнем объяснении в любви. Когда это было? Несколько часов назад. Два часа, два мира.

Его беспокоило то обстоятельство, что от него даже не скрывали дороги. Он легко ориентировался и, когда машина остановилась, узнал бульвар Распай.

Они вышли из машины и вошли в обычное с виду здание, но вместо того, чтобы подняться на один из этажей, начали спускаться по лестнице.

Две двери: одна деревянная, другая железная, и Калан оказался в крохотной комнате — камере. Окон не было, стены побелены известью, в одной из стен вентиляционное отверстие. В двери тоже отверстие. На жалкой кровати одеяло в черную и красную клетку. Камера была освещена мигающей желтоватым светом лампой.

Калан разжал челюсти:

— Что это значит?

— Раздевайтесь!

— Что?

В камеру вошел только один тип, остальные остались в коридоре. Гнусная история.

Кто может выдержать пытки и не заговорить? Трудно выбрать момент своей смерти.

Калан изо всей силы ударил парня под печень, и тот согнулся пополам. Они покатились по полу, и Максим схватил громилу за горло.

Незнакомец высвободил правую руку и ударил Калана прикладом. Максим почувствовал сильную боль, из уха потекла кровь.

Он поднялся, но удар по затылку поставил его на колени. Его тошнило, комната плыла перед глазами.

— Раздевайтесь!

Калан медленно встал. Побежденный, он разделся. На нем не осталось ничего: ни трусов, ни часов.

Дверь захлопнулась. Калан, дрожа всем телом, опустился на кровать…

Глава 3

Все мелкие и мельчайшие проблемы Коста были проблемами Полетты Блен. Она была из тех секретарш, для которых работа была не менее важной, чем семья. В действительности служба и была ее домом.

Получив короткое сообщение, она, прежде чем передать шефу, перечитала его, встала, одернула узкую юбку и, нахмурив брови, еще раз посмотрела на лист бумаги.

Полетта Блен была невысокой, хрупкой женщиной с серьезными глазами и чувствительными губами. Прямые волосы не портили ее хорошенького лица. Кост говорил, что она такая же тонкая и сильная, как кинжал.

Она постучала в дверь кабинета шефа и вошла, не дожидаясь ответа. Кост сразу понял, что новости плохие.

— Только что пришло из Шифровальной Службы.

Кост взял бумагу и прочел:

Шифровальная Служба

Место отправления: Берлин

Отправитель: 00041ЖШ–АД–26

«Сообщаю о смерти в своей квартире в Восточном Берлине в результате несчастного случая Макса Шлайдена, который только что вернулся из двух коротких поездок в Виттенберге и в Нойштрелиц. Согласно его последнему рапорту, Шлайден обнаружил важные сведения, касающиеся обеих Германий.

Несчастье произошло ранним утром 14 сентября. Сильный взрыв, сея панику, сотряс квартал, где располагался дом, в котором жил Шлайден. Здание было разрушено взрывом и последовавшим на ним пожаром. Среди четверых убитых, оказался и Шлайден.

Возможная причина взрыва — неисправность газовой печи в квартире Шлайдена.

Полиция закрыла дело. Было установлено, что в квартире Шлайдена имелся подключенный к городской газовой сети радиатор. Возможно, речь идет о несчастном случае. Обугленное тело Шлайдена было неузнаваемо, а квартира полностью разрушена.

Жду инструкций».

Кост несколько секунд задумчиво смотрел на бумагу. Агентом АД–26 был Людвиг Эрбах. Он осуществлял централизацию информации по Восточногерманскому сектору и никогда не перемещался. А Макс Шлайден был одним из подвижных звеньев, которое до сих пор работало без промахов. Кост взглянул на Полетту Блен.

— Вы знаете, что делать?

Она знала. Досье Шлайдена в картотеке будет заменено на досье с новым именем.

— Вы думаете, это несчастный случай? — спросила она.

— Не исключено. Иногда достаточно простой утечки. Ежедневно огромное количество людей умирает так же глупо.

Однако агентам Коста умирать так глупо было непростительно. Шлайден участвовал в важном деле, и он был мертв.

— Позвоните, пожайлуста, Домону, он вернулся несколько дней назад, и попросите его сегодня же зайти ко мне.

Полетта слышала холодный как всегда голос своего патрона и знала, что за внешней непроницаемостью скрывается глубокое огорчение по поводу утраты своего агента. Кост посмотрел на Полетту и сказал:

— У нас нет другого выхода. Вы ведь знаете правило?

Глава 4

Можно привыкнуть ко всему, даже к странному миганию лампы. Можно привыкнуть к отсутствию комфорта и к постоянно освещенной мрачной камере.

Можно привыкнуть даже к грязной одежде большого размера и без единой пуговицы, которую при ходьбе приходится поддерживать руками.

Но как привыкнуть к неуверенности, к непониманию мотивов своего ареста? Калан уже потерял счет дням и ночам.

Он спит, просыпается, пытается сориентироваться во времени, но тщетно.

В дверное окошко каждые четверть часа смотрят блестящие глаза. Он уже давно ни с кем не разговаривал, оставаясь наедине с мучившими его вопросами.

Над ним изощренно издеваются, например с едой. Однажды за весь день ему принесли только немного теплой воды в железной миске. В другой раз тщательно завернутую огромную кость. Есть от чего свихнуться.

Иногда ему хочется биться головой об стену, проломить ее и умереть. Но он сопротивляется, он хочет выдержать, чтобы все узнать.

Иногда он вспоминает о своей прошлой жизни, как о чем–то очень далеком, странном и принадлежащем другому миру.

Последнее время он стал часто вспоминать Кристину. Он пытается воссоздать ее образ, гибкое тело, запах ее духов, блеск глаз, красивый голос. Это его манера уходить от действительности. Он знает, что сделает, когда выйдет отсюда.

Однако проходят дни, превращая Калана в живой труп.

Ужасно сознавать это.

Когда наконец дверь его камеры открылась, Калан лежал на кровати, пытаясь вспомнить, сколько дней прошло с момента его ареста. Он не спеша встал. У него отросла борода, на плечи свисали длинные волосы. Калан был очень грязным и дурно пах, так как воду ему давали всегда в очень ограниченных количествах.

Сидя на краю кровати, он внимательно разглядывал вошедшего в камеру человека. Это был худой и очень элегантный мужчина, с лицом не более выразительным, чем кусок бронзы. Он был бледен, как мало бывающие на свежем воздухе люди, а ярко красные губы придавали ему некоторую женоподобность. Но стоило посмотреть в его глаза, как это впечатление сразу рассеивалось. Два холодно блестящих черных шарика. Беспокойные глаза фанатика.

Рассчитанным жестом незнакомец вынул из кармана портсигар, закурил сигарету и выпустил дым прямо в лицо Калана.

— Встаньте, — сказал он.

Калан с восторгом вдыхал запах поднимающегося к потолку голубого дыма. Сколько уже времени он не курил? Поддерживая руками соскальзывающие вниз брюки, он встал. В огромных туфлях не было шнурков, и при ходьбе они сваливались с ног.

Внезапно Калан стал нервничать. Узнает ли он наконец правду? Он изнемогал от своей изоляции от внешнего мира. Все, только не это. Его одолевали образы оживленных улиц, магазинов, улыбающихся женщин, городских огней и звуков. Жизнь…

— Чего вы хотите? — спросил он.

Он удивился своему хриплому голосу и смутился, словно крикнул в церкви. Незнакомец изучал его и, казалось, наслаждался жалким зрелищем.

— Следуйте за мной, — сказал он наконец.

В глазах Калана на секунду загорелся свет жизни. Он схватил мужчину за руку.

— Я хочу знать, почему я арестован? Вы слышите? Почему нахожусь в изоляции?

В этот момент он увидел в дверях другого типа, с автоматом в руке.

— Отпустите руку, — брезгливо сказал элегантный человек.

Подавив в себе ненависть, Калан неверными шагами, как выздоравливающий после длительной болезни, последовал за незнакомцем. Он оперся на шероховатую стенку. Тип с автоматом грубо подтолкнул его концом ствола.

Вскоре Калан оказался в мрачном кабинете, слегка напоминающем его камеру. Элегантный мужчина кивнул находящимся в кабинете двум другим типам и сел за стол. Два здоровенных, походивших на ярмарочных борцов парня спокойно курили.

Теперь Калан испытывал страх перед ответом на свой вопрос. К его горлу подкатил комок. И ко всему еще эта одежда, которая постоянно сваливается и о которой ни на секунду нельзя забыть. Калан закрыл глаза. Он так же ни на минуту не мог забыть о раскачивающейся перед его глазами лампе. Здесь на потолке тоже была лампа, но она была неподвижной.

Калан сжал кулаки, мечтая обрести былое хладнокровие.

— Вас зовут Максим Калан, и вы работаете на французскую разведывательную службу, — сказал элегантный незнакомец с неуловимым иностранным акцентом.