Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд

плотное кольцо, однако моросящий дождь, который подмочил порох и боевой дух нападавших, оказался верным союзником осажденных, которые поднимали себе настроение пением псалмов как на посту под дождем, так и в свободное время в пивных. После нескольких недель интенсивных атак и 10-недельной блокады кавалеры сдались и оставили Манчестер «распевать песни освобождения». Его упорное сопротивление сохранило для парламента важный форпост в этой бесплодной труднодоступной местности, которую вскоре захватили неуправляемые отряды лорда Дерби.

В Йоркшире партия парламента набирала обороты. Командующий войсками короля Камберленд, обходительный ученый, не желавший наживать себе врагов, мало что делал, чтобы препятствовать им. Суетливый епископ Джон Уильямс, назначенный на это место в июне, поначалу, казалось, рвался помогать королю, но потом его напугала легкость, с которой его замок Кавуд-на-Узе, стоявший на полпути между Йорком и Селби, был захвачен силами парламента. Отряд роялистов, вышедший из города в вечерних сумерках, чтобы вернуть это владение, ошибочно приняв ветряную мельницу, стоявшую среди поля стручковой фасоли, за войска противника, развернулся и убежал. После этого Джон Уильямс решил, что сможет лучше послужить королю на собственной земле в Северном Уэльсе, чем в своей епархии, где у него было слишком мало друзей и влияния. Он уехал из Йорка и укрылся за стенами своего замка Конвей.

Северные кавалеры искали себе более эффективного командира, чем бедный Камберленд, чтобы побороть фамильные альянсы, территориальное влияние и рвение, с которым Ферфаксы отстаивали здесь интересы парламента. В районе Пик и низинном регионе, расположенном вдоль берегов Трента в сторону Хамбера, доминировало большое семейство Кавендишей. Глава дома, гордый и элегантный граф Ньюкасл, тем летом продемонстрировал неожиданные качества. Как губернатор при принце Уэльском и как командующий в войнах с Шотландией он, похоже, больше беспокоился о своем величии, чем об интересах короля. Но в последние недели граф с неожиданной энергией и умением добился того, что Ньюкасл – на-Тайне и окружавшие его угольные месторождения оказались в руках короля. Как следствие, теперь к нему обратились северные роялисты, предлагая занять место Камберленда и подготовить их силы для противостояния врагу.

Король надеялся получить доход от экспортных пошлин на уголь из Ньюкасла. Но обладание шахтами и портом мало чего стоило, если у него не было господства на море. Эта фатальная утрата преследовала Карла на каждом шагу. Единственные корабли его флота, которым удавалось избегать патрулей Уорика, «Бонавентура» и «Сволоу», были захвачены в начале октября при попытке прорвать блокаду устья Тайны. Почти в то же время торговый корабль, отправленный королевой с грузом оружия, боеприпасов и группой профессиональных военных, был захвачен в Ярмуте. Людей задержали для допроса, а груз отправили на склады парламента.

Король, находившийся далеко от побережья и окруженный своими солдатами, не придал большого значения этим неудачам на море. В приятной атмосфере оживленного маленького городка, где в базарные дни мелодичная речь его валлийских подданных смешивалась с английским говором, его настроение улучшилось. В город начали приходить лояльные дворяне из Монтгомери и Вендора со своими людьми. Они жили за счет продажи шерсти овец, которых разводили у себя в горах, и легких шерстяных тканей, которые производились в деревнях для последующей продажи торговцам из Шрусбери. В период своего полновластия король защищал их права от попыток алчных купцов-авантюристов из Лондона1 установить монополию на торговлю шерстью. Теперь этот регион, обязанный ему своим недавним процветанием, выражал свою благодарность.

Дальше к югу в Монмаутшире и Гламоргане сын графа Вустера лорд Херберт Реглан оставил свои дилетантские проекты по созданию подводного транспорта, шагомера и использованию водяной энергии и набирал армию. Старый граф Вустер был столь же богатым, сколь и преданным королю. Теперь король предложил ему титул маркиза за 20 000 фунтов. Дополнительным проявлением его милости стала отправка 20-летнего принца Уэльского с визитом к Реглану. Молодой Карл весело провел время с валлийскими дворянами в большом обеденном зале графа Вустера, с благодарностью получил в дар их фамильное серебро для передачи его в казну отца, отведал домашнего метеглина[15][16] за здоровье «древних бриттов» и поклялся навсегда остаться их принцем Уэльским.

В Шрусбери к королю присоединился Патрик Рутвен, старый солдат, который в 1640 г. удержал в руках короля Эдинбург, защитив его от наступавших ковенантеров. Получив этой весной титул графа Форт, он с тех пор находился в Германии и теперь прибыл к королю с группой офицеров-шотландцев. Форт был выдающимся опытным солдатом, занимавшим высокие посты в армии Швеции. Несмотря на то что ему было почти 70 лет и он страдал глухотой и подагрой, Форт был более активным и современным командиром, чем Линдси, и вопреки своему возрасту имел гораздо больше общего с молодым энергичным Рупертом, который ежедневно натаскивал королевскую кавалерию на лугах долины Северна. Прибытие Форта и валлийской пехоты, которая по численности вскоре превысила английскую, уменьшило влияние графа Линдси, по-прежнему остававшегося номинальным главнокомандующим, хотя основную работу делали двое других, да и авторитет их был выше.

Тем временем к королю присоединился Томас Бушель, инженер и бизнесмен, арендовавший валлийские рудники. Он обязался за свой счет одеть три батальона пехоты, предоставить пушку и снаряды из собственных запасов, а также печатать монеты (частично из серебра со своих рудников, остальное из переплавленных серебряных предметов) в количестве 1000 фунтов в неделю для выплаты жалованья войскам. На некоторых из этих монет красовалась надпись: «Exurgat Deus, dissepentur inimici»1, на других более трезвая фраза: «Pro religione et Parliamento»[17][18]. Последняя надпись отражала официально используемую королем теорию, что он защищает истинную религию и законные права парламента от негодяев из Вестминстера. Однако умеренно настроенные люди, которые отвергли парламент, чтобы служить королю, оценивали девизы на его монетах и его безупречные публичные заявления в сравнении с реальными свидетельствами о компании, которую он вел. Карл был окружен профессиональными солдатами, вооруженными людьми, исповедовавшими римско-католическую веру, и даже ирландскими лордами – Диллон и Тааффе, – которых подозревали в участии в восстании и которым он теперь жаловал офицерские звания в своей армии. Видя такие вещи, люди умеренных взглядов боялись победы короля не намного меньше, чем его поражения.

Лорд Спенсер в письме к жене, написанном в расположении войск короля, обозначил дилемму, стоявшую перед ним и другими молодыми людьми: «Если человек не был полон решимости сражаться на стороне парламента, что для меня хуже смерти, про него, без сомнения, сказали бы, что он боится воевать. Если бы можно было разумно разрешить этот вопрос чести, я не остался бы здесь и часа». Растущее влияние папистов глубоко тревожило