Мессия - Никита Аверин

Сидящие спереди Алекс и Кей о чем-то негромко переговаривались, изредка умолкая, чтобы порыскать по волнам радиостанций, в надежде услышать возможные новости о совершенном ночном нападении на дом конгрессмена. Но пока ничего, кроме куцей информации, состоящей из нескольких скупых фраз о пожаре на вилле собирающегося баллотироваться на пост президента Роджера Стоуна, вызванном то ли несчастным случаем, то ли происками конкурентов по разгорающейся предвыборной гонке (более подробная информация от наших специальных корреспондентов в утренних выпусках), ведущие сообщить не могли.

В этот час большинство добропорядочных американцев еще почивали в своих кроватях, и эфиры в основном были заполнены невнятной бубнежкой о погоде, ценах на генномодифицированное зерно, волна «Фермерского вестника» с неразборчивым техасским акцентом захлебывалась цифрами тараторящего распорядителя торгов на одном из аукционов клонированного скота. Кто-то, задыхаясь от счастья, сбивчиво благодарил родственников и удачу за только что сорванный лотерейный джек-пот, где-то читали проповедь. Усыпляюще бренчала музыка.

Машину то и дело потряхивало на частенько попадавшихся под колеса асфальтовых выбоинах — стараясь запутать возможных преследователей, Алекс всячески избегал государственных трасс и загруженных магистралей, уже несколько часов петляя по сельским дорогам и безлюдным лабиринтам проселочных трактов. Лара изредка поглядывала на сидящего рядом Гая, который задумчиво отвернулся к окну, отрешенно следя за проносящимися мимо домиками и однообразной сельской местностью, над которой местами еще клубились ватные проплешины утреннего тумана.

— Гай.

Он обернулся и посмотрел на сидящую рядом девушку. Ее большие карие глаза на красивом, испуганном личике, обрамленном черными как смоль волосами, светились участием, благодарностью и восхищением. Неровное салонное освещение придавало Ларе болезненный вид.

— Тебе… — она замялась, отведя взгляд, но потом собралась с духом и вновь на него посмотрела. — Тебе было больно?

Едва-едва оправившийся от первого потрясения, Метьюс попытался воскресить в памяти свои ощущения, когда они натолкнулись на штурмового робота, покидая осажденный коттедж конгрессмена и превращенную в лохмотья одежду, горсткой окровавленной ткани лежащую в багажнике позади него. Раскаленные свинцовые осы, жалящим градом разрывавшие плоть… Ничего. Только холод и пустота.

Хорошо, в машине нашлось хоть что-то, во что можно было переодеться.

— Да, — он снова отвернулся.

— Ты спас мне жизнь, — она помусолила подол коротенького халатика, забрызганного кровью Метьюса.

Гай не ответил.

— О чем ты думаешь? — осторожно спросила Лара.

— Они погибли из-за меня. Все они, все эти люди. Я виноват, — не сразу ответил Гай и прижался лбом к запотевшему по краям стеклу, но вместо смазанного пейзажа увидел лица всех тех, кого сейчас не было с ними. И которых больше никогда уже не будет. Рыжебородый активист Бохенен, улыбчивый и открытый, с телосложением, которому позавидовал бы любой серфингист, Тадеуш Валеновски — забавный толстенький коротышка с восточным акцентом и невозмутимым взглядом на жизнь. Мистер Скизи, белозубый молодящийся красавец, ни разу в жизни не пробовавший еды из своей сети фастфудов «Чикен Рок», на которой сделал себе состояние. Джонни 2040 — спящий в обнимку с компьютером и вечно меняющий цвет волос в соответствии с настроением. Больше никогда…

Разве что в обволакивающих липких кошмарах, где они будут преследовать его, спеленатые кандалами из боли и ужаса, вновь и вновь требуя крови и отмщения. Всю его жизнь, которой, по чьей-то жестокой прихоти или насмешке, так и не будет конца. Гай почувствовал, как в рвотном спазме скрутило желудок и во рту образовывается терпкая горечь. Он судорожно сглотнул слюну и закашлялся, поперхнувшись. Из-за него. Он причина.

Захотелось рвануть дверь и вывалиться из машины, прямо сейчас. Без просьбы остановиться, не раздумывая. Прокатиться по рвущей одежду и раздирающей кожу насыпи гравия, с двух сторон тянущейся вдоль полотна, скатиться в траву… И бежать, бежать куда глаза глядят. Плюнуть на все и ничего не видеть. Зажмуриться и нестись, спотыкаясь и падая. Бежать и бежать неведомо куда и не разбирая дороги.

Ему вдруг нестерпимо захотелось уколоть себя, искалечить, испытать сильнейшую физическую боль, чтобы хоть на секунду, на одно лишь мгновение заглушить то чудовищное чувство вины, безжалостно раздирающее его душу на кровавые лоскуты отчаяния. Случившегося уже не вернуть, не переиграть назад. И не искупить никогда. С одной стороны, все эти люди были счастливыми. В отличие от него, они так или иначе были обречены на смерть.

— Можем остановиться, хоть ненадолго? — сглотнув подкативший к кадыку ком, с усилием проговорил он, ощутив болезненный озноб по всему телу. В ноющих висках пульсирующим набатом стучала кровь.

— Нельзя, Гай, — откликнулся со своего места Алекс. — Нас могут преследовать, поэтому нужно уехать как можно дальше и как можно быстрее. Тебе что, нехорошо? Я могу опустить стекло с твоей стороны.

— Нет, не надо, — Гай поежился и покрепче закутался в куртку. — Холодно.

— Печка еле пашет, — услышав его ответ, Алекс скользнул по сенсорным клавишам панели климат-контроля, встроенной в торпеду, и тихо выругался. — Я ее у приятеля одолжил, она у него полгода в гараже на приколе простояла, все не продаст никак. А я ему говорил, что чем дольше, тем хуже, и так вот разваливается уже вся. Ну, хоть сейчас на что-то сгодилась. Так что потерпите, скоро уже приедем.

— А куда ты нас везешь? — поинтересовалась Лара и снова посмотрела на Гая, который продолжал наблюдать за проносящимся пейзажем, не проявляя интереса к разговору.

— Туда, где мы все будем в безопасности, — расплывчато отозвался Алекс и включил поворотник, проезжая очередную развилку.

— Гай, послушай, ты ни в чем не виноват, — тихо проговорила Лара и осторожно взяла его руку в свою. Лихорадочно подрагивающие пальцы Гая, который продолжал прижиматься горящим лицом к стеклу, были холоднее льда. — Никто ведь не думал, что…

— Не надо. Пожалуйста, — не поворачиваясь, прохрипел он. — Кто, чего… что все можно было исправить.

Лара убрала руку и, откинувшись на сиденье, повернулась к другому окну.

— Вот. Дай-ка ему, полегчает, — Алекс взял что-то у Саймона, порывшегося в подсвеченном неоновой лампочкой бардачке. — Хватит одного.

— Что это? — с трудом отлепив лицо от стекла, поинтересовался Метьюс, с кожей белой как мел.

— Успокоительное, — не отрываясь от управления, Алекс протянул назад руку, и Лора приняла у него пластиковую коробочку с выцветшей этикеткой. — Там в кармане моего сиденья должна быть минералка. Вроде еще осталось. Нашла?

— Да, — немного порывшись, Лара кивнула, нащупав ребристый пластик самоохлаждающейся бутылки.

Гай брезгливо поморщился.

— Что это такое… — не разглядев название препарата, на всякий случай поинтересовался он.

— Лекарство.

— Нет, не хочу, — Метьюс замотал головой. — Не надо.

— Кончайте уже препираться! — взмолился со своего места Кей.

— Саймон, сиди и помалкивай! Вообще заткнись! Давай-давай, станет лучше. А то на тебе совсем лица нет, — продолжая настаивать, Алекс посмотрел на Метьюса в зеркало заднего вида, пока девушка вытаскивала из коробочки продолговатый лоскуток медицинского липкого пластыря с химическим концентратом успокоительного. — И попей немного, когда почувствуешь сухость во рту. Но немного, пока полностью не подействует.

Взяв липучку, Гай растерянно на нее посмотрел.

— Давай помогу, — пришла на помощь Лара и, немного повозившись с его курткой, надетой на голое тело, с которого практически исчезли рубцы, аккуратно прислонила медикамент к его предплечью и осторожно разгладила большими пальцами, сильнее прижимая к коже. — Вот так.

Через несколько секунд пластырь растворился, полностью впитавшись в кожный покров. Гай поморщился и сделал жадный глоток из бутылки, которую ему протянула девушка.

— А теперь отдохни, — взяв у него бутылку, девушка взяла его руку. — Алекс говорит, что мы скоро приедем.

Метьюс уперся затылком в кожаный подголовник и послушно закрыл глаза. Грузовичок продолжал движение, окольными путями все дальше углубляясь на север страны.

Через пару километров их нагнал отливающий иссиня-черными боками полицейский болид и, обогнав грузовичок, высветил над обтекаемой крышей голограмму «STOP», сменившуюся призывом прижаться к обочине. Алекс сбросил скорость и вывернул руль, послушно съезжая на зашуршавший под колесами гравий.

— Что случилось? — забеспокоилась Лара, сидящая рядом с Гаем, который, как казалось, заснул.