Кульбиты на шпильках - Светлана Хоркина

Помню, на пресс-конференции после состязания в многоборье меня спрашивали журналисты, как мне удалось собраться, ведь после второго снаряда я порядком отставала от лидеров. На самом деле, меня даже в пятерке не было. Но я твердо усвоила: если часто смотреть на табло, вряд ли добьешься успехов. Это отвлекает, сбивает настрой. В конце концов, два снаряда — это только половина пути. Всегда надо идти вперед и бороться до конца. Уже тогда я заявила, что в Сиднее буду бороться за «золото», что у меня готовы новые программы, которые я активно обкатывала.

Несколько месяцев спустя, после того как в Москве, в «Олимпийском», завершились соревнования на Кубок России в многоборье и чемпионат в отдельных видах, в одной из газет я прочитала слова знаменитой гимнастки Лидии Ивановой: «Искренне восхищаюсь Хоркиной! Казалось бы: там, на чемпионских высотах, куда когда-то взлетела, Света могла бы наконец немножко успокоиться и в 21 год продолжать выигрывать только за счет имени и авторитета. Но она в очередной раз гениально обновила программы!» Дороги были для меня и слова главного тренера сборной России и президента национальной федерации Леонида Аркаева: «Я вижу Хоркину каждый день на протяжении более десяти лет, но не устаю ей удивляться. Она, вопреки всем гимнастическим законам, продолжает прогрессировать, когда, казалось бы, это уже просто невозможно! Ее можно сравнить с коньяком, который с годами только хорошеет…» Хорошо сказал. Аркаев всегда умел находить нужные слова, чтобы поддержать и успокоить. Только в те годы, когда мы были рядом, он любил меня называть стервой. Наверное, он был прав, я ведь и тренировалась и боролась до остервенения.

В спорте нужно быть немножко стервой. Но я всегда была доброй. Никогда и никому не желала зла. Хотя могла и вспылить, и накричать, но всегда быстро отходила.

В Сидней мы приехали за месяц до Олимпиады. Думаю, что это было нашей первой серьезной ошибкой. Было бы лучше, если бы мы остались дома, на «Круглом». Там были нормальные условия для тренировок, там можно лучше сохранить и физическую, и психологическую форму. А ведь чувствовала я себя тогда просто шикарно! У меня получалось абсолютно все. Но старший тренер решил, что мы все должны быть в Австралии за месяц — и точка. Разве у спортсменов есть право голоса?.. А по моему характеру было бы гораздо лучше прилететь и — с корабля на бал: выйти на помост, всех на лопатки, медали в карман и — улетели!..

Мы же тренировались там целый месяц в простом спортивно-игровом зале с жестким деревянным полом, где были расставлены снаряды и, конечно, не было поролоновых ям, и всегда приходилось работать на жесткую опору. И снова забивались мышцы, травмировались суставы… В общем, точь-в-точь, как во сне, повторялись условия того предолимпийского сбора, который мы уже пережили перед Атлантой. Нас периодически мучила проверками бригада по допинг-контролю, особенно меня, ведь я была фаворитом. Однажды, правда, приключилась «забавная» история с допинг-бригадой. Как обычно, они нагрянули как снег на голову. Дело было вечером, «делать было нечего» — в смысле тренировок, — мы отдыхали: кто-то ушел на массаж, кто-то нежился в джакузи. Я сидела у себя в номере и читала книгу. Стук в дверь. Открываю — нежданные гости. Представились службой допинг-контроля и предложили мне сдать на анализ, извините, мочу. Гимнасток на анализы крови не диагностируют. И надо же было такому случиться, что буквально перед их визитом я уже побывала по малой нужде. Естественно, удовлетворить их просьбы об анализе сию минуту я уже не могла. Войдя в положение, бригада оставила рядом со мной «сиделку», которая ходила за мной по пятам в течение двух часов и записывала, что я пью и что я ем, пока мой организм не будет готов к тому, чтобы удовлетворить их просьбу об анализе. Она посетила со мной и массажный кабинет, и посидела рядом, пока я расслаблялась в джакузи, и изрядно мне поднадоела своим присутствием. Тогда я решила ускорить процесс и извлекла из «тайничка» банку пива… Вы бы видели ее глаза и изумленное выражение лица!

— Ты будешь это пить?! — промолвила медсестра в ужасе.

— Могу поделиться… — предложила я ей, ни чуть не смутившись ее реакцией. Мне было ужасно смешно и хотелось побыстрее с ней расстаться. — Кстати, вкусное пиво. Рекомендую…

Слава богу, пиво действует безотказно. Анализы были сданы, пробы, естественно, отрицательные, и в конце концов допинг-службы оставили нас в покое. Хотя подобные вмешательства в предолимпийский настрой психологически напрягали. Но я старалась ни на что не обращать внимания. Ведь я уже знала, что такое Олимпиада — четыре года назад я всего этого уже хлебнула и, казалось бы, ко всему я была готова. Я чувствовала, что могла бы с закрытыми глазами выйти к любому снаряду и сделать все на двести процентов. И даже мое «любимое» бревно.

Мои ощущения оправдались уже на квалификационных соревнованиях, где я ушла в отрыв от всех на полбалла — по гимнастическим меркам это очень много! Настолько играючи я проходила все снаряды, что создавалось впечатление, что мне все очень легко давалось. Выходя на состязания в абсолютном первенстве, я была абсолютно спокойна. Меня нисколько не смущало, что девчонки на разминке много падали, и я даже не придала значения тому, что одна спортсменка сломала голеностоп и ее унесли на носилках.

Уж столько разных травм перевидала на помосте, что меня ничто не пугало, в тот момент я была ко всему готова и психически непробиваема. Да, я несколько раз на разминке «перелетала» коня, но мне казалось, что у меня так много сил и такая «пруха», что я толкаюсь слишком сильно и из-за этого немного не достаю коня руками… На азарте и адреналине предстоящей борьбы я даже не почувствовала, что с конем что-то не так. Тренер подсказывал мне ошибки, а я настраивалась на борьбу… Ни у кого даже в мыслях не было, что высота коня может быть установлена не в соответствии со стандартом.

…Зажглась лампочка, и я вышла на разбег своей первой попытки. Закрыла на мгновение глаза и ринулась в бой. Мощный толчок ногами, полет и… Рухнула на колени, разбив их в пух и прах. Я не могла понять, что случилось, почему зал ахнул, и что я делаю тут на полу. Даже не пытаясь разобраться, я встала и пошла на вторую попытку, морщась от боли. Колени ныли, но ноги слушались меня, и я терпела. Значит, слава богу, ничего не переломано и не порваны связки. Собрав волю в кулак, и до конца еще не осознавая, что произошло на первом прыжке и почему я оказалась на полу, я прыгнула второй прыжок просто отлично, как говорят гимнасты, «в доскок». Уж не знаю как, но в этот раз мне удалось преодолеть этого, как потом выяснилось, нестандартного коня, и я его «сделала». И получила очень высокую оценку. Вот только результат в этом виде многоборья складывается из обоих прыжков…

Я ушла на другой снаряд — к брусьям. И вдруг увидела боковым зрением, что возле коня после моего опорного прыжка началась какая-то суета, его проверили и заявили, что снаряд выставлен неправильно. А мне и всем гимнасткам из моей команды сообщили, что после заключительного снаряда в многоборье мы сможем выполнить опорный прыжок заново.

И как я ни пыталась настроиться на свои любимые брусья, психологически была подавлена. Я все время думала только о том злополучном прыжке: как я могла допустить какую-то нелепую ошибку? Если бы не эта дурацкая оплошность, я бы была лидером.

Я ведь этот прыжок делала столько лет, могла бы прыгать его с закрытыми глазами, а тут — надо же… Еще не понимая, что конь был установлен неправильно, я корила себя, ведь в этом падении я не только разбила свои коленки, я вдребезги разбила свою главную мечту.

Психологическое потрясение было настолько сильным, что, сделав на брусьях свой «фирменный» элемент, я сорвалась с верхней двухметровой жерди, снова рухнув на разбитые коленки, но нашла в себе силы доделать комбинацию, и ушла с помоста.

Борис Васильевич пытался выглядеть спокойно:

— Света, еще не все потеряно! Соревнования еще не кончились. Давай работать до конца…

Я собралась с последними силами и решила «драться» дальше, не взирая на разбитые колени и досаду в душе. Я шикарно прошла бревно, успешно завершила вольные… Болели колени, камеры снимали мои огромные синяки, но я боролась до конца, потому что знала: в спорте все непредсказуемо, и каждая из соперниц могла ошибиться. Но потом я увидела, что многие девочки из моей команды решили воспользоваться правом перепрыжки. Я смотрела на них в замешательстве и думала, что же делать: прыгать или?.. Я попыталась ухватиться за мнение тренера и спросила у него. А в ответ услышала: «Решай сама!» И даже начала разминаться. Но вдруг почувствовала такой тяжелый груз на душе и пронзительную боль в коленях… А в сознании промелькнуло: «Да что же это такое?!. Мы что тут, на дворовых соревнованиях? Как же такое возможно, что коня выставили не по регламенту, и чтобы на Олимпийских играх давали перепрыжку?!.» Я считаю, что должны были остановить соревнования, установить коня на положенную высоту и начать все заново, мы ведь прошли только один снаряд, когда обнаружилась даже не ошибка — преступление!.. И я психанула, ушла из зала, послав всех ко всем чертям…