Свадебный завтрак для холостяка - Луиза Джордж

— Честно говоря, я поставил его туда, когда вернулся с церемонии награждения, и не вижу причины менять место. Куда мне его ставить? Это место ничем не хуже любого другого.

— Ну, не знаю. Я бы поставила его так, чтобы все видели.

— Зачем? Все, кто занимается кино, знают, что я его получил. Мои друзья тоже.

— Но это такое огромное достижение. Ты должен им гордиться.

Джеку явно больше не хотелось говорить о себе, поэтому он подошел к кухонному окну, выходившему в сад. Теплый летний вечер близился к концу.

— Нам надо как-нибудь пообедать на улице. Не хочешь пойти прогуляться в парк? Сейчас там очень хорошо и народу немного.

— Почему бы и нет? Нагуляем аппетит перед десертом. — Несмотря на то что закуска оказалась из ряда вон, Касси все еще чувствовала, что голодна. — Мне придется сделать больше соуса. Намного больше. — Подмигнув Джеку, она двинулась к выходу.

— Нет. Иди сюда. — Он провел ее по узкому увитому белыми цветами садику позади дома и дальше через большие ворота в ухоженный Холланд-Парк. Перед ними протянулась длинная аллея, залитая лучами заходящего солнца. На параллельных улицах мелькали флаги иностранных посольств.

— Вау, как здорово. Когда я ходила сюда, частенько думала, что за люди живут в домах, прилегающих к парку. Теперь поняла.

— Да ну? И что же ты поняла? У меня совсем маленький дом по сравнению с теми особняками. И обо мне ты знаешь только то, что видела.

Да, у него еще много того, о чем он не хотел ей рассказывать. Он столько всего скрывал, а может, пытался убежать от этого, Касси не знала. Возможно, поэтому он предпочел пойти в парк, а не оставаться дома. Не дать ей даже шанса. От этой мысли она ощутила острую боль в груди.

Касси была не готова к тому, что это конец, и с ужасом поняла: ей хочется продолжить отношения, хочется, чтобы между ними возникло что-то еще. Чтобы их едва народившаяся связь выросла в нечто большее. Она не могла отпустить его, уйти. Конечно, во многом они были прямыми противоположностями, но когда занимались любовью и целовались, становились одним целым, одинаково болтали, одинаково смеялись. Внутри все сжалось в комок. Теперь, после того, чего она так старалась избежать, после всех попыток справиться со своими чувствами, выстроить между ними стену, она даже думать не могла о том, что снова останется одна, без него, и снова будет гадать, могут ли они быть вместе. Получится ли у них. Но рассказать ему об этом? Нет, невозможно.

Джек взял ее за руку, и они направились к розарию и фонтанам. Касси вспомнила, что совсем недавно обслуживала здесь свадьбу. Вспомнила, с какой счастливой откровенностью жених и невеста рассказывали ей о своих надеждах и планах. О том, чего у нее не было ни с одним мужчиной. Что она сделала не так? Слишком давила на Джека или снова выбрала не того? Но ведь Джек совсем не такой, как другие.

— О’кей, ладно. Я знаю, ты мастер все контролировать.

— Когда ты рядом, не мешает внести в жизнь немного порядка, иначе мир взорвется. — Он слегка сжал ее руку.

— Я знаю, ты много работаешь и неохотно тратишь время на развлечения. Но когда это делаешь, тебя это радует. И еще ты помешан на сексе. — За этим последовал долгий поцелуй, полностью прервавший размышления. Когда Джек отпустил ее, Касси с трудом могла говорить. Она ухватилась за него, потому что почти не стояла на ногах. — Ты считаешь секс в общественном месте преступлением?

Он задумался, потом втянул сквозь зубы воздух.

— К несчастью, да.

— Вот черт. Ладно. Хорошо. — Касси попыталась идти на ватных ногах. Получалось вроде бы неплохо. Но на всякий случай лучше держаться за него. — На чем я остановилась?

— На том, что в сексе я бог. Или нет?

Ей нравилось, как Джек смеялся. Он казался таким раскрепощенным и беззаботным, таким замечательным. Это случалось с ним все чаще и чаще, и Касси знала, что отчасти это из-за нее. К мешанине чувств, бурливших в душе, добавилась гордость.

— Ах да, теперь вспомнила. Еще ты не умеешь готовить, но быстро учишься. Еще у тебя замечательный талант, но по какой-то странной причине ты не хочешь этим гордиться. Ты любишь свою сестру. Вот и все, больше я о тебе ничего не знаю.

— Боже мой, женщина, разве тебе этого мало? — Он наверняка догадывался, что этого мало, после того, что произошло между ними. Касси почувствовала, как он напрягся, шагая рядом с ней. — Что ты хочешь знать?

— Не представляю. — Она надавила совсем немного, но уже готова была отступить, если он решит, что это слишком. — Есть одна вещь, которая мне непонятна. Ты говорил, что вы часто переезжали с места на место, а Лиззи упоминала, что вас передали кому-то другому. Помнишь? Когда она сделала пирог с растаявшей глазурью? Ты тогда не дал ей договорить. Почему?

Джек выпустил ее руку, на какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас уйдет. Но он не ушел.

— Ты же не захочешь слушать мою длинную историю?

— Конечно, захочу. — Касси села на газон и потянула его за собой.

Он попытался сопротивляться.

— Уже поздно.

— Джек, я понимаю, что захожу слишком далеко, ты мне ничего не обещал. Но, о господи, как же это трудно. — Она встала на колени. Глупо. Он никогда не станет откровенничать с ней. Надо как-то выбираться из этой ситуации. — Ладно, забудь.

Губы Джека сжались в тонкую линию, он посмотрел ей прямо в глаза. Касси заметила, какая буря бушует в его душе.

Простояв так несколько секунд, он опустился на траву, обхватил руками согнутые колени, будто хотел укрыться от мира в своем коконе, и положил голову сверху.

— Что ты хочешь знать? Там столько всего, не знаю, с чего начать. Я вечно не знаю, с чего начать.

Наступила тишина. Касси смотрела, как он сидит, отгородившись от нее, и ее сердце дрогнуло, когда она увидела его помрачневший взгляд. Что это? Обида? На нее или на то, о чем она настойчиво хотела заставить его рассказать, просто чтобы почувствовать себя ближе?

— Извини меня, Джек.

— Тебе не за что извиняться.

Последние лучи теплого солнца падали на лицо, но Касси вдруг стало холодно. Она понимала: то, о чем он собирается рассказать, будет не слишком красиво. Так с чего же начать? В конце концов, она просто спросила.

— Почему ты причесывал Лиззи?

Он закрыл глаза.

— Потому что она больше никому не разрешала приближаться к своей голове. У нее непослушные волосы, они путались и сбивались в колтуны, с которыми постоянно приходилось возиться. И еще потому, что больше ни у кого не было времени. И желания.

— Но почему?

Джек отвернулся, будто не знал, что ответить. Когда он снова повернулся к ней, его лицо выглядело серьезным, а чудный бархатный голос утратил все признаки эмоций. От этого холодного звука, призванного излагать сухие факты, у Касси по спине побежали мурашки.