Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

Эскиль медленно встал с места. Он не пытался выглядеть угрожающе, но само его лицо, внешне невозмутимое, выражало полную готовность постоять за свою честь, не считаясь со средствами; настороженные лица хирдманов вокруг него ясно говорили, каковы могут быть эти средства. Быстро на них глянув, Хельга поняла: они готовы вмешаться, если возникнет драка. На чьей стороне – было ясно.

– Каким бы ни было мое наследство, – неторопливо начал Эскиль, прямо глядя на Несвета, – я скорее умру, чем откажусь от него. Чем бы мне это ни грозило.

Теперь Несвет переменился в лице и стиснул зубы. Ноздри его дрогнули, словно «молот Тора» готов сорваться в полет и обрушиться на врага. Хельга вспомнила: Несвет не стал конунгом, потому что его мать отказалась за него от престола, убоявшись, что отрока сгубят недруги в далеком Кёнугарде.

А Сванхейд не убоялась, хотя ее дитя было всего четырехлетним. И вот теперь Ингвар сидит здесь как конунг, а у Несвета нет надежды на власть, даже если Ингвар погибнет – у того уже растет собственный сын.

– Не хватит ли на сегодня сказок? – подала голос Сванхейд со своего кресла на возвышении; она говорила без тревоги, лишь немного устало.

– Нам пора! – Берислава встала и взяла Хельгу за руку. – Засиделись мы.

Та без возражений последовала за ней, смущенная своим участием в этой беседе. За ними отправился и Тородд.

– Я думала, сейчас Несвет скажет, мол, твоя бабка мужиков в лесу подбирала и к себе в постель укладывала, лишь бы согреться! – делилась Берислава с мужем, когда они оказались у себя в избе. – Ну а этот же не стерпит, морда настырная. Я так и думала: сейчас в драку полезет!

– Да мы б не дали ему Несвету лицо разбить, – успокаивал ее Тородд. – Столько людей вокруг – за руки бы схватили, растащили. Но шум вышел бы знатный, да. Все-таки Несвет – сын конунга, а Эскиль… Его после похода в дружине уважают очень, он и того… забывается немного.

– Что же Ингвар его не осадит? Я видела: будто с равным с ним говорит!

– Что нравится дружине, то нравится и ему. Будет ведь и новый поход, такие люди нужны.

Хельга завернулась в одеяло, укладываясь на помосте возле Естанай. Но, закрыв глаза, невольно рисовала себе: вот молодая женщина с корзиной идет по лесу, вот ей навстречу выскакивает белая олениха, потом она видит коня с золотой уздой… А потом светловолосого мужчину на траве… Вот он открывает глаза… Как у Эскиля – серые и уверенные, хотя и затуманенные немного, и она видит свое отражение в этих изумленных глазах. Наверное, та Эскилева бабка, Уна, была хороша собой, если ее приняли за деву альвов.

Вдруг Хельга сообразила: Эскиль чем-то напоминает ей дядю Эйрика, оттого и кажется, что она когда-то его знала, хотя этого никак не может быть. Дело не в том, что он тоже рослый и крепкий – Эйрик ростом выше и вдвое старше. Их роднит эта уверенная повадка, невозмутимая вера в свою силу. Но есть между ними значительная разница: если Эйрик твердо знает, что кровь асов в его жилах заставит все на свете идти по его воле, здесь даже волноваться не о чем, то Эскиль помнит: само ничего ему в руки не упадет, за исполнение своих желаний надо сражаться. И для победы он твердо рассчитывает на свою собственную силу. Это было странно для Хельги, привыкшей, что даже в разговорах с «ведьмиными камнями» ее поддерживает сила предков, вплоть до Бьярнхедина Старого, что был родным сыном медведя. На кургане Бьярнхедина близ Силверволла стоит святилище, там отец приносит жертвы за весь Бьюрланд, как делали до него его отец и дед. Оттого Хельга привыкла ощущать, что ее сила уходит корнями в землю, питается из глубин старинного рода, как родник, что выносит на поверхность чистую воду – кровь матери-земли. Тревожно, наверное, отправляться за море, где этой силы уже не чувствуешь…

С этими мыслями Хельга заснула, не успев дойти до вопроса: что эта настойчивость Эскиля обещает ей самой?

Глава 6

– Выходит, не удалось мне тебя удивить.

Хельга выпрямилась. Ёлс твою ж овду! Она никогда не произносила вслух ничего неподобающего знатной деве, но сейчас выражения, слышанные от мужчин Мерямаа, сами приходили на ум. Уж здесь, сейчас, в поварне рано утром, пока еще и не рассвело толком…

Медленно она обернулась. Выразительным движением отложила подальше нож, которым резала вчерашний сыр, пока сегодняшнее козье молоко охлаждалось в бадье со снегом.

– Я поняла кое-что! – Со сдержанной яростью она взглянула, подняв голову, в лицо Эскиля при свете огня в очаге под котлами. – Про тебя. – И с трудом сдержала желание ткнуть его пальцем в грудь.

– Что ты поняла?

– Почему – Тень. Что за глупая привычка так подкрадываться к людям?

В общем, не надо было большого искусства, чтобы подойти к ней незаметно – в поварне вовсю трудились служанки, мололи жерновами зерно, чистили рыбу, оттирали котлы. Стоял говор, скрежет, грохот, заглушавший шаги. Скорее возмущение Хельги относилось к неожиданности появления Эскиля. Почему он не оставит ее в покое? К тому же она сама сейчас мало отличается от служанок – в сером некрашеном платье из грубой шерсти, в холщовом переднике, а на плечах бурый толстый платок.

– Вовсе не глупая. Очень полезная привычка.

– В Грикланде – может быть. Но здесь-то где твои враги?

– Надеюсь, здесь их нет. – Эскиль взял со стола ее нож, попробовал пальцем остроту, посмотрел зачем-то вдоль лезвия, будто хотел оценить качество кузнечной работы. – Но если кто напрашивается – я готов.

– Чего ты от меня хочешь?

– Я надеялся тебя удивить – когда рассказал, что моим дедом был Хроальд конунг. А у тебя, оказывается, прадед был полуальв. Можешь считать, что ты меня уела.

Эскиль склонил голову, признавая свое поражение.

– Я не собиралась с собой состязаться.

– Ну и хорошо. – Эскиль поднял на нее глаза и улыбнулся. – Раз мы наконец во всем разобрались, давай уже помиримся.

– Я с тобой не ссорилась! – заверила Хельга, чувствуя, как служанки пялятся на них, отвлекаясь от своих хлопот.

– Тогда чего ты смотришь на меня, как будто я змей Нидхёгг?

Хельга глубоко вдохнула, потом еще раз. Нужно успокоиться. Эскиль, конечно, наглец, но в чем она может его упрекнуть? Своим волнением и досадой она лишь выдает, как сильно на нее действует его грубоватое обаяние. После вчерашнего оно стало пугать ее еще сильнее: не в силах подавить восхищение, она чувствовала, что вот-вот соскользнет в пропасть, где Эскиль Тень станет господином ее души, и разум едва удерживал ее на краю.

– Если бы я была служанкой, Биркир уже побил бы меня палкой, за то что я не работаю, а только болтаю.

– Ты не служанка, и госпожа Сванхейд тебя не для работы сюда позвала… Но ведь и не для того, чтобы выдать за своего рыжего сына?

Хельга заметила, как Эскиль опустил взгляд с ее глаз на губы, и что-то в его лице навело ее на опасение, что он подумывает ее поцеловать. Не может быть, чтобы его дерзость простиралась так далеко… Хельга усилием воли заставила себя не попятиться. Пусть не думает, что она боится даже стоять рядом с ним.

– А где ты берешь эти камешки? – Эскиль посмотрел еще ниже, на ожерелье, видное из-под платка у нее на плечах. – Никогда таких не видел.

– Их находят у воды.

– Научи меня их искать.

– Это забава для маленьких детей! – Хельга усмехнулась, мельком вспомнив Арни-младшего. – Ты разве не собирал «ведьмины камни» в детстве?

– В детстве? – с недоумением повторил Эскиль, будто впервые слышал это слово.

И тем не менее Хельга легко представила его мальчиком лет восьми или десяти – крепким, с бойкими глазами и падающими на широкий лоб льняными волосами.

– Или ты, как положено сыну конунга, начал упражняться с мечом и щитом, едва научившись стоять на ногах? Я когда-то слышала, Рагнар Меховые Штаны участвовал в одной битве, когда ему было всего шесть лет. Правда, его при этом держали на руках.

– А ты не хотела бы поучаствовать в битве?