"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

— Давай, мой хороший, — Ворон хлестнул жеребца и тот прыгнул со скалы — прямо в костер.

— Хосе, не надо! — крикнула Эстер, чувствуя, как огонь подбирается к ногам. «Мануэла, забери его, сейчас же!».

Индианка подняла плачущего ребенка на руки, но тут, же рухнула вниз — солдаты начали стрелять. «Мама!» — отчаянно закричал Хосе.

Эстер рванулась, и почувствовала, как поддаются веревки. «Святой отец, — успела улыбнуться она, и тут же ахнула — сильная мужская рука подхватила ее и подняла в седло.

— Пригнитесь, — властно сказал Ворон. «Сейчас тут все будут палить, и я тоже».

— Дон Эстебан, — пробормотала женщина.

— Сэр Стивен Кроу, к вашим услугам, — Ворон пришпорил жеребца, и, обернувшись, усмехнулся: «Да, Лима меня надолго запомнит».

Джованни пришел в рощу уже на закате. Он улыбнулся, увидев Эстер во власянице, и протянул ей тюк с одеждой: «Я подумал, что вам понадобится».

— Спасибо, — она подняла измученные, красные от слез глаза и спросила: «Мануэла?».

Джованни покачал головой. «Умерла сразу же. Она не мучилась, даже и не поняла, наверное, что случилось».

— А Хосе? — женщина опустила лицо в ладони.

— Наплакался и заснул, — священник помолчал. «У него ручки немножко обожжены, но ничего страшного, заживет. Я о нем позабочусь, вы не волнуйтесь».

— Я бы взяла его в Лондон, — вздохнула женщина.

— Даже не думайте, — Ворон подошел к ним и посмотрел на садящееся солнце. «И вообще, собирайтесь-ка, дорогая сеньора, хватит нам тут сидеть, опасно это. Все наши вернулись, пора отплывать. Как ваше плечо, святой отец?».

— Болит, — улыбнулся Джованни. «Архиепископ хочет выхлопотать мне награду от ордена, кстати. За смелость».

— А я теперь куда? — спросила Эстер, прислонившись к стволу дерева.

Ворон помолчал, разглядывая обритую голову женщины, ее опухшие веки, и сказал, чуть дернув щекой: «Отправитесь на одном из барков в Панаму, с доном Мартином. Там люди надежные, ну, вы сами их знаете, все будет хорошо. Думаю, до осени уже будете в Лондоне».

— А вы? — женщина все смотрела на него.

— Я перехвачу серебро и пойду на юг, а потом опять — в Карибское море, — коротко ответил Ворон. «Все, переодевайтесь, снимаемся с места».

— Все будет хорошо, помните, — ворчливо сказал Джованни, и, нагнувшись, поцеловал ее в высокий, теплый лоб. От нее пахло дымом — немного, и священник, закрыв глаза, вспомнил золотые холмы под Римом, серую, каменную, древнюю дорогу и то, как шумели сосны над головой. «Как это у вас говорят, — он рассмеялся, — до ста двадцати лет вам!».

— Спасибо, — Эстер вдруг, на мгновение, прижалась щекой к его руке. «Спасибо за все».

Джованни выпрямился и, глядя на жесткое лицо Ворона, вздохнул: «Капитан, я хотел бы вам кое-что сказать, на прощанье».

Он вдруг подумал: «Господи, вот этого мне делать совсем нельзя. Знал бы Джон — голову бы мне снес, и правильно сделал. Но я не могу иначе, не могу».

— Что? — хмуро спросил Ворон, когда они отошли в сторону.

Джованни ощутил на лице свежий, осенний воздух, и, полюбовавшись кронами араукарий, сказал: «Я не знаю, может быть, вы обо мне слышали. Меня зовут Джованни ди Амальфи».

Ворон побледнел и тихо, медленно ответил: «Врете. Его казнили в Риме, семь лет назад».

Джованни вытащил из-за ворота сутаны простой медный крестик.

— Узнаете? — спросил он.

Лазоревый глаз блеснул ледяным холодом, и Ворон сомкнул пальцы на рукояти шпаги, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вытащить ее из ножен. «Что вам надо?» — грубо спросил он.

— Я знаю, что Мария умерла родами, и дитя тоже, — Джованни помолчал. «Скажите мне, чей это был ребенок?».

— Моя жена, — Ворон вдруг остановился, будто споткнувшись, — умерла, рожая мою дочь. А теперь убирайтесь отсюда, святой отец, пока я не выпустил вам кишки.

— Прощайте, — сказал Джованни, и, не оборачиваясь, пошел по тропе, вьющейся вверх, взбегающей на холмы. Она вела на восток, туда, где небо постепенно становилось из голубого — темно-синим, почти черным.

Ворон посмотрел на слабые, мерцающие звезды, и ощутил боль в правой руке. Он все-таки вытащил шпагу, — сам того не чувствуя, и зажал ее в ладони, — крепко. Кровь капала вниз, собираясь в лужицу на сухой траве.

Капитан сжал губы, и, убрав клинок, пошел обратно в рощу.

Эпилог

Карибское море, лето 1584 года

— Вон туда иди, — кабатчик махнул рукой на неприметную, покрытую паутиной дверь в углу.

«И, если что — я тебя не видел, и не знаю, кто ты такой».

Невысокий, худенький юноша кивнул, и, откинув со лба черные, короткие кудри, шагнул через порог.

Внутри было темно, и он, натолкнувшись на скамью, беззвучно, одними губами, выругался.

— Вы садитесь, — сказали откуда-то из угла. Кресало чиркнуло, и в колеблющемся огне свечи юноша увидел своего собеседника — в черном, потрепанном камзоле и старой рубашке.

— Вот что, — мужчина выложил на стол тяжелый кинжал, и пистолет. «Наш разговор, уважаемый сеньор, может закончиться, — человек задумался, — неприятно.

— Эта дверь, — он махнул за спину юноши, — закрыта на засов, снаружи, а тут, — мужчина повернулся, и поднес свечу к стене, — имеется еще одна, которая выходит прямо к морю. Я уж не буду вам объяснять, для чего она нужна.

— Не надо, — согласился молодой человек. «Я понял».

— Оружие на стол, — велел тот, что постарше. Юноша подчинился.

— Вы давно в Порт-Рояле? — спросил мужчина, безразлично разглядывая миловидное, смуглое, взволнованное лицо напротив него.

— Месяц, — сглотнув, ответил юноша. «Я приплыл из Мексики, служу помощником у хирурга, дона Мигуэля Линареса».

— Линареса, — повторил мужчина и потянулся за кинжалом. Юноша напрягся.

— Кровь под ногтями засохла, — сказал мужчина, и принялся их чистить, что-то насвистывая.

— В Мексике где жили? — поинтересовался мужчина, не поднимая глаз.

— В Мехико, — юноша чуть улыбнулся. «Пришлось уехать, так, — он помялся, — получилось».

Мужчина усмехнулся и отложил клинок.

— Non komo muestro Dio, Non komo muestro Sinyor, — продекламировал он.

— Non komo muestro Rey, Non komo muestro Salvador, — закончил юноша и дерзко посмотрел на собеседника: «Что, ваш капитан не любит конверсо?

— Ели бы он нас не любил, — ответил мужчина, опять берясь за кинжал, — не держал бы меня вот уже на втором корабле. В море были когда-нибудь? — он зорко взглянул на юношу.

— Только пассажиром, — вздохнул тот. «Но я почти хирург, узлы вяжу хорошо, пальцы у меня ловкие».

Мужчина почесал кинжалом бровь и поджал губы. «Вы, конечно, не производите впечатления сильного человека, уж простите. Лет вам сколько?».

— Двадцать четыре прошлым месяцем исполнилось, — вздохнул молодой человек и сцепил красивые, тонкие пальцы. «Я очень меткий, отлично стреляю».

— Английский язык, откуда знаете? — подозрительно спросил мужчина.

— Отец покойный был торговцем, и меня научил языкам, — объяснил молодой человек.

— Акцент у вас, конечно, есть, но это не страшно, — пробормотал мужчина. «Вот что — наш помощник хирурга погиб — был сложный переход в проливе Всех Святых, нас основательно потрепало. Нам новый помощник требуется. Вы вроде юноша сообразительный, незачем вам в матросах околачиваться. Хотите?

Черные глаза юноши заблестели восторженными искрами, и он подался вперед: «Очень!

Это такая честь для меня, такая честь!»

— Испанских шпионов мы потрошим живьем, и кишки заталкиваем им в рот, — предупредил его собеседник. «Это чтобы вы потом не жаловались, что вас не предупреждали».

Он окинул взглядом стройную фигуру юноши и вдруг, ядовито, сказал: «И вот еще что. На берегу задницу свою хоть кому подставляй, то дело твое, а на корабле капитан за такое сразу в море спускает, понял?»

— Да я не, — юноша зарделся.

— Ну-ну, — иронично сказал его собеседник. «Значит, так — он выложил на стол кошелек с серебром, — вот тебе половинная плата за первый месяц, испытательный срок — полгода, после этого переходишь на полное жалованье и получаешь процент с добычи. Ну, если доживешь, конечно, — мужчина усмехнулся и поднялся: «Бери расчет у Линареса, и завтра в полночь приходи к складам у западного форта, там будет ждать шлюпка. Зовут-то тебя как?