Рождение легиона - Gedzerath

– «Они готовы биться за когда-то отринувшую их родину, но…».

– «Но что?» – сердито сощурилась я – «Но – с дополнительными условиями? Х-ха! Предложите это грифонам! Или забирай их всех – и тащи в казармы Гвардии. Уверяю, там их примут с распростертыми объятьями, и пусть тогда у Вайт Шилда от них голова болит!».

– «Ты не похожа на остальных твоих товарок» – движением ноги утихомиривая разошедшегося было жеребца, негромко спросила меня Первая Мать, все это время, внимательно глядевшая на меня со странным прищуром – «И ты совсем не похожа на нас. Откуда в тебе эта ярость и злость, первая жена этого дома?».

– «Ярость? Злость? Да это просто безнадёга! Безнадега и ужас!» – на моей мордочке все еще была приклеена вежливая полуулыбка, в то время как грохнувшая по столу нога уже слегка согнула копыто, и повинуясь легкому щелчку предохранителя, из ножен выскочили длинные, молочно-белые клинки, пробивая насквозь треснувшую от моего удара столешницу – «Вам не страшно кидать это долбанное стадо на алебарды грифонов? Нет? А мне – страшно! Да что там страшно – я просто вздрагиваю от ужаса, когда представляю, что сделают с ними вооруженные огромными топорами грифоны, всю эту кровь и расчлененку! И поверьте, я не собираюсь быть той, кто кинет их в эту адову мясорубку!».

– «И что же ты сделаешь?».

– «Я? Сейчас все зависит от них» – отвернувшись, я вновь уставилась в окно, стараясь не обращать внимания на встревоженные глаза Черри. Живот нехорошо потянуло, на мгновение сдавив невидимым пояском, и отпустило, пока я задумчиво переводила глаза с украшенного потрепанными, сшитыми копытами Черри из старых туник занавесок на треснувший стол – «Не хотят учиться – их право. Пусть собирают манатки и валят туда, откуда пришли. Что там им нужно было – диплом? Звания? Да хоть сейчас подмахну! Черри, у нас еще остались эти грамоты, доставшиеся нам от прежних хозяев казарм? Давай их, и список всех этих мохноногих – счаз я им махом сформирую новое войско из полусотни морд!».

– «Я не думаю, что столь поспешные решения были бы мудры» – помолчав, сказала старая кобыла, с недобрым прищуром глядя на появившиеся на моем столе потрепанные наградные грамоты, которые, судя по стилизованному изображению солнца и вытисненным на пожелтевшей от времени бумаге пафосным словам, вручались гвардейским отличникам строевой подготовки. Открывая пенал, в котором лежало гусиное перо, засунутое в толстую рукоятку, позволявшую мне использовать при письме ногу, а не рот, я криво усмехнулась, отметив про себя, что гостья явно рассердилась, раз не стала именовать меня «первая жена» или еще каким, непонятным мне титулом – «В наших землях ценятся доблесть и честь, отвага и преданность, а не бумага, которой вы, жители равнин, привыкли мерить любого пони!».

– «Бумажки не нужны? Отлично! Знали бы вы, как я ненавижу эту канцелярщину…» – отшвырнув импровизированную ручку, я изо всех сил потянулась, чувствуя, как затекли от столь долгого сидения задние ноги и круп, в то время как спина начала напоминать о своем существовании тянущими, изматывающими болями. Покряхтывая, я извернулась так, затем эдак, и в конце концов, не выдержав, вскочила, и стала прохаживаться по кабинету, прислушиваясь к непонятным ощущениям во всем теле – «Но медалек у меня тоже с собой нет – это прерогатива принцессы. В качестве замены, могу предложить, монетки по десять бит – по одной в каждое ухо и еще одну, в нос. Тоже не хотите?».

– «Я хочу убедиться, что чести и достоинству моих детей не будет нанесено никакого ущерба!» – недобро нахмурившись, гордо вскинула голову старая кобыла. Глядя на ее осанку, на гордый разворот головы, который так и не смогли поколебать быстротечные годы, я задавалась вопросом, кем же она когда-то была? Похоже, не простая гостья ко мне пожаловала, отнюдь не простая…

– «Ущерба? Тогда забирай их в Гвардию – там они научатся защищать, беречь, и без всякого ущерба для чести!» – злобно фыркнула я, едва не застонав от боли в спине. Ну вот, всего-то полдня прошло, всего одна тренировка, а я уже была как выжатый лимон, страдающий радикулитом. Да и эти, мохноногие… – «Или знаешь что? А давай их самих спросим – согласны ли они, после всего, что сегодня с ними приключилось, остаться тут, под моим началом? Обычно я не развожу подобных политесов с новичками, но я же вижу, как твои подручные едва из копыт не выпрыгивают от желания козырнуть передо мной знакомством с принцессой Селестией, поэтому я предвосхищу этот концерт с размахиванием грамотами. Прошу всех за мной!».

«Если придется каждый раз так перед новичками прыгать – я рехнусь или уволюсь!» – скрипела зубами я, бредя по лестнице вниз, на плац, куда уже умчалась быстроногая Черри. Делая вид, что из вежливости мне приходится держаться рядом с гостями, я осторожно, по-старушечьи покряхтывая, спускалась вслед за толпой, несущей на своих плечах возлежащую Первую Мать, и к моменту моего прибытия на плац, там уже стояли все пять десятков мохноногих северных пони, вся, еще не сформированная до конца, Шестая Отдельная кентурия Легиона. Мрачно глядевший на меня Буш явно что-то подозревал, иначе с чего бы на его, исполосованной старыми и новыми шрамами морде, было столько уныния? Не иначе подруга что-то шепнула…

– «Значиццо так, удавы перепончатые!» – спуск по лестнице немного притупил боль в спине, но уже испорченное настроение прорвалось наружу, вылетев из меня вместе с сердитым, на грани хрипа, рычанием умирающей таксы – «Почтеннейшая Первая Мать, прибывшая к вам из далёкого далёка, волнуется за своих чад, как и положено каждой матери. Она прибыла, дабы убедиться, что вам не нанесено никакого урона по вашим честям и достоинствам, и буквально через несколько минут вы сможете ей нажаловаться, как вам тут приходится плохо. Но перед этим, я собираюсь вас спросить – а вы вообще собирались служить, как вы обещали это нашей принцессе?».

Разинувший было рот строй северян замер. Ну еще бы, ведь так их еще вряд ли кто-нибудь провоцировал, но я намеренно шла на конфликт, собираясь добраться до корней, питающих ростки косности и высокомерия, посаженные в них самой их изоляционистской культурой, презирающей «жителей равнин» – и выдернуть их, либо выгнать эту свору туда, откуда они пришли. И пусть принцессы, вновь подсунувшие мне ежа в портки, сами разбираются с этими романтиками горного туризма! Свирепо тряхнув головой, я резко развернулась, и пошла вдоль возбужденно перебирающего ногами строя, исподлобья глядя на возвышающиеся надо мной морды немногочисленных жеребцов и крайне многочисленных кобыл.