Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Но – такой ценой?

Иной цены не будет.

Я чуть не застонал. Если б можно было самому оплатить…

Том отыскал станнер, однако не похоже было, что он собирается сразу пустить его в ход. Лисовин сидел на корточках, крутил оружие в руках. Я встал из кресла и подошел к нему.

– Том?

Он поднял голову.

– Зачем тебе игрушка?

– Убивать.

Я присел с ним рядом – на крышку «камеры жизни». Саркофагу ничего не сделается, а мне сподручно двинуть Тома по башке.

– Кого ты приговорил?

– Их. – Он мотнул головой, указывая на спящих космолетчиков и Сильвера. – Импульс из станнера – хотя бы не больно. Если не будет иного выхода…

Я прикинул: чтобы из станнера убить человека, расстояние от стрелка до жертвы должно быть невелико, и требуется время. Секунд семь, восемь. Да еще хорошо бы самим удрать после выстрела… Надо толком все обмозговать.

Я хотел достать для себя второй станнер, но лисовин сжал мне запястье:

– Кыш!

– С какой стати?

– Ты в город не пойдешь. За двух человек не платят пятью жизнями.

– Ты пойдешь – и я пойду. А нет – будем оба отсиживаться в глайдере.

Он долго смотрел на меня, пытаясь найти подходящие доводы. Не нашел.

Я высвободил руку, сунул ее в щель между коробками с едой и нащупал оружейный чемоданчик. Открыл его и вынул станнер, сунул в карман. От ощущения, что я при оружии, ко мне вернулись крохи утраченного здравого смысла.

– Том, это будет не наша с тобой работа. Это сделают с «Испаньолы».

– Возможно, – согласился лисовин. – Если спутник с небес укажет, куда слать ракету. А если они окажутся в подземельях?

Да: супротив подземелий спутник не годится.

Мы вернулись на свои места. Мистер Смоллет и Хэндс спали, а Юна-Вэл лежала в кресле, отвернувшись к стенке и, по-моему, плакала. Черт нас дернул обсуждать дела в полный голос.

Конечно, в душе я не верил, что придется убить женщину, которую люблю.

Мэй посадил глайдер на небольшой лужок, когда из-за горизонта ударили первые лучи солнца: огромный золотисто-розовый веер раскинулся по небу, прорвавшись сквозь прорехи в утренних облаках. Облака показались ненастоящими – такие они были яркие, со сверкающими ободками, будто из расплавленного металла. На востоке, под этим плавленым золотом, был город, а вокруг нашего лужка стояли джунгли – пока еще темные, даже верхушки не зарозовели под солнцем.

Едва глайдер лег на брюхо, Сильвер тут же прильнул к окну. Думаю, он вовсе не спал. А космолетчики с трудом пробудились. Хэндс застонал, заворчал и не поднялся, пока «бывший навигатор» не принес им обоим по стакану коффи из термоса и горсть печенюх.

Сильвер угнездился на крышке саркофага и держал тарелку с едой, пока мистер Смоллет и Хэндс не спеша прихлебывали коффи и угощались печенюхами, от восхитительного аромата которых на меня тоже напал едун. Я двинулся в конец салона подыскать что-нибудь на завтрак нам с Томом. И Мэя надо покормить. Где он, собственно говоря?

Навигатор не выходил из кабины.

– Мэй, завтракать, – позвал я по интеркому, набрав упаковок с едой и прихватив десерт для Юны-Вэл; ей наверняка кусок в горло не пойдет, но подкрепиться надо обязательно.

Навигатор не отозвался и не вышел. Мистер Смоллет отдал Сильверу пустой стакан и открыл дверь кабины.

– Мэй?

Навигатор сидел с раскрытым компом на коленях.

– С «Испаньолой» говорил, – пояснил он. – Алекс, плохи наши дела. Глянь, что Крис прислал. С зонда получено.

Мистер Смоллет пригнулся, рассматривая картинку на экране. Мимо него в кабину протиснулся Хэндс.

Космолетчики с минуту молчали. Затем капитан забрал у Мэя комп и поставил его на «камеру жизни». На экране был виден ствол дерева с лохмотьями отслаивающейся коры, хилый кусточек, сухие метелки травы, а за ними – две скульптуры на постаментах.

Мэй вышел из кабины и сел на корточки перед компом. Навигатор ткнул клавишу, и картинка сменилась: мы увидели скульптуры вблизи. Двое молодых обнаженных парней. Один едва стоял – ноги подгибались, руки безвольно повисли, голова падала к плечу; другой рвался бежать и кричал. Новая картинка: лица. Джойс и Хантер. Как живые, только из белого камня с дымчатыми прожилками. Джойс, видно, был ранен и терял сознание, а Хантер дико кричал от боли и ужаса, и его неслышный, но физически осязаемый крик наполнил салон нашего глайдера, мурашками пробежал по спине, холодом дохнул на затылок.

– Что в городе? – спросил мистер Смоллет.

– Ничего, – ответил навигатор. – Жителей на улицах мало, все тихо. Зонды прибыли недавно, поэтому если что было ночью, мы этот праздник упустили.

– Что говорит Крис? – Хэндс рассматривал лица охранников на экране.

– Полагает, что охраны уже нет в живых. И едва зонды обнаружат статуи сквайра и доктора, мы можем с легкой душой повернуть назад.

Старший пилот задумчиво потер подбородок.

– За полночи сваять скульптуру невозможно. Превратить людей в камень… м-м… затруднительно. Так как, черт возьми, это сделано? – рыкнул он. – Мэй! Что думает Крис?

– Он понятия не имеет.

– Джим, – Хэндс обернулся ко мне. – Что твой приятель?

– Молчит, собака.

– Мистер Смоллет, это похоже на то, что делают Чис?.. Черт!

– Нет, – быстро ответил за капитана Сильвер. – Совершенно не то.

– Слепки, – сказал побледневший при упоминании Чистильщиков капитан. – С живых людей делают слепки. Затем форму заполняют раствором, и он застывает. Форму убирают, остается скульптура.

– Ты веришь в это? – настороженно уточнил Мэй.

– Не очень, – признался мистер Смоллет. – Что еще Крис нашел?

– Дом правителя. Вот он, – навигатор коснулся клавиатуры.

Деревянная хибара. Два окна затянуты мятой пленкой, на крыше лежат груды сухого тростника – или чего-то похожего на тростник; дверь завешена палаткой. Рядом с окном прорезана бойница, и из нее овальным черным глазом глядит ствол какого-то оружия.

– Бортовой станнер, – сказал Мэй. – Лучемет поставили в Риме, а станнер приперли сюда.

– Почем ты знаешь, что здесь живет правитель? – спросил Хэндс.

– Народ ходит мимо и кланяется дому.

– А «Бен Ган» поют?

– Пока нет.

– Дальше, – велел мистер Смоллет. – Где может быть сквайр?

– В любом из жилых домов.

Мэй снова ткнул клавишу, и экран показал нам дома: белесо тлеющие коробки в семь этажей, с ничем не закрытыми окнами. Ни одного растения не цеплялось за стены, не росло на крышах. Ничуть не похоже на заполоненный джунглями заброшенный Рим.

– В доме правителя – ни души, – добавил навигатор. – Проверено.

– Где может происходить нечто важное?

– На перекрестках. Специальных площадей нет, парка – тоже. Один маленький садик, где статуи нашей охраны.