Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале XX века сионизм начинает тесно смыкаться с революционным подпольем в России. В секретном циркуляре Департамента полиции от 16 мая 1912 года говорилось: «Уже со времени IV сионистского конгресса 1900 года идеи чистого сионизма, выработанные Базельской программой, стали отходить в массах еврейства на задний план, выдвигая вперёд программу насущной работы на местах и ставя на первое место социалистические принципы. Сионисты от чисто идейного учения постепенно стали переходить к тактике вмешательства в культурную, экономическую и политическую жизнь России. Эта эволюция сионизма привела последний в сторону противоправительственного направления»[230].
Сионисты прекрасно понимали, что если Святая Земля и Иерусалим будут находиться под контролем или во владении русского православного царя, то ни о каком еврейском государстве речи быть не может. Характерно, что Охранное отделение сообщало ещё в 1914 году: «Среди евреев идёт возбуждение по поводу русско-турецкой войны. Боятся, что русские, победив Турцию, могут лишить евреев сионистских плодов их долголетних усилий в Палестине»[231].
Тот страх, какой сионисты испытывали от возможности перехода Палестины под русское влияние, виден из их действий сразу же после февраля 1917 года. Французский историк Тьерри Нолин пишет: «Как только произошла февральская революция, в Россию приехал Иосиф Трумпельдор[232]. Он бросился к Керенскому с просьбой помочь евреям в Палестине. В июле 1917 года в Петрограде открылся Сионистский съезд, на котором Трумпельдорф встретился с П. Рутенбергом. «Наших братьев бьют, — заявил он Рутенбергу, — мы должны им помочь. Мы не можем позволить, чтобы еврейская кровь безнаказанно орошала землю Палестины». Происходит невероятное: Керенский, у которого были большие проблемы, очень серьёзно отнёсся к словам Трумпельдора. Керенский назначил его комиссаром по еврейским делам Военного министерства. Трумпельдор должен был создать еврейскую армию в 120 тысяч человек, которая должна была освободить Палестину, пройдя через территорию Армении»[233].
Если учесть, что в то же самое время Керенский разрешил призывать в армию русских подданных, проживающих на территории Англии, а среди них было много евреев, то не трудно догадаться, что сионисты и их английские покровители спешили, как можно быстрее, причем русскими руками, окончательно закрепить свои права на Палестину.
В марте 1915 года англичане и французы попытались осуществить Дарданелльскую десантную операцию. Сегодня можно не сомневаться, что главной целью англо-французского командования в операции было не допустить Россию к господству в этой части земного шара, хотя официально, уже задним числом, союзники объясняли её необходимость «установлением прочной связи с Россией»[234]. Но на самом деле, захватив Константинополь, союзники стали бы хозяевами положения и могли оспаривать русские притязания.
18-го марта 1915 года союзники начали Дарданелльскую операцию, которая закончилась полным их поражением. Потери союзных войск составили 20 000 человек.
Поняв, что военным путём взять под контроль проливы и Константинополь им не удастся, тайное сообщество приступило к написанию полномасштабного сценария государственного переворота в Петрограде.
Какова же была идеологическая доктрина тайного сообщества, представленного группой американских бродвейских банкиров и английскими лордами «Круглого стола»?
Россия вызывала как у «Круглого стола», так и у американских банкиров с бродвейского небоскрёба непримиримую ненависть. Это утверждение не является метафорой. Будучи холодными и расчётливыми людьми, руководители тайных обществ понимали, что императорская Россия является главным препятствием на их пути. Победа России в войне означала бы не только крах идеи мирового правительства, но и крах всего планируемого ими послевоенного мира. Общую обеспокоенность Запада высказал в письме президенту В. Вильсону его советник М. Хаус: «Если победят союзники, то это будет означать господство России на европейском континенте»[235].
Причём получалось, что тайные общества, поддерживая Антанту, способствуют победе России. Кроме того, после принятия императором Николаем II верховного командования и резкого усиления государственного контроля над оборонной промышленностью, стало ясно, что русская императорская власть не допустит частный капитал к сырьевым ресурсам страны даже в условиях войны, и тем более после победы.
Для врагов России это было совершенно неприемлемо. Россию нужно было непременно уничтожить. Это был холодный расчёт опытных шахматных игроков. Такой же расчёт был у этих игроков и в отношении Германии, которая должна была тоже быть уничтожена как великое государство. Однако что касается Германии, то у Шиффа и Мильнера не было особых чувств, даже скорее наоборот, личные воспоминания придавали в их отношениях к рейху определенную сентиментальность. К холодному же расчёту в отношении к России примешивалось чувство непримиримой ненависти.
Эта ненависть владела Шиффом всегда. В 1910 году посол России в САСШ (Северо-Американских Соединенных Штатах) барон Р. Р. Розен писал министру иностранных дел А. П. Извольскому: «На первый план выступает личность г-на Якова Шиффа, фанатического ненавистника России. […] Господин Шифф […] проникнут чувствами фанатической, незнающей никаких пределов ненависти к России, нанести удары которой всякими доступными ему средствами он считает своей священной обязанностью. В этих видах он не только финансировал японскую войну, но и участвовал в финансировании русской революции, причём, несмотря на его несомненный ум, он серьёзно убеждён в том, что русская государственность находится на краю гибели и ждёт только последнего удара, чтобы развалиться»[236].
Некоторые исследователи склонны объяснять эту ненависть еврейством Якова Шиффа. На наш взгляд, такой подход крайне упрощён и не объясняет природу этой ненависти. Известно, что другие американские банкиры, например евреи О.-С. Страус или Исаак Селигман, разумеется, не испытывавшие никакой любви к императорской России, вели, тем не менее, себя гораздо более осторожно. Вообще же отношение американских банкиров, да и вообще американского еврейства в целом, к русским евреям, за интересы которых они якобы боролись, было далеко не братским.
Барон Розен писал Извольскому 3/16 марта 1910 года: «Было бы ошибочным приписывать заботы американского еврейства об улучшении участи евреев в России только естественной симпатии к соплеменникам. Тут значительную роль играют соображения совершенно эгоистического характера»[237].
Всячески провоцируя по политическим мотивам еврейскую эмиграцию из России, американские евреи встречали своих русских соплеменников, мягко говоря, не дружественно. Это хорошо проявилось на знаменитом еврейском писателе С. Н. Рабиновиче, известном как Шолом-Алейхем, который, эмигрировав из России в США, так и не был признан американо-еврейским обществом «за своего». Американское еврейство хорошо встречало из России в основном еврейских революционеров, от которых отвернулась бóльшая часть российского иудейского раввината, но которых можно было с успехом использовать для противоправительственной деятельности в самой России.
Простой же еврейский народ в России, с
