Гарри Поттер и Огненная Чаша - Джоанн Роулинг

Крошечный Деннис Криви шагнул вперёд и споткнулся о кротовую шубу Огрида, в то время как сам Огрид бочком протиснулся в дверь позади учительского стола. В два раза выше и в три раза шире любого нормального человека, Огрид, с его невероятной копной волос и косматой бородой, казался опасным — что было совершенно не так. Гарри, Рон и Гермиона лучше других знали, какое доброе у Огрида сердце. Усаживаясь за учительский стол, он подмигнул ребятам и стал смотреть, как Деннис надевает шляпу. Дырка на шляпе широко раскрылась, и…

— «Гриффиндор»! — провозгласила она.

Огрид захлопал в ладоши вместе со всеми гриффиндорцами, а Деннис Криви, с улыбкой до ушей, снял шляпу, поместил её обратно на табурет и побежал к своему брату.

— Колин, представляешь, я выпал! — весь дрожа от восторга, выкрикнул он, плюхаясь на свободное место. — Было так здорово! А в воде какая-то штука схватила меня и закинула назад в лодку!

— Клёво! — не менее восторженно ответил Колин. — Это, Деннис, скорее всего, был гигантский кальмар!

— Ух ты! — восхитился Деннис. Разумеется, никто, даже в самых безумных мечтах, не мог рассчитывать на такое счастье, что он сначала выпадет в штормовую погоду в неведомой глубины озеро, а потом будет выкинут оттуда огромным водяным монстром.

— Деннис! Деннис! Видишь того парня? С чёрными волосами и в очках? Видишь? Знаешь, кто это такой, Деннис?

Гарри отвернулся и повышенно-сосредоточенно уставился на шляпу, в данный момент проводившую сортировку Эммы Доббс.

Процедура длилась и длилась. Мальчики и девочки, с лицами, выражавшими испуг различной степени, один за другим подходили к трёхногому табурету. Шеренга медленно сокращалась — профессор МакГонаголл закончила с "Л".

— Давайте скорее, — простонал Рон, потирая живот.

— Что ты, Рон, сортировка гораздо важнее, чем пища, — упрекнул Почти Безголовый Ник. В это время «Мэдли, Лауру» зачислили в «Хуффльпуфф».

— Конечно, если ты мёртвый, — огрызнулся Рон.

— Я очень надеюсь, что нынешняя партия гриффиндорцев окажется достойна наших славных традиций, — Почти Безголовый Ник аплодировал «МакДональд, Натали», присоединившейся к гриффиндорскому столу. — Мы же не хотим, чтобы кончилась полоса везения и побед, верно?

Вот уже три году подряд «Гриффиндор» выигрывал кубок школы в соревновании, проводившимся между колледжами.

— Причард, Грэм!

— «Слизерин»!

— Уирке, Орла!

— «Равенкло»!

Наконец, на «Уитби, Кевине!» («Хуффльпуфф!»), сортировка завершилась. Профессор МакГонаголл взяла шляпу и табурет и унесла их.

— Наконец-то, — проворчал Рон. Он схватил вилку и нож и выжидающе уставился на золотую тарелку.

Профессор Думбльдор встал. Широко разведя руки в приветственном жесте, он улыбнулся ребятам.

— Я хочу сказать буквально одно слово, — произнёс он, и его голос эхом пролетел по залу. — Налетайте.

— Слушайте, слушайте! — громко выкрикнули Гарри с Роном, а блюда перед ними в это время волшебным образом наполнились едой.

Почти Безголовый Ник грустно смотрел, как Гарри, Рон и Гермиона перекладывают кушанья себе на тарелки.

— О-о-о, 'о-ак-то 'учше, — Рон мгновенно набил рот картофельным пюре.

— А знаете, вам повезло, что пир вообще состоялся, — сказал Почти Безголовый Ник. — На кухне сегодня был большой переполох.

— Как это? Что 'учиось? — спросил Гарри сквозь громадный кусок стейка.

— Что случилось… Дрюзг, разумеется, — Почти Безголовый Ник покачал головой, которая опасно заколыхалась. Привидение подтянуло плоёный воротник. — Обычная история. Он хотел придти на пир — что, конечно же, никак невозможно, вы же его знаете, никакого воспитания, не может спокойно видеть тарелку с едой без того, чтобы всё не раскидать. Мы созвали совет призраков — Жирный Монах, между прочим, был целиком и полностью за то, чтобы дать ему шанс — но Кровавый Барон высказался за категорическое запрещение, и правильно сделал, по моему мнению.

Кровавый Барон, мрачный, безмолвный, запятнанный серебристой кровью, был слизеринским призраком и единственным существом во всей школе, кто мог управиться с Дрюзгом.

— Мы так и подумали, что Дрюзг из-за чего-то взбесился, — сумрачно произнёс Рон. — Там что он там наделал, в кухне?

— Да как всегда, — пожал плечами Почти Безголовый Ник. — Хаос и разрушение. Раскидал повсюду кастрюли и сковородки. Всё кругом плавало в супе. До смерти перепугал домовых эльфов…

Звяк. Гермиона опрокинула золотой бокал. Тыквенный сок неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько футов белого льняного полотна, но Гермиона этого даже не заметила.

— Здесь есть домовые эльфы? — она в ужасе вытаращила глаза на Почти Безголового Ника. — Здесь, в «Хогварце»?

— Разумеется, — Почти Безголового Ника изумила её реакция. — Больше, чем в каком-либо другом замке Британии, насколько я знаю. Свыше сотни.

— Я ни разу ни одного не видела! — воскликнула Гермиона.

— Что же, они ведь днём практически не выходят из кухни, — сказал Почти Безголовый Ник. — Они выходят по ночам, убираются, следят за каминами и всё прочее… Я хочу сказать, подразумевается, что их и не должно быть видно, ведь верно? Согласитесь, это же отличительный признак хорошего домового эльфа: его не видно и не слышно.

Гермиона сверлила Ника взглядом.

— А им платят? — гневно вопросила она. — У них бывает отпуск? Больничный, пенсия и всё прочее?

Почти Безголовый Ник фыркнул так, что его плоёный воротник сполз с шеи, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной полоске кожи и мышц.

— Больничный? Пенсия? — переспросил он, снова водрузив голову на плечи и зафиксировав её с помощью воротника. — Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!

Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула в сторону тарелку.

— Ой, ну п'рстань, Ер-мона, — раздражённо бросил Рон, случайно обплевав Гарри йоркширским пудингом. — Фу ты!.. 'звини, 'Арри… — он проглотил. — Ты же не станешь добиваться для них больничного голодовкой!

— Рабский труд, — заявила Гермиона, раздувая ноздри. — Вот как был приготовлен этот ужин. Рабским трудом!

И не съела больше ни кусочка.

Дождь по-прежнему барабанил в высокие, тёмные окна. Очередной раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила золотые тарелки, с которых быстро исчезали остатки первых блюд, заменяемые сладким.

— Смотри, Гермиона, торт с патокой! — Рон помахал ладонью, чтобы на неё пошёл запах. — Смородинный пудинг! Шоколадные пирожные!

Но Гермиона смерила Рона взглядом, настолько похожим на взгляд профессора МакГонаголл, что тот умолк.

Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок, и те вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся со своего места. Весёлое жужжание зала стихло почти мгновенно, и стали слышны завывания ветра и стук дождя.

— Итак! — начал Думбльдор, с улыбкой обводя глазами присутствующих. — Теперь, когда мы напились и наелись («Хмф!» — негодующе фыркнула Гермиона), я прошу вашего внимания, поскольку мне необходимо сделать несколько заявлений.

— Мистер Филч, смотритель, просил уведомить вас, что список предметов, запрещённых к употреблению в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя укокошные уй-йяшки, зубатые халявки и бумеранги бум-бум. Насколько я знаю, полный список состоит примерно из четырёхсот тридцати семи предметов. Если кто-то хочет его изучить, он вывешен для всеобщего обозрения в кабинете мистера Филча.

Уголки рта Думбльдора еле заметно поднялись вверх. Он продолжал:

— Как всегда, напоминаю, что лес, окружающий замок, является территорией, закрытой для учащихся, равно как и деревня Хогсмёд для детей младше третьего класса.

— Кроме того, моей тяжёлой обязанностью является уведомить вас о том, что квидишный чемпионат школы в этом году проводиться не будет.

— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, вместе с ним игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, слишком сильно потрясённые, чтобы говорить.

Думбльдор продолжил:

— Это вызвано тем, что в школе, начиная с октября и в течение всего учебного года, будет проводиться мероприятие, которое займёт практически всё время и потребует всей энергии от учителей — но которое, я уверен, вам всем очень понравится. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в «Хогварце»…

В этот самый миг раздался оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с шумом распахнулись.

На пороге, опираясь на длинный посох, стоял человек, укутанный в чёрную дорожную мантию. Все головы в зале повернулись к незнакомцу. Его внезапно осветила раздвоенная молния, ярко сверкнувшая на потолке. Он опустил капюшон, потряс длинной гривой темно-серых с проседью волос и направился к учительскому столу.