Хостесс. История Бэйли Екатерины - Анна Ромашкина

Мы еще долго стояли на улице, глядя вслед уезжающей на микроавтобусе мистера Ли подруге и утирая слезы. Потом поплелись в дом:

– Эх, Инка, кто же теперь тебя с уборкой гонять-то будет? – протянула я задумчиво.

– А че меня гонять?! Я тут и не живу уже сто лет как. Я теперь с Джереми, – фыркнула она в ответ.

– Хоть это радует. А то от «фашиста» твоего ну аж воротило! Это ж надо было придумать – пятьдесят долларов в месяц он получает! Дурдом, да и только. «Деревня», что еще тут скажешь! И как ты ему верила только? А Джереми парень хороший. Держись за него! – дала я наказ, грозя кулаком для убедительности.

– Ладно, ладно! Одна мамка уехала, так тут же другая появилась. Иди к своему Санни! – рассмеялась она.

Через два дня наступил день рождения Санни. Было семнадцатое августа, и ему исполнялся тридцать один. Мне тогда было двадцать.

Он позвал кучу народа. Пришли и Танька с Мирандой из «Ориенталя».

Мы с девчонками наготовили шашлыков, «Оливье», фаршированный перец и еще кучу всего вкусненького.

Вскоре мы проводили и Паприку: опять слезы, сопли, обмен телефонами, ну и так далее. Сложно объяснить, как крепко мы сдружились. Прожив несколько месяцев бок о бок, волей-неволей становишься близок с людьми. Нам к тому же повезло, что все девчонки из нашего клуба оказались простыми в общении, незлобивыми, веселыми и независтливыми. Далеко не всем так везло. Глядя на «Идеальную» и отношения между девочками в их клубе, я радовалась за «Стерео» и нашу сплоченность. Мы всегда друг друга поддерживали, выручали и прикрывали, когда было нужно.

Наступил сентябрь. Жара начала понемногу спадать, но из-за высокой влажности тело по-прежнему все время казалось липким и грязным. Душ спасал лишь на пару часов.

Санни уже прекратил работу, и готовил документы к отъезду. Их переезд с базы на базу всегда сопровождается кучей бумажной работы. Несколько часов в день он проводил на базе, занимаясь ею, остальное же время мы проводили вдвоем.

Глава 9

Однажды вечером, как обычно, мой бойфренд вместе с Чарли зашел в «Стерео» на часок.

Мы сидели, весело болтая, когда в клуб неожиданно ворвался американский патруль. Их основная работа заключалась в обходах клубов для поддержания порядка. Обычно они разнимали дерущихся американцев, что случалось нечасто, следили, чтобы не было потасовок с местными жителями, ну и так далее. Но на сей раз, кажется, явно случилось нечто, посерьезнее драки, – вид у них был крайне озабоченный. Они подбежали к нашему столику, отрывисто что-то сказали Санни с Чарли, после чего наши ребята подхватились и молча направились на выход. Помимо них в клубе было еще двое американцев: их тоже забрали. Я расслышала лишь что-то, похожее на: «Срочно покинуть таун и вернуться на базу!». Никаких других подробностей я не знала.

Я тут же стала звонить Санни, но он на звонки не отвечал. Неизвестность давила и мешала сосредоточиться на работе. Наконец, «мама» объявила, что на сегодня мы все свободны.

Как только я вышла из «Стерео», позвонил Санни:

– Я пока не знаю, что точно случилось, но у нас угроза начала войны, – произнес он тревожно.

Я обмерла. Что за бред?!

– Какая война?! С кем? – шокировано прокричала я.

– Этого мы пока не знаем. Нам только объявили, что база должна быть в полной боевой готовности, а что конкретно случилось, они пока и сами не знают.

Руки у меня похолодели, я облокотилась о стену:

– То есть, как? Вообще ничего!? Ни с того, ни с сего, вам кто-то объявил войну? – я по-прежнему не могла поверить собственным ушам.

– Ну, вроде бы кто-то бомбит Америку. Я не могу дозвониться домой: все линии заняты. Может скоро в новостях что-то скажут, а пока нас переводят на предвоенный режим. Я, как только что-то узнаю, сразу тебе позвоню, – добавил он.

– Хорошо. Надеюсь, с твоими все в порядке.

– Я тоже надеюсь. Я тебя люблю. Пока.

– Я тебя тоже. Пока, – я устало опустила руку с зажатой в ней трубкой. От напряжения костяшки пальцев побелели и начали болеть.

Девчонки стояли возле меня с тревожными лицами:

– Катя, что у них там случилось? – спрашивали они наперебой.

– Угроза войны, – кое-как выдавила я из себя.

На какое-то время воцарилось молчание. Когда до них постепенно дошел смысл сказанного, посыпались новые вопросы: «как?», «с кем?», «почему?»…

Я передала разговор с Санни и вспомнила, что в ближайшем ресторане есть телевизор.

Мы вбежали туда и замерли: на экране шла видеозапись врезающегося в международный торговый центр самолета.

Сюжет повторяли снова и снова. Новости шли на корейском, но и без перевода смысл происходящего был ясен. В Корее было двенадцатое сентября две тысячи первого года. В Америке – одиннадцатое. Утро.

Мы сели за столик и молча смотрели на экран телевизора, не отрываясь. По щекам катились слезы. Было страшно представить, сколько там будет пострадавших, ибо было очевидно: достаточно, чтобы потрясти весь мир.

У меня зазвонил телефон. В трубке послышался голос мамы:

– Алло! Катя, ты новости смотришь? – спросила она, плача.

– Да. Мама, что это? Что у них там случилось?

– Теракт. Один самолет врезался в один небоскреб, второй – в соседний. Там людей эвакуировать не могут. Скорее всего, много погибших будет.

– Боже, какой ужас! И кто это устроил? – спросила я.

– Пока не знают. Вы там как?

– Да мы-то что, – я же не в Америке. А американцев всех на базу согнали, переводят в боевую готовность. Похоже, к войне готовятся… Надеюсь, что не с нами.

– Понятно. Но я уверена, что мы тут не при чем. Ну ладно, если будут новости – звони.

– Хорошо. Пока.

Мы с девчонками купили соджу, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках.

Сидели мы там очень долго. Корейцы тоже не отходили от телевизора ни на шаг. Думаю, что такая трагедия никого не могла оставить равнодушным.

Неожиданно в ресторан вошла одна из кореянок, работавших с нами в «Стерео». Она была в компании пары каких-то молодых корейцев:

– Девочки, пойдемте, покушаем. Тут недалеко ресторанчик есть, они работают круглосуточно. Эти – все равно скоро закроются, – предложила она.

Есть, по правде говоря, не хотелось, но и занять себя было совершенно нечем. О том же, чтобы идти домой спать, речи даже было, так что мы подумали-подумали и решили пойти в ресторан.

Корейцы настояли на пиве, и мы сидели, уткнувшись в телевизор и сжимая ладонями кружки.

Когда на экране в очередной раз показали столкновение самолета с торговым центром, парни неожиданно зааплодировали.

Мы не поверили своим глазам и ушам:

– Они что, рады? – очумело спросила Рита.

– Ну да, мы здесь не очень-то любим американцев: понаставили своих военных баз и чувствуют себя, как дома, – объяснила кореянка поведение друзей.

– Но ТАМ гибнут обычные люди! Не военные, а простые ЛЮДИ!!! – крикнула Ира. У меня же просто не было слов.

Мы дружно встали и, не прощаясь, вышли на улицу.

– Это что же за твари за такие!? Как они могут этому радоваться!? – возмущалась Ира.

Девчонкам ужасы терактов, ночных обстрелов и прочего были знакомы не понаслышке. Когда-то они жили почти на границе с Афганистаном и атаки талибов были для них обыденностью.

Вспоминая те тяжелые времена, они становились серьезными и мрачными:

– Талибы – это не люди. Ничего человеческого в них нет. Религия – лишь прикрытие, чтобы нападать на честных людей и отбирать последнее. Никто из них не работает, и своими руками ничего в этой жизни не сделал… А зачем им пахать на заводе, если все можно отобрать силой, убив того, кто безоружен?! Да если бы кто-нибудь смел их к чертовой матери с лица Земли – все бы только вздохнули свободно! – убеждали они нас разгорячено.

И я их понимала.

Как можно религией или какой-то другой «великой» идеей оправдывать убийства? Что мусульмане, что христиане – без разницы. Не может Бог быть Богом, если ради него происходит убийство человека – его же собственного величайшего творения.

Террористы – это вообще история отдельная. Кто там говорил: зуб за зуб, а око за око? Вот и правильно! С этими – только так и надо. По крайней мере, это – мое мнение.

Но это сейчас я об этом так рассуждаю, а в тот день буквально несколько часов спустя меня начали терзать мысли о том, что вдруг (ну, мало ли, – вдруг) с этими терактами как-то связана Россия… И что тогда? И как в таком случае будут развиваться отношения между моей огромной Родиной и Америкой.

Вы понимаете, к чему это я? Верно, – если отношения между двумя нашими государствами испортятся, то Санни я уже никогда не увижу. Глупость, конечно, и я прекрасно знаю, что мы – русские – на ТАКОЕ были бы не способны, но в тот момент, когда всеобщая паника и ужас от произошедшего накрыли меня с головой, я совершенно не могла думать и рассуждать логически.

Поэтому уже через пару часов меня перестали волновать жертвы, самолеты и небоскребы. Единственное, что занимало мои мысли: как поведет себя в этой ситуации Россия, и не окажемся ли мы втянутыми в эту безумную битву.