Овердрайв - Diamond Ace

— Зачем ты убил моих людей? — спрашивает меня Великан.

— Они вам больше не понадобятся, мой господин, — отвечаю я. Утратив хозяина, бот находит себе другого. Так устроен мир. Служение — вот смысл нашего существования. Великан это знает и смотрит на меня с интересом, но все равно в его голосе еще чувствуется напряжение. Отмечаю это про себя и прошу об инициации. Страх замещается вожделением. Великан ухмыляется.

— Меня уверяли, — говорит он, ставя оружие на предохранитель, — что полукровки вроде тебя могут по своему желанию становиться как мужчиной, так и женщиной.

— Поправка. По вашему желанию, мой господин, — отвечаю я, сканирую его психосоматический профиль и, активировав ген SRY, опускаюсь перед ним на колени. Черные брюки из шерсти австралийских мериносов по сотне кредитов за пару. Неподатливая «молния». Белые трусы. Гипогонадизм? Акромегалия? Это многое объясняет. Возбуждение. Учащенное дыхание. Частота сердечных сокращений 180 ударов в минуту. Не дожидаясь кульминации, выбиваю лончер у него из рук и выплевываю на пол окровавленный член, величина которого оказалась сильно преувеличена людской молвой. Крича от боли, человек корчится у моих ног и проклинает мое вероломство. Милосердно прекращаю его страдания. Боты не умеют лгать, но я бот только наполовину. Связываюсь по внутренней связи с хозяином. Кажется, он уже пришел в себя и отлично проводит время: слышу, как заливисто смеется его августейшая визави (щекочет он ее, что-ли?). Сообщаю о проделанной работе.

— Хорошо, — отвечает он, когда к нему возвращается дар речи. — Будем через 15 минут. Коридор наполняется взволнованными криками и топотом. Дверь распахивается, и в зал вваливается толпа дворовых мужиков, вооруженных чем придется. При виде меня голоса затихают. Люди переминаются с ноги на ногу и бросают друг на друга растерянные взгляды. Указываю клинком на тело, плавающее в луже черной туши, и приказываю всем вернуться к работе: с минуты на минуту должен явиться их новый хозяин в сопровождении своей невесты. Сбрасываю трупы в замковый ров и приказываю мобам-уборщикам как следует все прибрать. На десять минут вхожу в энергосберегающий режим, чтобы привести себя в форму. Тишина. Покой. Небытие.

00000000000000000000000000000000000000000000000_1

Я возвращаюсь к жизни за одну секунду до того, как по подъёмному мосту зашуршали гелевые сферы королевского электрокара. Бросаю быстрый взгляд в зеркало: черные пряди волос, спадающие на глаза, белая кожа, сапоги из блестящего латекса на высоких каблуках… Двумя днями позже, когда мне будет предоставлена честь нести за невестой ее ослепительно белый шлейф, я буду одет точно также. Белый бот. Черные жених и невеста… Выбегаю им навстречу, и, склонившись в почтительном поклоне, говорю:

— Добро пожаловать в замок маркиза де Карабаса, принцесса Тесла!

* Ближний ультрафиолетовый диапазон (400–300 нм) часто называют «черным светом», так как он не распознаётся человеческим глазом.

Бесхлебная Е. Чисто американский шоу-бизнес

Меня зову Франко Романи, 37 лет, итальянец. В Америке считают, что все итальянцы связаны с мафией. Я мог бы доказать, что это не так. Но боюсь, вы не стали бы слушать меня, потому что, я-то как раз гангстер. Люди также убеждены, что мафия всесильна и контролирует весь шоу-бизнес. Я хотел бы оспорить эту истину. Но вряд ли смогу.

Иссиня-бледное лицо, почерневшие, запёкшиеся губы, хрипящие звуки. Меня душило бессильное отчаянье.

— Доктор, сделайте что-нибудь! — воскликнул я, схватив его за плечи. — Ещё укол! Черт вас подери!

— Я ничем не могу помочь, — ответил он, высвобождаясь из моих рук. — Я говорил, вашу мать нужно положить в больницу.

Я без сил опустился на кровать, с призрачной надеждой вглядываясь в побелевшее лицо, которое сливалось по цвету с подушкой. Худые руки с полупрозрачной кожей, сквозь которую проступали голубые прожилки сосудов.

— Я не могу этого сделать, — глухо ответил я. — У меня нет страховки.

— Займите денег, продайте что-нибудь, — бросил врач, укладывая ампулы в саквояж, он явно начал терять терпение.

— Я уже продал всё, что мог, машину, одежду.

— Возьмите кредит, — предложил он, защёлкивая замок саквояжа.

Я опустил голову, тщетно пытаясь сдержать предательски подступившие слезы.

— Ни один банк меня даже на порог не пустит. Я недавно вернулся из тюрьмы, — я ощущал полную безнадёжность своего положения.

— Я знаю это. Об этом писали в газетах. Но, кажется, у вас есть покровители, которые могли бы вам помочь.

Я отрицательно покачал головой.

— Больше нет.

— Все, мне надо идти.

Хлопнула входная дверь. И тут же распахнулось окно. Шквал сырого, пронзительно холодного ветра отшвырнув лёгкую штору, мгновенно унёс последнее тепло. Мигнул свет, на мгновение став грязно-жёлтым. Я вскочил, прикрыл створку. Обернулся и замер. Хрипящие звуки стали тише, дыхание — ровней, спокойней. Она вздохнула и открыла глаза. Я улыбнулся и с облегчением выдохнул воздух. Разжались тиски, сжимавшие сердце. Невыносимо чёрный мрак в душе рассеялся, словно туман в солнечную погоду. Жизнь снова заиграла всеми красками.

Требовательный стук. Черт, наверно, Маргарет опять не взяла ключи.

— Сейчас, мама, — сказал я весело, прижав её тонкую руку к своим губам. — Только открою дверь.

На пороге возвышались двое копов, немолодой худощавый мужчина в потрёпанном плаще и чернокожий напарник, лет на двадцать моложе.

— Лейтенант Лени Бакаут и сержант Мартин Грей, — сказал старший. — Мистер Романи, у нас ордер на обыск, — добавил он, помахав перед моим носом бумажкой и значком.

Мне захотелось расхохотаться. Что они могли найти у меня? Я пропустил их в комнату, где стояла только кровать и пара колченогих стульев, и с иронией предложил:

— Ищите. Все, что найдёте — ваше.

Они растерянно переглянулись.

— Покажите нам квартиру, — попросил чуть дрогнувшим голосом коп помоложе.

— Да смотрите сами, — махнув рукой, я присел на кровать.

— Все в порядке, сынок? — её слабый голос звучал для меня, как самая сладкая музыка.

Я кивнул.

— Мистер Романи, выйдите на минутку.

Я сделал шаг в коридор и замер на пороге, меня словно окатило с ног до головы ледяным душем. Подкосились ноги.

— Ваше? — в руках копа на карандаше, зацепленный за спусковой крючок, висел массивный кольт с длинным, блестящим стволом и деревянной рукояткой. — Повернитесь, — холодно приказал он. Я сглотнул комок в горле. Машинально бросил взгляд в комнату — видит ли мать. — Франко Романи, вы арестованы по подозрению в убийстве Глена Келли, — захлопнув на моих руках наручники, он начал монотонно зачитывать формальный текст, который я знал наизусть. И меньше всего мне хотелось услышать это сейчас. — Вы имеете право хранить молчание…

Ещё 10 лет назад Глен Келли был моим другом. Лучшим другом. В той, другой жизни. Там, где я был крутым, и у меня было все — огромные бабки, классные тачки и самая красивая женщина в мире. Я услышал по местному радио, как Глен исполнял джазовые импровизации на рояле и пригласил выступать в шоу-руме моего казино 'Золотые пески' в Лас-Вегасе.

— Глен, мне нужны эти деньги, черт возьми! — прорычал я.

— Я тебе ничего не должен, — ответил он, совершенно без раздражения, скорее весело. — Ничего.

Последнюю фразу он сказал, словно напевая. Взял бутылку с прозрачной янтарной жидкостью, налил в бокал, и уселся на банкетку рядом с массивным роялем. В лакированной крышке отражался блеск огромной люстры на бронзовом основании с хрустальными висюльками. Отставив бокал, он открыл крышку, пробежался по клавишам. Тонкие нервные пальцы соткали элегантное кружево восхитительно нежных звуков.

Этот самодовольный тип выводил меня из себя. Я обвёл глазами роскошные апартаменты, мебель красного дерева, бронзовые торшеры, камин из резного мрамора. Вытащил сигареты, затянулся, стараясь скрыть от него дрожь в пальцах. И представил в ярких красках, как он расхохотался бы мне в лицо, если бы узнал истинную причину.

— Я не прошу отдать весь долг, хотя бы часть, — попытался объяснить я, ощущая совершенную безнадёжность.

— Ты умоляешь меня? — он с наигранным удивлением поднял брови. — Почему бы тебе не сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться? Вытащить свою «пушку», приставить к моему виску. Не хочешь?

Я бросил на него хмурый взгляд, в груди клокотала дикая злоба, поднимаясь к горлу, словно лава в жерле вулкана. Я сжал кулаки, мне безумно захотелось врезать по его ухмыляющейся физиономии.

— Ах, да, извини, я совсем забыл. Мои глубокие соболезнования. Ты потерял лучшего друга и покровителя. Великого дона Марчианно, — ехидно добавил он. — Кажется, ты был его крестником. Его не стало и тебе больше некому помочь в твоих мафиозных делишках, подставить плечо, так сказать. Но ты можешь, к примеру, забрать назад своё казино. Мне не жалко.