Территория заблуждений. Запрещенные факты - Игорь Прокопенко

Рассказывает Виктор СУВОРОВ: «Маршал Советского Союза Рокоссовский свидетельствует: хамство Жукова было настолько жутким, что во время войны Рокоссовский просто отказывался с ним разговаривать. Жуков – командующий фронтом, а Рокоссовский у него подчиненный, командующий 16-й армией, и возникают такие ситуации, когда Рокоссовский говорит: «Не буду с тобой говорить, ты хам!»

История хранит немало свидетельств того, насколько бесцеремонно Жуков обращался с подчиненными. Будь то маршал или рядовой. Прославленный летчик-истребитель Герой Советского Союза генерал-лейтенант Виталий ПОПКОВ – тот самый, что после войны станет прототипом Маэстро из знаменитого кинофильма «В бой идут одни старики», – до сих пор не любит вспоминать свое знакомство с маршалом Жуковым.

Под Сталинградом в самом начале операции немцы имели подавляющее превосходство в воздухе. Сотням немецких истребителей противостояло всего несколько десятков наших самолетов. Шесть-семь боевых вылетов в день превратились в норму. Летчики работали на грани физических возможностей, порой просто теряя сознание за штурвалом. Чтобы лично разобраться, почему мы не можем побить немцев в воздухе, Жуков вызывает летчиков к себе. По словам очевидцев, разбор был весьма своеобразным. Жуков обругал летчиков четырехэтажным матом, назвал всех трусами и предателями, а потом вывел во двор и на их глазах приказал расстрелять десяток солдат, обвиненных в трусости.

Вспоминает генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза Виталий ПОПКОВ: «Я считаю, что это была его ошибка. Тем более он был там с Маленковым вместе. Что не надо мне, боевому летчику, который из самолета не вылезает ни днем, ни ночью, показывать, как расстреливают трусов. Это ни к чему, я сам немцев стрелял в воздухе, и к этому времени у меня их было 13 сбито».

После войны Виталий Иванович, однажды встретившись с Жуковым, напомнит ему этот эпизод. Жуков будет непреклонен. «Это война, – скажет на это маршал. – Нужна была победа. Я поступить по-другому не мог».

Военный историк Алексей ИСАЕВ иначе оценивает такое поведение знаменитого командующего: «То, что принято называть барским хамством Жукова, это все же поведение гения. Не всегда стандартное, и зачастую мы не за это любим гениальных людей. Человек мог быть жестким, иной раз действительно позволять себе резкие выражения, но происходило это потому, что он стремился навязать свою волю другим».

Решительный командир – и в то же время хам и скандалист. Расчетливый стратег – и человек, для которого жизнь солдата в бою не имела никакой ценности. Жуков был готов выполнить любой приказ, и для него не было никаких авторитетов, кроме самого Сталина. После победы под Ельней Жуков выполняет функции маршала особых поручений. Сталин доверяет ему экстренные задания Ставки. Его отправляют туда, где нужен рывок.

Объясняет политолог, профессор ВШЭ Олег МАТВЕЙЧЕВ: «По сути дела, Жуков представлял из себя полномочного представителя Верховного главнокомандующего, это человек, который как кризис-менеджер выезжал на театр военных действий и исполнял волю Ставки, зачастую волю Сталина, либо те решения, которые принимались в Ставке сообща. И, конечно, Жуков тоже принимал участие в выработке этих решений. Здесь очень важен эффект славы, эффект пиара, потому что для огромных масс людей, для солдат, офицеров, рядовых Жуков был воплощением тех или иных действий. Если он приезжает и руководит на месте военными действиями, то с ним в значительной мере связывалась победа».

Известно, что еще шли бои под Ельней, а Жукова уже срочно вызвали в Москву к Сталину. Со дня на день Ленинград могут захватить немцы.

Верховный главнокомандующий взял листок бумаги, что-то написал на нем и, сложив записку вчетверо, протянул ее Жукову: «Летите в Ленинград. Это передадите Ворошилову». В записке говорилось, что верный соратник Сталина – Ворошилов отстраняется от руководства. Вся власть переходит к Жукову, который назначается командующим Ленинградским фронтом. Сталин требует удержать город любой ценой.

Жуков не обманул возложенного на него доверия. Город выстоял. Однако среди огромного количества архивных документов, подтверждающих организаторский талант Жукова, есть подписанный им приказ, который по своей абсурдной жестокости не имеет аналогов. На донесении, в котором сообщается, что есть случаи, когда бойцы – защитники города – сдаются в плен, он пишет приказ, который тут же передают радиограммой командованию Балтийского флота и армиям Ленинградского фронта. Вот текст этого приказа: «Бойцы, сдавшиеся в плен, по возвращении подлежат расстрелу. Семьи тех, кто сдался врагу, – разыскать и расстрелять».

Этот приказ получили в войсках 28 сентября 1941 года. Всего через пять дней после назначения Жукова на должность командующего Ленинградским фронтом. Даже по меркам сурового военного времени расстрел не только пленных, но и их семей, то есть ни в чем не повинных детей и женщин, находящихся порой за тысячи километров от осажденного Ленинграда, – это было слишком. Шок в войсках от этого приказа был настолько велик, что Политуправление Балтийского флота пошло на беспрецедентный шаг. Было решено все-таки смягчить распоряжение Жукова. Приказ был подправлен. Было решено расстреливать по возвращении только тех, кто сдавался в плен, а семьи все-таки не трогать. Чудовищность этого документа поразила даже Сталина.

Об этом рассказывает историк Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ: «Это же приказ о массовых расстрелах. А Сталин говорил: «Мало ли какие могут быть обстоятельства? Иной раз не захочешь – а побежишь. Как всех расстреливать?»

Окрестности Берлина. Наши дни. Советское военное кладбище. Такие кладбища есть почти в каждом городке вблизи немецкой столицы. Этих кладбищ – сотни. На каждом похоронены тысячи наших солдат и офицеров.

В апреле 45-го уже понятно: войне – конец. Недобитые части Вермахта занимают оборону на окраинах и в городских кварталах. Они окружены, обескровлены и обречены. С востока им противостоит два с половиной миллиона советских солдат. Казалось бы, в этих условиях капитуляция Берлина неизбежна. Эта задача уже не столько военная, сколько политическая. Однако именно сражение за Берлин оказалось одним из самых кровопролитных и драматических за всю историю Великой Отечественной войны. В боях за Берлин наша страна потеряла около полумиллиона человеческих жизней.

Об этом говорит историк Олег ШИШКИН: «Не следовало так форсированно спешить к Берлину. Может быть, имело смысл сберечь солдат в эти последние дни войны. Но опять же мы сталкиваемся с тем, что Жукова мог подгонять Сталин. Потому что было важно поскорее закончить эту войну».

Быстрее закончить войну. Первыми войти в Берлин. Много лет принято было считать, что полмиллиона солдатских жизней – справедливая цена за право водрузить красное знамя над Рейхстагом. Потому что если не мы, то это обязательно сделают американцы. И – украдут у нас заслуженную победу…

Но на самом ли деле американцы собирались первыми войти в Берлин и положить несколько сотен тысяч американских парней за право написать в учебнике истории о том, что они были первыми?

Свидетельствует научный сотрудник Германского института истории в Москве Маттиас УЛЬ: «Конечно, американцы были не прочь взять Берлин. Но они понимали, что немедленный штурм приведет к большим потерям. В этом отношении любопытна запись выступления Дуайта Эйзенхауэра на заседании объединенного штаба союзников, которое состоялось 7 апреля 45-го года. Дословно он сказал следующее: «Если после взятия Лейпцига окажется, что можно без больших потерь взять Берлин – я готов это сделать…» Советские историки трактуют эту фразу как однозначное намерение идти на Берлин. На Западе же, напротив, она означает отказ от штурма. Тут ключевые слова – «без больших потерь». Надо знать западный менталитет. Ни один американский генерал не решился бы положить столько жизней. Это был бы бесславный конец его карьеры…»

То, что для американского генерала означало бы конец карьеры, советскому маршалу принесло бессмертие.

16 апреля Жуков начинает беспрецедентную наступательную операцию. Великую – по своим масштабам – и трагическую, если исходить из колоссальных потерь. В штурме Зееловских высот примет участие два с половиной миллиона советских солдат.

В этот миг Жуков понимает – пришел его звездный час. Этот штурм – венец его блистательной военной карьеры. Он не прочь даже немного поиграть с противником. Вечером накануне наступления он придумывает эффектный ход. Жуков вызывает своего переводчика и протягивает ему секретный приказ о наступлении, который он только что подписал. «Возьми это и зачитай приказ по громкоговорителю на немецком языке. Чтобы они там услышали», – говорит он переводчику.