Последние Каролинги - Фердинанд Лот

С самого начала правления Гуго Капет столкнулся с оппозицией. Среди духовных лиц его наиболее выдающимся противником являлся архиепископ Санса, Сегуин. Он не присутствовал ни на избрании, ни на коронации Гуго и воздержался от принесения ему клятвы. Герберт, ставший секретарем при короле благодаря роли, которую сыграл в его избрании, написал Сегуину от имени Гуго послание, потребовал от него приехать под страхом навлечь на себя приговор папы, викарных епископов и королевский гнев, принести клятву верности 1 ноября 978 г. и исполнить свои обязанности королевского советника.

Альберт, граф Вермандуа, открыто взбунтовался. Но Гуго собрал свою армию и пригрозил ему войной. Испуганный Альберт, опасаясь разорения своих доменов отправил одного монаха из Сен-Квентина, историка Дудона,[215] послом к Ричарду I, герцогу Нормандскому, которого он молил вступиться за него перед королем. Ричард уступил этой просьбе и уговорил Гуго Капета отступиться и потребовать от графа Вермандуа только заложников. Тогда по-видимому Гуго Капет мог наслаждаться мирным царствованием. Карл, скрывшись в Лотарингии, не подавал больше признаков жизни. Покорившись судьбе, он проявил себя неспособным к действиям против Капета.

Новый король был сильно озабочен будущим своей династии, поэтому, по примеру Каролингов и германских королей, решил короновать при своей жизни сына и прославить свое царствование, отправившись помочь Борелю в борьбе с сарацинами. Второй проект дал ему предлог и средство для осуществления первого. Но, как ни странно на первый взгляд, Адальберон неодобрительно отнесся к идее короновать Роберта.[216] Тогда, посовещавшись со своими приближенными, Гуго отправил посланников, чтобы поточнее выяснить мнение архиепископа Реймского, находившегося тогда в Орлеане. Его ответы не удовлетворили Гуго, и он в конце августа лично отправился к Адальберону. Реймский архиепископ снова отказал, объяснив, что не имеет права короновать в один и тот же год двух королей. Чтобы сломить это упорное сопротивление, Гуго предъявил ему полное отчаяния письмо Бореля, маркграфа Испанской марки, в котором тот взывал к королю Франции о помощи для борьбы с сарацинами и говорил, что если королевские войска не прибудут в течение десяти месяцев, то вся страна окажется захваченной мусульманами. Затем Гуго Капет обрисовал в самых мрачных красках, в каком ужасном положении может оказаться государство, если его глава вдруг потерпит поражение. А коронование второго короля обеспечит армии предводителя, на которого она сможет рассчитывать в случае несчастий.

Эти доводы не были лишены смысла. В памяти Адальберона были еще свежи воспоминания о схожих событиях, длившихся в течение четырех лет в Германии, когда император Оттон II потерпел поражение, воюя с сарацинами, и после умер. Опасная перспектива увидеть на престоле Карла в случае гибели Гуго, бесспорно, возымела действие на архиепископа, и он дал свое согласие на коронование. Знать прибыла в Орлеан, и в день Рождества Господня «Гуго торжественно короновал в кафедральном соборе св. Креста своего сына Роберта под одобрительные крики франков, облачил его в пурпур и поставил королем над западными франками от реки Мааса до океана» (131, гл. IV, 13).

Роберту тогда было пятнадцать лет. Его отец задумал женить сына на византийской принцессе, родственнице восточных императоров Василия II[217] и Константина VIII, самых блистательных европейских правителей того времени. Герберт письменно изложил от имени Гуго в начале 988 года следующее предложение; «Василию и Константину, христианнейшим императорам, Гуго, Божьей милостью король франков. Знатность вашего дома и слава ваших великих деяний побуждает и заставляет нас искать вашей дружбы. Вы блистаете настолько, что ваш союз – это самое драгоценное благо, какого можно желать в мире. Эта дружба священна, этот союз справедлив, мы не посягаем ни на часть вашей империи, ни на часть ваших богатств;[218] напротив, это прочно объединит нас, если вы захотите, у вас будет мощная поддержка, которая принесет большие плоды. Благодаря нашей защите, ни галл, ни германец не потревожит границы Римской империи. А чтобы сохранить эти преимущества навсегда, у нас есть единственный сын, тоже король, которому мы не можем подыскать супругу, т. к. находимся в родственных связях с соседними королями, поэтому мы настойчиво просим руки дочери Святой Империи. Если эти предложения будут приятны вашим светлейшим ушам, дайте нам знать об этом императорскими посланиями или через верных послов; посланники, достойные вашего величия, доведут до конца дело, которое будет обговорено в письмах».

У этой истории не было продолжения. Не установлено даже, отправлено ли было письмо. Для своего сына Гуго нашел партию поскромнее, но более надежную и выгодную. Арнульф II, граф Фландрский, умер в самые первые дни 988 г. Возможно, что он не был сторонником коронации Гуго Капета. Но если вражда с Фландрией в действительности имела место, то вскоре она была прекращена женитьбой Роберта и вдовы Арнульфа Розалии-Сюзанны. Этот брак не являлся унизительным для Роберта, ибо Сюзанна являлась дочерью короля Италии Беренгария, побежденного и изгнанного в 962 г. Оттоном I.[219]

Гуго тогда был занят участью Бореля, но прежде чем отправиться к нему на помощь, решил все же принять меры предосторожности и заручиться его клятвой верности. Через Герберта он написал ему следующее послание: «Маркграфу Борелю. – «Так как милостью Божьей нам пожаловано королевство франков во всем спокойствии, мы решили, по совету наших верных вассалов, как можно скорее отправиться вам на помощь. Если же вы хотите сохранить нам верность, в которой вы неоднократно заверяли в своих посланиях наших предшественников королей, для того, чтобы мы прибыли в ваши края, мы не обманем вас и обещаем вам помочь. Как только вы получите известие о прибытии нашего войска в Аквитанию, без промедления отправляйтесь к нам на встречу в сопровождении лишь небольшой свиты и лично подтвердите обещание хранить верность, а затем проведете нашу армию (через Пиренеи в Испанию). Если вы согласны на это и предпочитаете повиноваться скорее нам, чем исмаилитам (мусульманам), отправьте к Пасхе (8 апреля) послов, которые подтвердят ваше слово и вернутся в марку сообщить о нашем приезде» (82, № 112).

Отправиться на помощь испанским христианам было великодушным решением. Удивительно только, что Гуго Капет захотел лично участвовать в этом походе: данный шаг свидетельствовал о его политической недальновидности. Положение нового короля еще не упрочилось в достаточной степени, чтобы позволить ему совершать такие дальние экспедиции. Но непредвиденное событие заставило его одуматься и отложить на неопределенное время поход в Испанию. Карл Лотарингский отнюдь не собирался оставлять Капетингов безмятежно пользоваться присвоенной властью. В Нижней Лотарингии сформировалась партия, состоявшая из родственников, друзей и вассалов Карла. Он разжалобил их рассказами о своей судьбе, судьбе своих маленьких детей и пообещал щедро вознаградить своих соратников. Получив их поддержку, Карл задумал отчаянный план: захватить столицу королевства, Лан. Для того чтобы быть взятым штурмом, город был слишком хорошо укреплен. Для начала Карл заслал туда шпионов, чтобы они постарались найти какой-нибудь тайный ход. Обнаружить ничего не удалось, но зато на сторону Карла были привлечены некоторые недовольные налоговым гнетом епископа Асцелина горожане, среди которых находился и родной племянник Карла, Арнульф, внебрачный сын Лотаря и клирик реймской церкви. Они пообещали сдать город герцогу Нижней Лотарингии, а взамен тот должен отменить налоги, несправедливо сбираемые епископом, и вознаградить их. Лазутчики скрепили это соглашение клятвой и, вернувшись, доложили герцогу о результатах задания.

Теперь мы предоставим слово Рихеру, рассказ которого любопытен и весьма живописен: «Карл тотчас уведомил об этом своих друзей, которых ему удалось склонить на свою сторону вышеупомянутыми жалобами. Они все собрались в надлежащее время и отдали себя в его распоряжение. Карл отправился со своими войсками в Лан и с наступлением благоприятного момента, на закате солнца, отправил своих лазутчиков к изменникам в город, чтобы объяснить им, что нужно делать. Его люди спрятались в виноградниках и среди заборов, готовые ворваться в город, если удача им улыбнется, или, если потребуют обстоятельства, защищаться с оружием в руках. Те, кто был послан подготовить засады, встретили предателей в установленных местах и сообщили им, что Карл прибыл с многочисленной кавалерией. Обрадованные изменники отправили лазутчиков передать Карлу, чтобы он скорее приходил. Как только Карл узнал об этом, он отправился во главе своего войска обходными путями, через гору, и подступил к воротам города. Часовые, услышав фырканье лошадей и лязг оружия, поняли, что кто-то приехал, крикнули со стен: кто это, пообещав начать метать камни. Предатели ответили, что это жители города, и обманутые ответом стражники открыли ворота и в ночи пустили войско внутрь. Враги захватили городские ворота и поставили охрану, чтобы никто не сбежал, затем заполонили город. Захватчики трубили в трубы, громко кричали, бряцали оружием, так что испуганные, не понимающие, что происходит, горожане выскакивали из своих домов, спасаясь бегством. Одни прятались в тайных уголках церквей, другие запирались там, где можно было укрыться, наконец, третьи, чтобы спастись, прыгали прямо со стен. Вместе с ними попытался бежать и епископ, и, когда он спускался с горы, в винограднике его заметили дозорные. Он был препровожден к Карлу и брошен в темницу. Карл также захватил королеву Эмму, из-за которой, как он полагал, брат отверг его, и приставил к ней стражу. Также он почти полностью захватил городскую знать. Когда город успокоился и в нем восстановился порядок, Карл начал заниматься укреплением позиций, обеспечением армии пропитанием и приводить все в этом отношении в порядок. Он постановил, чтобы пятьсот вооруженных стражников каждую ночь патрулировали город и охраняли городские стены; также приказал свозить хлеб со всего Вермандуа, таким образом, город оказался способным к сопротивлению. Низкие стены башни он надстроил высокими зубцами и окружил ее со всех сторон широкими рвами. Также он построил машины для борьбы с врагами; он приказал в это же время привезти подходящую древесину для сооружения других машин. По его приказу заострили колья и соорудили частокол; доставили кузнецов, чтобы те изготовили металлические снаряды и все необходимое из железа. Находились там и люди, которые так ловко пользовались баллистами, что одним уверенным ударом пробивали два равных отверстия в противоположных стенах дома и без промаха поражали парящих в небе птиц, которые падали с высоты своего полета» (131, гл. IV, 16, 17).