Исчадия разума: Фантастические романы - Клиффорд Саймак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, спасибо, — откликнулась Кэти. — Мы идем в замок.
— Если вы еще не опоздали, — вставил Братец Лис. — Они там помешаны на охране ворот и запирают их на ночь.
— Тем более надо спешить, — решила Кэти.
Я вновь вознамерился взять ее на руки, но мистер Медведь лапой остановил меня.
— Не допускаю и мысли, — изрек он, — что вы с такой легкостью отвергаете наше дело с курятником. Вы ведь любите курятину, не правда ли?
— Конечно любит, — заявил Волк, до той поры не вымолвивший ни слова. — Человек — убежденный хищник, как и любой из нас.
— Но привередливый, — добавил Братец Лис.
— Привередливый? — удивился мистер Медведь. — Эти куры — самые упитанные, каких только видели мои старые глаза. Вкус у них должен быть — пальчики оближешь, и кто же, если в здравом уме, пройдет мимо них не обернувшись!
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал я, — я взвешу ваше предложение с чрезвычайным интересом, но в данную минуту нам надо идти.
— Как-нибудь в другой раз, — повторил мистер Медведь уныло.
— Вот именно, в другой раз, — сказал я. — Не забудьте связаться со мной снова.
— Когда вы проголодаетесь как следует, — добавил мистер Волк.
— Это может повлиять на мое решение, — согласился я.
Наконец я поднял Кэти. Она устроилась у меня на руках, как в люльке. До поры я отнюдь не был уверен, что они нас отпустят, но все-таки они расступились, и я двинулся дальше. Кэти вздрогнула.
— Какие страшные твари! Стоят и скалятся. И еще рассчитывают, что мы поможем им воровать кур…
Очень хотелось оглянуться и убедиться, что они остались на месте и не крадутся следом. Однако оглядываться я не посмел: еще подумали бы, что я их боюсь. Я их и в самом деле боялся, но тем важнее было, чтобы они этого не заподозрили.
Кэти обняла меня за шею и прильнула ко мне, положив голову мне на плечо. Я вынужден был признать, что нести ее несравнимо приятнее, чем невежу-оператора, сыплющего бранью. Да и весила она гораздо меньше.
Тем временем тропинка сбежала с относительно голого гребня в темный величественный лес. Замок был теперь виден лишь от случая к случаю, с нечаянных лесных прогалинок, и то частями, а не целиком. Солнце склонялось к западному горизонту, в чащобах накапливался туманный сумрак, и я улавливал, что там в тени кто-то пошевеливается украдкой.
Тропинка раздвоилась, и на развилке обнаружился новый указатель. Стрелок на сей раз было две: одна нацеливала на постоялый двор, другая — на замок. Но дорожка, ведущая к замку, буквально через несколько шагов уперлась в массивные железные ворота, и в обе стороны от ворот тянулась высоченная ограда из толстой стальной сетки с колючей проволокой поверху. Возле ворот стояла будка в веселенькую полоску, а будку подпирал часовой с алебардой, которую он, впрочем, держал кое-как, чуть не выпуская из рук. Чтоб удостоиться его внимания, пришлось не только приблизиться к воротам, но и пнуть их ногой.
— Опоздали, — прорычал он. — Ворота закрыты в час заката, драконы выпущены на волю. Пройди вы дальше хоть фарлонг[6] — за вашу жизнь я не дал бы и гроша… — Он подошел к воротам вплотную и присмотрелся. — А тут, оказывается, еще и дамочка! С ней что, какая-то беда?
— Вывихнула ногу. Не может ходить.
Он хмыкнул:
— Ну раз такое дело, дамочку можно и пропустить, обеспечив ей охрану.
— Пропустите нас обоих, — решительно потребовала Кэти.
Часовой затряс башкой в притворном унынии:
— Я и так иду на уступку, пропуская дамочку. Я не могу рисковать шеей, пропуская двоих.
— В один прекрасный день, — заявил я, — я вернусь и сверну твою драгоценную шею собственными руками.
— Проваливай! — заорал он, взъярившись. — Проваливай и забирай с собой свою шлюху! Пусть ведьма на постоялом дворе чинит ей ножку заклинаниями!
— Уйдем отсюда, — сказала Кэти испуганно.
— Друг мой, — обратился я к часовому, — клянусь тебе, что, когда буду посвободнее, вернусь сюда и предъявлю тебе счет.
— Пожалуйста, — просила Кэти, — ну пожалуйста, уйдем отсюда!
Я так и сделал, повернулся и пошел прочь. Часовой у меня за спиной изрыгал угрозы, стуча по прутьям ворот алебардой. Я свернул на тропинку, ведущую на постоялый двор, а как только ворота скрылись из виду, остановился и опустил Кэти наземь, да и сам присел подле нее. Она плакала, но, по-моему, от гнева более, чем от страха.
— Никто никогда не называл меня шлюхой…
Я не стал уточнять, что дурные манеры да и словечки такого рода в эпоху замков были не в редкость. Она притянула мою голову к самому своему лицу.
— Если б не я, вы могли бы ввязаться в драку…
— А, все это одни разговоры, — сказал я. — Между нами были ворота, а у него в руках этот маскарадный тесак…
— Он упомянул, что на постоялом дворе ведьма, — сказала она.
Я легонько поцеловал ее в щеку.
— Вы пытаетесь меня отвлечь, чтоб я не думала о ведьмах?
— Мне показалось, что это поможет.
— Но ограда! Проволочный забор! Кто когда слышал, чтоб вокруг замков возводились заборы? Да в ту пору и проволоку-то еще не изобрели!..
— Темнеет, — напомнил я. — Лучше бы поскорее добраться до постоялого двора.
— Но там ведьма!..
Я рассмеялся, хоть смеяться мне, в сущности, не хотелось.
— Ведьмами, — сообщил я Кэти, — чаще всего считают чудаковатых старух, которых никто не понимает.
— Может, вы и правы…
Я поднял ее и сам поднялся на ноги. Она повернула ко мне лицо, и я поцеловал ее в губы. Руки ее крепко обвили меня, я обнял ее в ответ, впитывая в себя ее обаяние и искреннюю теплоту. И на долгое-долгое мгновение во всей опустевшей Вселенной не осталось никого, кроме нас двоих. Лишь постепенно я возвратился к реальности сгустившихся теней и вкрадчивых лесных шорохов.
Вскоре я заметил с тропинки, совсем неподалеку, слабо освещенный прямоугольничек и понял, что это и есть постоялый двор: чему же еще тут быть?
— Мы почти пришли, — шепнул я Кэти.
— Я не буду обузой, Хортон, — пообещала она. — И не стану кричать. Что бы мы ни увидели, я не вскрикну.
— Я уверен в этом, — ответил я, — И мы выберемся отсюда. Не знаю как, но выберемся. Выберемся вместе. Вдвоем.
Едва различимый в глубоких сумерках, постоялый двор состоял из единственного строения, дряхлого и обветшалого, притулившегося под сенью могучих искривленных дубов. Из трубы, делившей крышу пополам, вился дымок, тусклый свет еле пробивался сквозь ромбовидные оконные стеклышки. Вокруг не было ни души, что меня, в общем-то, устраивало.
Я уже почти доплелся до строения, когда в дверях показалась согбенная уродливая фигура. Видно было плохо — слабенький свет изнутри едва обводил контуры неказистого тела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});