Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина

Запашинская усадила «частного детектива» в гостиной, а сама упорхнула хлопотать на кухне. Оттуда до Сони доносились звуки ее пения. Фальшивила она, надо сказать, безбожно. С трудом Софье удалось различить мотивы из оперы Чайковского «Щелкунчик»:

– Пам-пам-па-бам-бам-пам-па-бам – просто щелкунчик! Пам-пам-па-бам-бам-пам-па-бам – щелкунчик!

Сыщица с трудом сдерживала смех. Чтобы отвлечься и не дать воли эмоциям, Соня решила оглядеть гостиную. Обставлена она была с претензией. Стены украшали картины уличных художников.

Вернулась Елена Сергеевна с чаем.

– Вы хотели расспросить меня о годах славной молодости! – напомнила она.

– Елена Сергеевна, – начала было Соня, но Запашинская ее перебила.

– Никаких Елен Сергеевн! – она театрально взмахнула ручкой. – Называйте меня просто Ленусик. И никак иначе! И только на «ты»!

– Хорошо… Ленусик. Вы…

– Опять «вы»! – И снова она не дала Соне договорить. – Если вы хотите услышать о моей молодости, она прошла очень бурно!

«Нинусик, Ленусик, хорошая компания подобралась!» – подумала сыщица.

– Ленусик, – «Уж на этот раз я точно выложу все как на духу», – твердо решила Соня, – это письмо принадлежит тебе?

– Ой! – воскликнула Елена Сергеевна. – Откуда оно у вас?

– Сорока на хвосте прислала. Так это твоих рук дело?

– Моих, моих. А почему так странно пахнет?

– Не странно, а вполне естественно. Суть не в этом.

– А в чем же?

– Откуда тебе знакомо имя Галькина Анатолия Ивановича?

Начать в силу прирожденной деликатности Соня решила как-нибудь потактичнее, однако получалось, что называется, не очень.

– Ой, Толик-то?! Хо-хо! Еще как знакома!

Почему-то «Ленусик» похотливо облизнулась.

– Вы наверное, хотите, чтобы я поведала вам о нем как женщина – женщине? У вас виды на него?

– У меня нет на него никаких видов, тем более что он умер.

– Умер? Ах, какая трагедия! Вы знаете, у меня подруга занимается спиритизмом…

– Я счастлива за нее.

– Вы не верите в духов?

– Никогда не морочила себе этим голову.

– А вот и зря…

До Сони дошло, что если она сейчас не помешает ей раздуть из пустяковой фразы черт знает что, то не сделает этого никогда.

– Ленусик, а имя Лимановой Алины Викторовны тебе знакомо?

– О-о-о! У этой девушки были комплексы и проблемы. Ну, вы понимаете: Фрейд, все такое…

«У тебя самой проблемы», – зло подумала Соня.

– Кстати, именно она и загипнотизировала моего знакомого. И Толика потом. А на самом деле Анатолий… – Запашинская сделала торжественную паузу и улыбнулась. – Он любил только меня! Если бы он поверил моим письмам, где я предупреждала его об измене…

– С кем же изменяла Алина Толику?

– Так с тем самым знакомым, который умел гипнотизировать!

– И как зовут этого вашего знакомого?

– Агафьев Василий Григорьевич.

«Вот как! Личный психиатр Светлинского! Все та же личность… Здесь определенно что-то было!» Софья почувствовала уверенность.

– А еще, – Запашинская поднялась, – еще в моей жизни есть место для поэзии! Хотите, прочту что-нибудь из своих стихотворений?

– Только не сейчас! Сначала я вам задам еще пару вопросиков. Вы не забыли, что я – частный детектив?

– Ах, вы частный детектив?! А я думала, вы репортер женского журнала! Вы как Шерлок Холмс?

– Да, именно. Вы позволите мне задать вам вопрос?

– Да, но учтите: я вас не отпущу, не прочитав вам ни одного из моих замечательных стихотворений.

– Я обещаю, что с удовольствием послушаю ваши замечательные стихи, но только после того, как вы ответите на мои вопросы.

– Я вся внимание!

Запашинская поправила прическу.

– А как, при каких обстоятельствах, Ленусик, ты с Толиком познакомилась?

– Мы познакомились на проспекте! – гордо заявила Ленусик, так, словно проспект этот находился где-нибудь в Париже или, скажем, в Лондоне. – Тогда Алины еще не было рядом с ним. Толик истратил на меня кучу денег! Ах, какой он был! Жалко, что умер. Да что мы все о покойниках? – спохватилась она. – Нехорошо, право, как-то…

Продолжать разговор с Запашинской дальше не имело смысла, и Соня встала из-за стола, направляясь к выходу, втайне надеясь, что Ленусик забудет об обещании послушать ее шедевры. Но память у той оказалась на удивление хорошей.

– Вы забыли про стихи!

– Ах да!

Соня с досадой опустилась на краешек кресла.

Она специально засекла время. Стихи Ленусик читала ровно два часа сорок семь минут пятьдесят пять секунд.

«А вот этот – мой самый любимый!» – то и дело восхищенно восклицала она. «А вот этот, ну я от него просто млею!» «А вот этот, я убеждена, – настоящий шедевр!»

Если бы Фрейд провел дотошный анализ стихов Запашинской, он, несомненно, зафиксировал бы какой-то особый, доселе нигде не встречавшийся комплекс. Но в основу его столь же несомненно легло бы заключение о навязчивом проскальзывании фаллического символа в творчестве. И этот анализ, конечно же, оказал бы революционное воздействие на развитие славной науки психологии. Выводы, которые сделала Соня, не имели столь грандиозной научной ценности. Они были слишком просты, чтобы писать о них.

– Заходи еще! – фамильярно сказала Ленусик, когда Софья была уже за дверью, не забыв при этом учтиво раскланяться.

– Обязательно зайду! Надеюсь, Ленусик, скоро ты напишешь абсолютно гениальный шедевр, и уж по такому поводу мы обязательно поднимем бокалы шампанского!

По лестнице Соня бежала так, словно за ней гналась стая бешеных собак. Только на улице она позволила себе шумно перевести дух.

– У этой дамочки определенно не все дома! – пробормотала она.

Итак, все замыкалось на загадочной личности – Агафьеве Василии Григорьевиче. Что это могло значить, Соня представляла весьма смутно. Однако факты игнорировать было нельзя. С этими думами сыщица решила навестить своего клиента.

Дверь Соне открыла Алина. На ней был расстегнутый халактик, второпях запахнутый так, чтобы прикрыть «пикантные места».

– Честное слово, не ожидала вас увидеть! – воскликнула она.

Соня промолчала.

Владимир Светлинский находился в довольно потрепанном виде. Выглядел он весьма уставшим – под глазами «мешки», как будто бы с похмелья.

– Ах, Софья, это вы? – томно вздохнул Светлинский.

В этот момент Соня обо всем догадалась. Ей необходимо было поговорить с клиентом, и сделать это нужно было как можно тактичнее.

– Владимир, мне надо вам кое-что сказать, – начала она.

– Говори, – разрешил тот.

– Наедине, – пояснила сыщица.

– Да ладно вам! Алина – свой человек. У меня нет секретов от нее.

– Мне надо поговорить именно с вами. Наедине, – упрямо повторила актриса.

– Вы стесняетесь Алины? Вы знаете, что я ее люблю?

– Вы пьяны, – в лоб охарактеризовала ситуацию Соня. – Поэтому позвольте мне действовать по своему усмотрению.

На лице Владимира появилась кислая мина.

– Я доверяю ей безоговорочно, – пояснил он.

– Замечательно. Тем не менее, я настаиваю.

– Ну пойдемте, поговорим, – уныло согласился Светлинский.

Соня рассказала ему все, что разузнала. Реакция клиента была безразличной.

– Неужели вам все равно? – удивленно спросила Соня.

– Нет, конечно. Но мне кажется, господь бог справедлив и не позволит негодяям обвинить меня в том, что я не совершал.

– А по-моему, дело в том, что у вас роман с Алиной.

Светлинский неожиданно отреагировал резко и грубо.

– Да, роман, – сказал он. – И что с того? Я люблю Алину со школы.

– Однако ранее вы ничего такого не упоминали, – заметила Соня.

– А зачем? Раньше Алина была с другим человеком. А теперь у меня появился шанс. Шанс стать счастливым. Почему бы и нет?

Девушка поморщилась.

– А вам не кажется это стечение обстоятельств подозрительным? Что такой цепи совпадений существовать не может в принципе?

– Это – философия, – отрезал Светлинский.

– Вы готовы продолжать со мной сотрудничество? – тихо спросила Соня.

– Да, конечно!

– В таком случае, пожалуйста, ответьте мне на такой вопрос. Агафьев – друг Алины. Огромное количество фактов сходится на психиатре. Может ли вся эта цепочка являться случайностью?

– Ничего не знаю и знать не хочу. Я уверен, Алина не преступница.

– Да никто пока и не говорит об этом…

– Все равно. Я высказал свое мнение. Мне плевать.

– И на Цереберова?

– И на него в том числе.

– Все ясно.

– И не трогайте Алину.

Светлинский относился к этой особе, быть может, слишком ревностно. Подобное обстоятельство заставляло Соню не принимать его заявлений всерьез.

– И не собираюсь, – обиженно сказала она.

Глава 11

Когда Соня покидала дом Светлинского, во дворе ей встретился человек, которого когда-то испугалась Алина. На этот раз он показался подозрительным самой Соне. Но она молча прошла мимо.

Маргарита Ярополковна внимательно выслушала дочь.