Космонавт № 34. От лучины до пришельцев - Георгий Гречко

Полет на космическом корабле – разве это не экзамен? Экзамен, и сложнейший! Не столько перед экзаменационной комиссией, сколько перед самим собой. А работа на орбитальной станции – разве это не череда экзаменов? Но сначала – общекосмическая подготовка. Изучается астрономия, космическая навигация, принципы управления космическим кораблем.

А вот когда тебя назначают уже в экипаж – на конкретный корабль, с конкретной программой полета, тогда начинается уже конкретизированная подготовка. По системам именно этого корабля, по научным приборам, которые именно на этой станции стоят, по задачам, которые стоят именно перед тобой в этом полете. Создаются условия полета, условия работы на орбитальной станции.

Тогда у космонавтов много занятий на различных тренажерах, специфических тренировок в скафандрах, отрабатываются различные аварийные ситуации. Проводятся комплексные тренировки, идет постоянная учеба и постоянные экзамены. Космонавты летают месяцами, а готовятся к полетам в космос годами. У меня было три полета в космос, а экзаменов за время подготовки я сдал не одну сотню.

Первым из королевцев слетал в космос Феоктистов, за ним Елисеев. Я считал, что всех годных к полетам бортинженеров нужно было испытать в космосе по одному разу. А потом, проанализировав работу в космосе, выбрать лучшего для второго полета.

Но все сложилось иначе. Анохин хотел сделать из Елисеева «шеф-пилота». Военные продвигали для этой же роли Шаталова. За короткий срок они слетали по два раза. И вот уже казалось, что победу одерживают те, кто ставил на Елисеева. Он готовился в третий полет с командиром Георгием Шониным. Но Шонин нарушил режим, и кто-то заинтересованный его сдал. Поднялся шум, и Шонина от полета отстранили.

Кто полетит с Елисеевым? Полетел командир дублирующего экипажа Шаталов. У обоих стало по три полета… Карьера Елисеева пошла вверх, он стал заместителем главного конструктора.

Со временем принципы подготовки космонавтов устаревали. Все большее значение приобрели орбитальные станции. На космическом корабле мы находились только в первый день полета и в последние полдня. Весь остальной срок полета работали на орбитальных станциях. А при подготовке 75 % времени уделялось изучению корабля. И только 25 % станции с ее сложнейшими приборами, к каждому из которых нужен индивидуальный подход.

Мы, несколько космонавтов, обратились к Елисееву с предложением изменить такое положение вещей, больше изучать орбитальные станции. Елисеев почему-то воспринял это как критику, как вторжение на его территорию. Он стал на нас давить, заставлял взять предложения назад. «Трамбовал» и всех вместе, и каждого по отдельности. У нас все было обосновано, не меньше двадцати причин, но он и слушать не хотел.

Почти все отказались от предложений. Я не отказался. Тогда он вызвал меня в свой кабинет и возвысил на меня голос. Я сказал: «Когда со мной спорят, когда предлагают аргументы – я еще могу как-то соображать. А, когда на меня орут – я соображать перестаю». Больше никогда я не подавал ему руки.

Однажды я отдыхал на юге, и там одна гадалка предсказала мне на кофейной гуще: «С твоего пути ушел большой враг». Я вернулся в Москву и узнал, что Елисеев ушел из «Энергии», стал ректором Бауманского института. А в подготовке космонавтов, все равно пришлось больше времени уделять орбитальным станциям. Плакат с нашими предложениями до сих пор у меня хранится.

Командир + бортинженер = Экипаж

В мое время у космонавтов были две, по существу, разные должности, – командира и бортинженера. Во внештатных ситуациях нам иногда приходилось брать на себя обязанности товарища. Такие ситуации тренировками были предусмотрены. Конечно, из бортинженера не делали полностью командира корабля. И командир не мог полностью заменить бортинженера. Но в тех знаниях и навыках, от которых зависит жизнь самих космонавтов или станции, мы, конечно, друг друга подменяли.

Я летал в космос бортинженером, но я мог сориентировать корабль, мог посадить. А командир, соответственно, знает главные системы жизнеобеспечения и навигации. Так что, в космическом экипаже обязательно есть взаимозаменяемость в основных вопросах. А все полностью знать и уметь одинаково я считаю невозможно и не нужно. Слишком большой объем специфических навыков у каждого специалиста. А назначать иностранца бортинженером российского космического корабля – это, по моему мнению, просто профанация.

Профессия космонавта-бортинженера появилась не сразу. Для полетов на первых космических кораблях нужны были просто молодые крепкие летчики, потому что, собственно говоря, в корабле от них мало что зависело. Но эти полеты были очень важны для космонавтики. Первые космонавты подробно докладывали Земле о своем самочувствии и ощущениях на разных стадиях полета. Они подробно описывали, что конкретно видно из Космоса. Они проверяли на себе, как влияет невесомость.

Хотя первыми космическими кораблями и управляла автоматика, космонавты были обучены работать с ручным управлением. И могли полностью взять управление кораблем на себя в случае отказа автоматики. Так, кстати, и получилось в полете космонавтов П. Беляева и А. Леонова, когда отказала система ориентации корабля. При таком отказе двигатель, который должен был затормозить полет, чтобы они могли вернуться на Землю, мог начать работать «на разгон» и увести корабль в далекий космос. Но космонавты вручную сориентировали свой корабль и благополучно приземлились.

Космонавты-командиры владели высоким операторским искусством управления. Раньше командир очень много часов тренировался управлять кораблем. И он очень быстро и точно работал множеством ручек. Ну о том, что там внутри, за ручкой, командир имел обязательно общее представление. А бортинженер должен был знать системы корабля более конкретно и детально. И когда что-нибудь ломается, у бортинженера больше знаний и навыков, чтобы починить.

Можно было сказать, что командир, в основном, умел эксплуатировать системы корабля, пока они работают, и немножко понимал в ремонте.

А бортинженер мог управлять кораблем похуже, чем командир, потому что у него меньше тренировок. Но он должен глубже знать, как функционирует электрическая система, системы терморегулирования, радио, ориентации, управления движением, выхода в открытый космос. И как они взаимодействуют. А в случае отказа прибора или системы, он должен быстрее разобраться, что случилось и как можно исправить поломку.

У бортинженера больше практического опыта по исправлению неисправностей, потому что он дольше этому учился и тренировался.

Психологи работали с каждым из нас по отдельности. Потом они с нами работали, когда нас объединяли в экипаж, а потом писали заключение. И был случай, когда психологи написали в заключении, что один экипаж нельзя запускать в космос. Потому что и командир, и бортинженер – высокоразвитые, знающие, профессиональные люди, но каждый сам по себе. Такой не сплоченный экипаж может справиться с программой полета, но если возникнет аварийная ситуация непредусмотренная, могут не справиться.