Красивым жить не запретишь - Галина Куликова

— Пусть будет зеленый.

— Почему?

— Не могу же я постоянно пользоваться вашими продуктами!

— А у вас есть свои? — ехидно поинтересовался Мартынов.

К счастью. Жене не пришлось отвечать, потому что они уже прибыли на место.

Ворвавшись в квартиру, она схватила полотенце и промчалась в ванную комнату. Мартынов сел в кресло и скрестил руки на груди. Нет, он обязательно все выскажет Лаптеву, дайте только срок! Он начал придумывать, как будет выглядеть это «все», прокручивая в голове каждую мелочь в отдельности.

В этот момент из ванной донесся отчаянный женский крик. Мартынов подскочил в кресле. Женя вопила, как индеец.

— Что там у вас случилось? — Мартынов в два прыжка очутился возле ванной комнаты и уже хотел прижаться ухом к двери, но она оказалась не заперта. Он открыл ее и ввалился внутрь. И тут же поскользнулся, попав ногой в лужу воды. Чтобы не упасть, ему пришлось схватиться за пластиковую занавеску. Все кольца с треском поотрывались, и взору Мартынова предстала голая Женя, в руке у которой был душ с оборванным шлангом. Откуда-то из стены прямо в нее под большим напором била вода с большим радиусом разбрызга. Женя визжала.

— Надо было просто повернуть переключатель, — сказал Мартынов, протянув руку в указанном направлении. — Чтобы вода снова шла из крана. Всего-навсего.

Он мгновенно промок, но до крана все же дотянулся. Женя продолжала самозабвенно вопить. Вода попадала ей и в лицо, поэтому она ничего не видела и, вероятно, не слышала тоже.

Как выяснилось, переключатель на смесителе сломался. Мартынову потребовалось минут пять, чтобы перекрыть воду в квартире. Дабы Женя не мешала, он взял ее под локти и, вытянув из ванны, поставил на коврик, после чего тут же о ней забыл. Когда она перестала вопить, тишина показалась просто блаженством.

Переодевшись в сухое, Мартынов нашел малиновую от смущения и уже одетую в халат Женю на кухне. Судя по всему, она готовила оправдательную речь, но он не дал ей даже начать.

— Второй раз вы попадаетесь мне на глаза в голом виде! — раздраженно сказал он. — Обнаженка — это что, ваше кредо?

— Нечего на меня наезжать! — мгновенно ощетинилась Женя. — Кассету вы взяли без разрешения, а, когда сломался кран, я не знала, что вы войдете без стука!

— Да что вы говорите! Значит, я должен был слушать ваши вопли до тех пор, пока вы не захлебнулись бы?

— Я… Я бы сама в конце концов догадалась поискать стояк.

— Ну, думаю, к тому времени в ванной уже завелись бы бегемоты. Могу представить себе степень вашей догадливости!

Женя была в ярости. Какой-то вшивый водопроводчик еще будет насмехаться над ее способностями!

— Да вы! — закричала она. — Вы мне и в подметки не годитесь! Если бы у вас в голове были мозги, вы бы выбрали себе другую специальность, посложнее!

— Что это вы на меня орете? — рассердился Мартынов, оскорбленный в лучших чувствах. — И еще прыгаете тут! Неблагодарная маленькая макака! Я из-за вас столько сегодня претерпел!

От ярости у Жени потемнело в глазах. Она вдохнула раз, Другой, третий, но дыхания почему-то не хватало. Кухня поплыла перед ее глазами, и она, не успев и охнуть, провалилась в черноту.

Лаптев, насвистывая, достал из кармана связку ключей и через минуту был уже в коридоре. Здесь его встретил Мартынов, который стоял, опершись о косяк и странно улыбаясь.

— Ну, у вас тут все в порядке? — спросил Веня. — Нашли с Женькой общий язык?

— А то как же!

— Ну что, я был прав насчет нее? Она не падала в обморок?

— Еще как падала, — ответил Мартынов. — Целых два раза.

— Врешь!

— Она и сейчас в обмороке валяется. Если нашатырь не поможет, придется «неотложку» вызывать.

Веня, сделав страшные глаза, кинулся в комнату. Женя и в самом деле лежала на кровати, закатив глаза. Оттянув ей веко, Лаптев ахнул:

— И давно это с ней?

Мартынов поглядел на часы:

— Минут десять.

— И ты ничего не предпринимаешь! — возопил Веня.

— Почему? Я пару раз ударил ее по физиономии. Но, как видишь, совершенно напрасно.

— Не понимаю, почему ты так спокоен! Надо срочно что-то делать! Звони сейчас же врачам!

— О! — воскликнул Мартынов, останавливая засуетившегося Веню. — Кажется, твоя подружка приходит в себя.

Женя и в самом деле порозовела и открыла глаза. Увидев над собой взволнованное лицо Лаптева, она скривила губы и сказала:

— Он обозвал меня макакой!

Веня растерянно обернулся к Мартынову, но тот только пожал плечами:

— Спроси ее, почему.

— Почему?

— Потому что он грубиян и.., и…

— Сейчас у нее кровь к голове прильет, и она опять брякнется без чувств, — равнодушно заметил Мартынов.

— Но почему ей стало плохо?!

— На нее наехал автомобиль.

Женя тем временем раздумала снова терять сознание. Обида на бессердечного Мартынова придала ей сил. Она приняла сидячее положение и уронила две горячих слезы на покрывало.

— Меня кто-то хотел задавить! — пожаловалась она Вене. — Там, возле видеопроката. Это было уже после того, как я уличила Юханова в том, что он желал Кокину смерти, и после того, как отдала лысому из двадцать второй квартиры деньги.

— Подожди-подожди, я не успеваю за тобой, — остановил ее Веня. — Кто такой Юханов?

— Вован.

— Ясно. А лысый кто?

— Лысый — это клиент службы «Видео на дом». Правда, когда я к нему пришла, он сразу отказался быть клиентом…

— Как я его понимаю! — пробормотал Мартынов. Женя бросила на него уничижительный взор и снова обратилась к Вене:

— Я тебе сейчас расскажу все с самого начала!

— Хорошо. И Гена пусть послушает. Ему от нас, кажется, здорово досталось. Только сначала я бы хотел, чтобы вы помирились.

— Я согласен, — сказал Мартынов, умиравший от любопытства. — Простите, что я обозвал вас макакой. Просто вы так верещали и скакали, что это сравнение невольно пришло мне на ум.

— И вы меня тоже простите, — ненатурально добрым голосом сказала Женя, — за то, что дядя накричал на вас, и еще за то, что вам пришлось ездить за мной к метро и слушать мои вопли, когда сломался душ…

— Хочешь сказать, — подозрительно перебил ее Веня, — что, когда ты полезла мыться, у тебя сломался душ?

— Да, сломался! — кивнула Женя. — Это было ужасно. Спасибо, Геннадий пришел, сама бы я не справилась.

Веня почесал в затылке и, посмотрев на Мартынова, встретил его победный взгляд.

— Ему, конечно, не сладко пришлось, — вошла в раж Женя. — Вчера через балкон в квартиру проник Карпенко. Я увидела его, испугалась и упала в обморок. Геннадию пришлось поднимать меня с ковра и нести в кровать…

Взгляд Мартынова сделался победным в квадрате.

— Я же говорил тебе, — прошептал он, наклонившись к Вене, — они все себя так со мной ведут. Теперь я знаю, что из этого правила не бывает исключений.

Веня покраснел. Сейчас ему было страшно стыдно оттого, что он вчера наговорил этим двоим друг про друга. Впрочем, несмотря на стыд, он совершенно не собирался каяться. Кроме того, его волновало все, что приключилось с Женей, гораздо больше каких-то врак. Потом все разъяснится. Как-нибудь. И, может быть, даже без его участия.

Женя тем временем во всех подробностях рассказывала о происшествиях сегодняшнего дня.

— Вот только я не понял, почему ты не захотела заявить в милицию о наезде? — спросил Веня, когда рассказ подошел к концу.

— Не знаю. У меня прямо в животе сидит страх перед милицией. Ведь что бы со мной ни случилось, тут же позвонят дяде. А мне не хочется доставлять ему лишние неприятности.

— Ты и так уже их доставила выше крыши. Шантажисты, побег из дому — это тебе не неприятности?

— Я здорово ударилась головой, — стала защищаться Женя. — Просто ничего не соображала. Если бы у меня было время подумать…

— Теперь ни свидетелей, ни шансов найти того, кто это сделал, — встрял Мартынов.

— Это мог быть Юханов, которого ты напугала, — предположил Веня.

— Надо узнать, какая у него марка машины.

— Узнаем. А ты в курсе, что конкретно на тебя наехало?

— «Опель», — ответила Женя. — Темно-синий «Опель».

— Откуда ты знаешь? — изумился Веня. — Ты ведь не разбираешься в марках машин!

— Не разбираюсь, — согласилась Женя. — Но «Опель» от других могу отличить. У Яна вторая машина — «Опель». И, кстати, тоже темно-синий. Он стоит в гараже.

Лаптев и Мартынов уставились друг на друга. Женя сказала: машина, как у Яна. Но таких машин ведь не пруд пруди. Возможно, это как раз была машина Яна!

— Это мог быть Карпенко, — первым сказал Геннадий. — Мне его морда сразу не понравилась.

— Это мог быть любой человек, имеющий отношение к дому Ярославского.

— О чем это вы? — недоуменно спросила Женя, глядя то на одного, то на другого.

— О темно-синем «Опеле».

— Вы считаете, что это и в самом деле была машина моего двоюродного брата?!