Служу Советскому Союзу - Василий Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маршал отдал указание принести «чай и что-нибудь кинуть на зуб». Мы же выстроились у палаточной стенки. Стояли недолго — Гречко показал жестом приземляться на лавку по другую сторону стола.
— Значит, решили сами угнать бетономешалку и отправиться следом за «Газоном»? — хмуро спросил маршал, когда мы уселись. — И никто вас к этому не подталкивал? Да ещё и водителя машины нокаутировали… Хм… А ведь это преступление, курсант Епифанов. За это можно и срок получить.
— Товарищ маршал Советского Союза! — тут же вскочил я. — Виноват! Но я…
— Что «но я»? — нахмурился Гречко. — Ты понимаешь, пацан, что не только сам мог покалечиться, но ещё и друга мог убить? Какого хрена вы вообще полезли туда, куда вас не просили?
— Товарищ маршал Советского Союза, — сухо обратился капитан Драчук. — За своих курсантов я готов нести полную и безоговорочную ответственность.
— И понесешь, капитан! Ещё как понесешь! Надо же было додуматься — взять необстрелянных пацанов на тушение пожаров! Ладно старшие курсы, они кое-что умеют, а эти… А если бы что случилось? Да с тебя семь шкур бы спустили, а потом и под расстрельную статью! — маршал хлопнул ладонью по столу.
— Мы хотели как лучше, — буркнул я.
— А тебя рот вообще открывать не просили. Субординация вообще ни к черту! — вспылил Гречко. — Мальчишки, мальчишки… Ну куда вы рванули-то? Что за идиотский героизм?
— Товарищ маршал Советского Союза, курсанты Епифанов и Ерин своими «идиотскими» действиями предотвратили очередное возгорание и тем самым спасли деревни от большого пожара. Я не могу знать, кем был тот старший лейтенант, но последствия его поездки были бы катастрофичными, — ответил Драчук.
Он был бледен, но всё-таки стоял за нас до конца. И на допросе старался прикрывать, беря большую часть вины на себя. Вот только вина была на нас. И в самом деле, мы угнали машину… Я угнал машину, так и быть. К тому же ещё выхлестнул водителя — нападение и грабеж. Прямо-таки уголовка. А ещё и розлив бетона.
Расхититель социалистической собственности… Мда-а-а…
— Разрешите?
В это время в палатку принесли чай. Маршал угрюмо смотрел, как его адъютант разлил темно-янтарную жидкость по чашкам и положил на стол несколько печатных пряников. Коричневые прямоугольники приковали взгляды.
При виде этих коричневых коржей с выпуклыми изгибами и надписью «Тульский», у меня невольно проявилась слюна. Вот уж чего-чего, а пряники я любил. Была такая небольшая слабость. Похоже, что эта слабость передалась мне по наследству, так как Мишка тоже не смог удержаться от сглатывания слюны.
— Смотрите, языки проглотите, — неожиданно улыбнулся маршал Гречко, глядя на нас. — Рубайте, пацаны! И ты, капитан, чего смотришь? Тоже приступай.
— Но как же… — растерянно проговорил Драчук.
— Да вот так. Надо мне было на вас поорать, чтобы люди за пологом услышали, — вздохнул Гречко. — Надо сделать выволочку, чтобы не расслаблялись. И будет тебе ещё выволочка, капитан, в будущем. Даже выговор будет… Всё-таки не должен был этот молодняк на пожаре появляться. Да к тому же ещё и не принявший присягу…
— Виноват, товарищ маршал Советского Союза, — тут же подскочил Драчук.
— Да сядь ты, — отмахнулся Андрей Антонович. — На вот, тоже пряником подкормись. Специально из Тулы привозят — балуют иногда. Самая мужская это сладость. Можно даже сказать, что воинская. Наверное, вы и не знаете, что самый большой печатный пряник был изготовлен в одна тысяча семьсот семьдесят восьмом году в подарок императрице Екатерине Второй? Он был диаметром три метра и весом более восьмидесяти килограммов. На том прянике изображена панорама Санкт-Петербурга. Интересно, что после выпечки таких почётных пряников, печь ломали, чтобы никто другой не мог выпечь подобного. Вот до какой степени хранили свои рецепты в строжайшей тайне. Рецепты передавались только по мужской линии, от отцов — сыновьям. Потому и есть пряник самый мужской.
Мы слушали и ели. Пряник с надписью «Тульский» и в самом деле таял во рту. Он был в меру упруг, а начинка из варения… Как будто откусил кусочек радости, а после запил его горьковатым настоем крепкого чая. И вот это совмещение вызывало мурашки, которые счастливо носились по спине.
Ммм… классно…
Даже чуточку подзабылась недавняя гонка на машинах, запах дыма и вырывающийся из рук руль. Вот что с людьми пряники-то делают!
— Значит, скоро у вас будет присяга? — неожиданно улыбнулся маршал, глядя, как уничтожаются его припасы. — Будет там вам небольшой сюрприз, ребята.
Так как у меня был забит рот, то ответил Мишка:
— Так точно! Приедут наши родители, чтобы посмотреть на своих курсантов. Порадуются…
Я едва не подавился! Закашлялся так, что капитану пришлось даже хлопнуть меня по спине.
— Да ты не торопись. Не отберут у тебя товарищи, — ухмыльнулся маршал. — Не торопись. Если родители приедут, то и в самом деле порадуются за своих чад.
— Простите, — выдавил я с трудом.
Как же я забыл, что на присяге могут присутствовать родители? Вот вообще из головы вылетело. И ведь будут родители Семена Епифанова… О чем с ними говорить? Как себя вести?
Да хоть как они выглядят-то?
— Товарищ маршал Советского Союза, разрешите? — в палатку заглянул адъютант.
— Что там?
— Тучи собираются, — ответил тот. — Похоже, что скоро будет дождь.
— Вот и хорошо, — вздохнул устало маршал. — Вот и хорошо…
Он посмотрел на нас, потом перевел взгляд на Драчука:
— Товарищ капитан, от лица народа Советского Союза выношу вам благодарность за воспитание такого молодого поколения! Орлы растут! Молодцы! Побольше бы таких комсомольцев!
Мы тут же подскочили, даже набрали в грудь воздуха, чтобы рявкнуть, но маршал только махнул рукой, приказывая сесть:
— Насчет бетона и машины я разберусь. А вы… Валите обратно на стоянку, да забирайте других курсантов. И это… капитан, чтобы этих двоих больше к пожару не подпускать. Пусть готовятся к присяге.
— Есть! — козырнул капитан.
— Ну всё, тогда всё. Прощайте, ребята, у меня ещё дела! И ещё раз — спасибо, ребята!
— Служу Советскому Союзу! — откликнулись мы, отдавая честь.
Маршал тоже козырнул нам на прощание.
Глава 27
Эх, как же на нас орал капитан Драчук, когда мы вернулись обратно в Москву. Выволочка маршала по сравнению с высказываниями капитана была сказкой на ночь и легким поглаживанием по головке перед сном. Мы терпеливо
