Кампании в Египте и Сирии (1798-1799 годы) - Наполеон Бонапарт

Весь октябрь Дезэ занимался организацией управления Файюмом. Он отправил в Каир большое количество барок с рожью, овощами и фуражом и получил взамен боеприпасы и предметы обмундирования. У него было много больных воспалением глаз; всех их он направил в госпиталь Ибрагим-бея. Его полки получили из своих запасных частей соответствующее количество здоровых солдат. Но он не преследовал мамлюков, дал им передышку. Оправившись от первоначального смятения, они пошли на Бахнасу, на канале Иосифа, причем флотилия, стоявшая на якоре у Абу-Гирги, прикрывала их слева. Таким образом, они стали господами всего Верхнего Египта, от Бени-Суэйфа, и всего канала Иосифа - от Бахнасы. Дезэ занимал левым флангом Бени-Суэйф, правым - Файюм.

В конце октября в Верхний Египет пришло известие о том, что Порта объявила войну Франции, сераскер Дмеззар идет на Каир, этот большой город восстал и все французы перебиты. Умы пришли в брожение. Мурад-бей, умевший пользоваться всем, направил в несколько пунктов мамлюков, которые одновременно подняли восстание в большей части Файюма. Дезэ выступил из столицы этой области, двинулся на деревни, поднявшие знамя восстания. На марше путь его скрестился с путем повстанцев, которые, со своей стороны, договорились, выйдя из различных пунктов, встретиться в Минье. 8 ноября они овладели первыми домами этого города; гарнизон состоял из 300 французов, кроме того, имелось 150 больных. Полковник Хепплер был комендантом. В госпитале находился генерал Робэн. В Восточной армии больные имели обыкновение держать ружье у постели. В этот момент большое число их страдало воспалением глаз, более или менее запущенным, но они могли сражаться. Враги овладели городом, не встретив большого сопротивления. Они предались грабежу и в беспорядке рассеялись по городу. Генерал Робэн воспользовался этим. Он прежде всего собрал всех солдат, находившихся в госпитале, а оттуда двумя колоннами беглым шагом атаковал противника, перебив 200-300 человек. Остальными овладел панический страх, и они спаслись бегством. Жители из мести присоединились к французам. Когда Дезэ узнал, что его путь скрестился с путем повстанцев, он повернул вспять и всю ночь шел по их следам. Он испытывал сильную тревогу за свой госпиталь в Минье. Он прибыл туда на следующий день на рассвете и узнал о хорошем поведении гарнизона и больных и об одержанной ими победе.

Главнокомандующий был, однако, недоволен этой медлительностью. "Вот уже три месяца, - писал он Дезэ, - как вы покинули Каир, и вот вы все еще в Файюме". Дезэ не хватало конницы. Бои, подобные бою у Седимана, в перспективе обещали ему: в случае поражения - полную гибель, в случае победы невозможность воспользоваться ею. Подкрепление силой в 1200 сабель было, наконец, сформировано и вышло из Каира с батареей легкой артиллерии и шестью хорошо вооруженными военными кораблями, борта которых были надежно защищены; всеми этими силами командовал генерал Даву - отличный офицер, впоследствии маршал и князь Экмюльский. Среди вооруженных кораблей находился "Итали" с несколькими салонами, в которых мебель была обшита лионскими шелками, - они предназначались для главной квартиры.

III. По прибытии этих подкреплений Дезэ поднялся по суше вдоль правого берега канала Иосифа, походившего в этот момент на Сену в наиболее прекрасных местах по ее течению. Земля была покрыта посевами, горох и бобы были уже в стручках, цвели апельсиновые деревья. Местность между этим каналом и Нилом самая красивая, какую можно встретить. Деревень там так много, что одновременно видны тридцать - сорок. Мурад-бей избегал всякого столкновения и удалился сначала в Асьют; французы энергично преследовали его. Они прибыли в Минью 20 декабря. Этот город, расположенный на левом берегу Нила, - большой и довольно красивый. Они захватили там четыре джермы, севшие на мель; на одной из них находились 12-фунтовые орудия, мортира и 15 железных пушек. На следующий день они заночевали в Мелауи-аль-Арише. Этот город красивее, чем Минья; он имеет 10000 жителей. Любители древностей посетили по пути развалины Гермополиса. 24-го Дезэ вступил в Асьют, 29-го - в Гиргу, главный город Саида. Провинция Асьют богата; там есть прочно и изящно построенные цистерны, утоляющие жажду людей и лошадей, а также хороший шлюз - единственный во всем Египте, где следовало бы иметь тысячу таких шлюзов. Поселок Бени-Адин отличается многолюдством. Там останавливаются дарфурские караваны. Жители его - гордые и фанатичные - встретили победителя с угрожающим видом. Это явилось предзнаменованием восстания, которое несколько месяцев спустя привело их к гибели. Несчастные были далеки от предположения, что вскоре их жизнь будет зависеть от милости тех самых солдат, которых они принимали столь высокомерно и негостеприимно.

Гирга расположена на одинаковом расстоянии от Каира и Асуана; она меньше Асьюта, но больше Миньи. В этой области царит такое изобилие, что, несмотря на пребывание армии и снабжение ее, фунт хлеба стоил там су, дюжина яиц - два су, пара голубей - два су, утка весом в 12 фунтов - 10 су.

Мурад-бей продолжал свое бегство, предаваясь черной меланхолии. Его досада прорывалась наружу всякий раз, как ему удавалось взять в плен несколько стрелков. "Как, - восклицал он, - и это они меня победили! Неужели я никогда не смогу разбить этих человечков?" Проезжая через поле своей славы... в нескольких лье от Гирги, он остановился там на час; говорят, он расплакался, размышляя над испытаниями, которые послала ему теперь судьба; в 1788 г., на этом самом поле, он с 5000 мамлюков разбил Хасана - капудан-пашу Порты, под началом которого находилось 16000 из числа лучших османских солдат, поддержанных 2000 мамлюков Хасан-бея. Присутствие духа Мурад-бея, его глазомер и стремительность принесли ему полную победу. Вскоре после этого он вступил в Каир как победитель. А ныне, отброшенный к краю обитаемой земли, он скоро не будет, подобно несчастным бедуинам, иметь иного убежища, кроме пустыни! Ужасающее существование; он напрасно молит о смерти; час его еще не пробил!

Между тем противные ветры удерживали флотилию в 20 лье позади войск; она не имела прикрытия; ее можно было сжечь, что сорвало бы поход Дезэ или значительно замедлило бы его движение. Мурад-бей поручил эту операцию Осману, который с 300 мамлюками сделал крюк через пустыню и, оказавшись в тылу французской армии, прервал коммуникации между Асьютом и Гиргой, взбунтовал население, возбудив в нем надежду найти на судах великие сокровища. Ему удалось прервать коммуникации Гирги с флотилией.

Эти новости чрезвычайно встревожили Дезэ. Если он потеряет флотилию, ему придется вернуться в Каир, эвакуировав весь Верхний Египет. Он подумывал уже об оставлении Гирги с целью спуститься вниз по течению Нила и поставить свой лагерь под защиту судовой артиллерии. Это отступление, сопровождаемое наступлением Мурад-бея, увеличило бы размах восстания. Он принял более мудрое решение: остаться в Гирге с пехотой и направить генерала Даву с отрядом в 1200 человек конницы и шестью пушками для восстановления коммуникаций.

Даву прибыл 3 января к воротам деревни Сауаки, где образовалось первое сборище повстанцев. Несколько тысяч вооруженных людей защищали улицы деревни, которые они забаррикадировали, После боя, длившегося час, французская конница прорвала линию противника, сбросила в Нил большое количество повстанцев, зарубила триста из них, разрушила баррикады, разоружила население и усмирила все окрестные деревни. Оттуда он направился в большую деревню Тахта. Он прибыл туда 8 января. После некоторой подготовки он преодолел баррикады, сбросил в реку часть их защитников и перебил большое число других. Подвергшись в это время атаке тысячи арабов и мамлюков, он сделал поворот кругом и обратил их в бегство. Он потратил несколько дней на разоружение и усмирение всех окрестных деревень и восстановление коммуникаций с флотилией, которая 17 января, воспользовавшись попутным ветром, бросила якорь у Гирги, слева от лагеря. Это соединение устранило повод для тревоги, которую ощущал Дезэ, и он смог теперь продолжить свой завоевательный поход. Но эти помехи заставили его потерять 18 дней, а потеря времени на войне невозместима.

IV. Мурад-бей узнал о поражениях своих войск, но одновременно с этим получил известие о примирении с ним Хасан-бея и прибытии шерифов из Ямбо. Хасан уступил, наконец, влиянию одной рабыни - гречанки, которую любил. Он согласился предать забвению прошлое и использовать свою дружину и влияние для борьбы с врагами мусульманского имени. Он присоединился к Мурад-бею с 3000 человек, в том числе 250 мамлюками. Этот старец пользовался большим авторитетом во всем Верхнем Египте. 2000 шерифов из Ямбо под командой Хасана уже прибыли. Хасан из Ямбо был своего рода военным дервишем; неустрашимый в присутствии врага, он был особенно опасен в силу того энтузиазма, который умел возбуждать в своих солдатах и в правоверных, когда обращался к ним с кафедры в мечетях. Эти шерифы из Ямбо считались самыми храбрыми пехотинцами во всей Аравии. Каждый из них был вооружен карабином, парой пистолетов и копьем. Все они носили зеленые тюрбаны в качестве потомков племени пророка. Их обуревала жажда крови и грабежа. Мурад-бей приписывал свои предыдущие поражения отсутствию хорошего пехотного авангарда, способного служить примером; он решил, что теперь у него есть то, что принесет ему победу. Еще две тысячи шерифов собрались в Ямбо, где ожидали судов для переправы через Красное море.