Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник) - Коллектив авторов

Тридцать лет спустя Даг сидит в баре «Тик-Так» с чертовой дюжиной своих сослуживцев из «Роквелл Интернешнл». Три стола, сдвинутых в начале вечера, теперь уставлены пивными кружками и графинами, стаканами для виски и бокалами для мартини и усыпаны этикетками, оторванными от пивных бутылок, и смятыми мокрыми салфетками. Кто-то поставил бутылку с пивом на последний фаршированный халапеньо, так что сыр вывалился с двух сторон, и перец стал похож на толстого раздавленного червя.

Напротив Дага сидит Луиза Малгрейв. Она то и дело касается ногой ноги Дага, а потом делает вид, будто это случайность.

– Опять ты? – говорит она, улыбаясь. Тянется через стол и стучит по его руке ногтями. Кажется, она просто не может не прикасаться к нему. – Извини.

Луиза – начальник отдела в «Роквелле», а Даг занимается вводом данных, вбивает в компьютер длинные коды, которых не понимает.

– Ничего страшного, – говорит Даг. Он подумывает пригласить ее к себе домой – почему бы и нет? – но когда наклоняется к ней, то говорит совершенно не то и сам себе поражается: – Сегодня годовщина смерти моей матери, – говорит он и выдавливает угрюмую, безнадежную улыбку. Потом добавляет, словно высказывая запоздалую мысль: – Ее убили, когда мне было пятнадцать.

– Ой, нет! – восклицает Луиза, и ее лицо вмиг становится дряблым, как будто сочувствие и мышечный контроль – вещи несовместимые. Теперь она кажется лет на десять старше, и все смутные планы, которые Даг имел на начальницу на сегодняшний вечер, рассыпаются в пыль.

Даг сказал правду – его маму убили, и сегодня действительно годовщина ее смерти, – но ему невыносимо смотреть, с какой болью и жалостью Луиза уставилась на него, и он трясет головой и говорит:

– Я пошутил.

– Что?

– Я пьян. Извини.

– Ты псих, – говорит Луиза. Их сослуживцы вмиг умолкают и прислушиваются. Всем интересно, с чего вдруг Луиза так разъярилась. – Он псих, – сообщает Луиза внимательным слушателям. – Знаете, что он сейчас сказал?

– На самом деле, – говорит Даг, понизив голос, – это все правда. Просто… не знаю… ты так на меня смотрела…

Джерри, шеф Дага, встает и подходит к ним. В нем фунтов этак восемьдесят лишнего веса и голос, как и у всякого бизнесмена: раскатистый, громкий, фальшивый.

– Что тут у нас? – говорит он, улыбаясь. – Все хорошо?

– Все хорошо, – говорит Даг, поднимаясь из-за стола.

Луиза плачет и отмахивается от всех, кто лезет ее утешать, хотя вполне очевидно, что ей нужно внимание.

– Все хорошо, – повторяет Даг. – Просто небольшое недоразумение.

Джерри кивает. Он провожает Дага до двери и выходит на улицу вместе с ним. Они встают под неоновой вывеской бара.

– Поговорим в понедельник, да?

Даг кивает.

– Да, хорошо.

Он протягивает Джерри руку, но тот уже развернулся и спешит к Луизе Малгрейв. А Даг так и стоит с протянутой рукой.

По дороге домой Даг заходит еще в три бара. К тому времени, когда он все-таки добирается до подъезда, координация явно нарушена, так что ему никак не удается открыть почтовый ящик миниатюрным ключом. Даг прижимается лбом к стене, закрывает глаза и в последний раз пытается вставить ключик в замок. На этот раз все получается. На пол падает толстый конверт со счетом за телефон.

– Черт, – вырывается у Дага.

Счет от той же телефонной компании, с которой он уже поимел проблем. Контору, которой он пользовался для междугородних звонков, сожрали. Он не представлял, что компанию можно сожрать, пока в новостях не заговорили о полубандитской телефонной компании, которая переводит на себя обслуживание междугородних звонков без согласия клиентов. Такое враждебное поглощение было, разумеется, незаконным, но остановить этот процесс, когда он уже запущен, оказывается, невероятно сложно. Компания называется «Седьмое небо».

Даг вскрывает конверт со счетом, поднимаясь по лестнице к себе на этаж. Заходит в квартиру, зажигает свет в кухне. Смотрит и видит: «Сумма к оплате – 3456 долларов 72 цента».

– Почти три с половиной тысячи?! – кричит он. – Они что, одурели?

Даг смотрит на счет и не верит своим глазам.

Он идет в спальню, где на стенах развешаны обложки журнала «Знаменитые монстры кино», те же самые, что висели у него на стене в детской, когда он был маленьким. Они уже драные и поблекшие, но у него не поднимается рука их снять. При одной только мысли об этом его душа переполняется необъяснимой печалью. Он цепляется за своих монстров, как иные цепляются за старое одеяло или любимую кофейную чашку.

Даг ложится на кровать, не сняв ботинки. Старый тяжелый черный телефон с дисковым номеронабирателем стоит на тумбочке у кровати, как молчаливое пресмыкающееся, находящееся под угрозой исчезновения – последняя особь своего вида. Даг снимает трубку и набирает номер «Седьмого неба».

– Вы позвонили в «Седьмое небо», – говорит женский голос. – Меня зовут Бетани. Чем могу вам помочь?

– Чем вы можете мне помочь, – холодно говорит Даг, глядя в глаза Лона Чейни в роли мистера Хайда. – Во-первых, Бетани, вы можете мне объяснить, как получилось, что мне насчитали за телефон почти три с половиной тысячи долларов.

– Сумма к оплате, – начинает Бетани, – рассчитывается исходя из количества и продолжительности телефонных звонков…

Даг не дает ей договорить.

– Слушайте, – кричит он. – Я вообще не заключал никаких договоров на обслуживание с вашей компанией. То, что вы делаете, незаконно. Я хочу, чтобы мне вернули моего старого провайдера.

– Прошу прощения, – говорит Бетани, – но уже слишком поздно. Ничего нельзя сделать.

– В каком смысле уже слишком поздно?! Почему ничего нельзя сделать?!

– Сэр, – говорит Бетани. – Не кричите, пожалуйста.

– Хочу – и буду кричать. Я…

В трубке раздаются короткие гудки.

– Алло? Бетани? Алло?

Даг грохает трубкой об аппарат, тут же снимает ее, перезванивает. Ему опять отвечает Бетани:

– Вы уже успокоились, сэр?

– Послушайте, – говорит Даг.

Он закрывает глаза. Он пьян, он засыпает. Комната вращается, как карусель на детской площадке, когда дядя Боб начинал раскручивать ее все быстрее и быстрее, а Дагги плакал и умолял его остановиться, потому что карусель крутилась так быстро, что он уже еле держался. Дагу снится что-то из детства, но тут ему говорят прямо в ухо:

– Алло? Вы еще здесь?

– Кто это? – спрашивает Даг.

– Это Бетани.

– Привет, Бетани, – шепчет Даг. Он ждет, что она что-то скажет, а потом спрашивает, не дождавшись: – Что на тебе надето?

– Прошу прощения?

– Я в постели, – говорит Даг. – А где ты?

– Возможно, поэтому-то вам и приходят такие большие счета, – резко отвечает Бетани. – Такие звонки стоят недешево. Доброй ночи, сэр, – говорит она и вешает трубку.

Даг засыпает с телефоном под ухом и просыпается от громких коротких гудков. Он кладет трубку на аппарат, долго на нее смотрит и поднимает опять. Каждый год, в годовщину маминой смерти, он набирает свой старый домашний номер – номер, намертво засевший у него в голове, хотя этого номера уже давно не существует.

Сосредоточившись, Даг сует палец в первую дырочку в наборном диске, ведет пальцем вправо, потом отпускает и набирает следующую цифру. Мысленно он готовится к тому, чтобы услышать знакомое автоматическое сообщение: «Набранный вами номер больше не существует», – но на втором звонке трубку берет женщина, настоящая живая женщина, и Даг резко садится на постели.

– Алло? – говорит она. На заднем плане плачет младенец.

– Алло? – говорит Даг. – Кто вы?

– А кто вы? – спрашивает женщина. Она смеется, и по спине Дага бегут мурашки: Он знает эту женщину. Плач младенца становится громче, и женщина говорит:

– Тише, маленький, тише.

В дверь звонят.

– Подождите, не вешайте трубку, – говорит женщина Дагу.

Он слышит, как трубку кладут на стол; слышит шаги, скрип отворившейся двери, чьи-то голоса. А потом он слышит крик, похожий на вопль раненого животного. Звук пугает его. Его всегда пугают такие звуки. Истошный горестный вопль. Что происходит?

– Алло! – кричит Даг в трубку. – Что происходит? Алло!

Он слышит, как кто-то подходит к телефону. Трубку подняли, мужской голос говорит:

– Это кто?

– Это Даг. А кто вы?

– Даг? – озадаченно переспрашивает мужчина. – Не знаю, Даг, что ты там продаешь, но придется тебе позвонить в другой раз. У нас тут несчастье.

Разговор обрывается.

Даг отодвигает трубку от уха и изумленно на нее таращится. Он знает, что этого делать не надо, но опять набирает номер – просто чтобы убедиться, что в первый раз не ошибся, что набрал именно свой старый номер. Если ответит тот же мужчина, Даг просто повесит трубку. Но на этот раз отвечает женщина.

– Алло? – Теперь у нее тихий, усталый голос. Даг слышит, как на заднем плане маленький мальчик зовет: «Мамочка, мама». – Тише ты, – шикает женщина на ребенка, а потом говорит в трубку: – Алло?