Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

Ленин не только одобрил сделку Хаммера с Екатеринбургским Советом, но и обещал всемерное содействие, а также, в сущности, навязал ему асбестовую концессию на Урале. Инвестиции в это дело не сулили мгновенную прибыль. Ленин же руководствовался своими соображениями. Члену президиума ВСНХ Л.К. Мартенсу вождь-очковтиратель отписал: «Пусть фиктивная, но концессия… Нам важно показать и напечатать…, что американцы пошли на концессию. Политически важно».

На другой же день после встречи с Лениным, молодого американского бизнесмена перевезли в комфортабельнейший особняк для гостей правительства, расположенный напротив Кремля, на другом берегу Москвы-реки. В свое время там размещали Герберта Уэллса и мистера Вандерлипа. Отныне крысы и прочая живность предыдущего московского жилища Хаммера, гостиницы с громким названием «Савой», могли присниться ему лишь в кошмарном сне.

Один из пионеров американский предпринимательства в Советской России провернул за девять лет довольно крупные сделки. При этом существует мнение, что Хаммер хорошо пограбил Россию. Он не без юмора повествует о том, как в 1922 году в Новороссийский порт прибыли из Америки первые пятьдесят тракторов. Сорганизовавшись, колонна железных коней во главе с Хаммером отправилась в Новороссийск. Их появление, якобы, вызвало панику, живописует удачливый бизнесмен. Население приняло трактора за танки и ударило в набат. Но вскоре все прояснилось, и приготовлениям самообороны был дан отбой.

В 1925 году положение кардинальнейшим образом начало меняться. Довольно выгодным экспортно-импортным операциям Хам-мера был положен конец. Нарком внешней торговли Л.Б. Красин предложил ему найти другую прибыльную область деятельности. Что Хаммер осуществил незамедлительно, наладив оперативно выпуск карандашей и перьев. К концу 1929 года помимо карандашной фабрики у Хаммера было еще четыре предприятия.

Однако Хаммеру пришлось принять предложение русских о выкупе государством его концессионных прав, до истечения срока их действия. Цена была назначена справедливая, признается предприниматель. Но высокоприбыльного бизнеса, единственной причины его пребывания в СССР, он лишился. Хаммер резонно винит в этом Сталина и, естественно, в отличие от Ленина, не страдает избытком к нему чувств.

Находившееся практически в безвыходном положении большевистское руководство во главе с Лениным вынужденно сформировало новую концепцию перехода к социалистическому обществу. Внедряя НЭП, они замышляли лишь временное тактическое отступление от своей стратегической цели. От ленинского категорического утверждения о том, что в недалеком будущем в общественных нужниках будут стоять унитазы, изготовленные из чистого золота, пришлось отказаться.

В новой экономической политике денежная система была признана необходимой. Для ее стабилизации была нужна твердая валюта. Таковым в качестве стандарта долженствовал стать советский червонец, на основе презираемого большевистскими ортодоксами желтого металла. Для стимуляции деятельности крестьянства вводился продовольственный налог на сельзохпродукты, впоследствии ставший денежным. Ускорить снятие товарного голода, естественно, можно было лишь разрешив, с определенными ограничениями, частную собственность, а также передав на правах концессии иностранному капиталу советских промышленных объектов.

Вместе с тем большевики усиливали рычаги государственного регулирования товарно-денежных отношений. Сохранялась правительственная монополия на внешнюю торговлю. Учреждались инструментарии долгосрочного планирования наподобие Госплана и ГоЭлРо.

В недалеком будущем противоестественное сочетание социалистических (планово-государственных) и капиталистических (рыночных или частнособственнических) подходов в экономике неизбежно должны были сказаться.

На X съезде РКП(б) Сталин выступал с докладом «Об очередных задачах партии в национальном вопросе», выступлением, казалось бы, не самым остроактуальным.

В его сообщении, а также заключительном слове явственно прослеживается, по меньшей мере, два императива: многочисленности наций, народностей и настоятельного требования «считаться с особенностями быта» их чиновничеству Советской страны.

Сталин акцентировал внимание на том, что существовать отдельно «без государственного союза советских республик, без их сплочения в единую военно-хозяйственную силу, невозможно устоять против соединенных сил мирового империализма ни на военных, ни на хозяйственных фронтах». Отсюда, кавказец, невзирая на неполадки со здоровьем, разного рода склоки и интриги, последовательно действует в направлении создания сильного союза республик, попутно высказываясь по другим вопросам.

23 августа 1921 года «Правда» публикует статью Сталина «Партия до и после взятия власти» — конкретную программу действий «партии в нынешний период ее развития». «Из партии переворота внутри России, — констатировал Сталин — РКП превратилась в партию мирного строительства. Именно поэтому она исключила из арсенала пролетариата ставшие теперь уже ненужными в России такие формы борьбы, как забастовку, восстание. Раньше можно было обойтись без знатоков военного и хозяйственного дела, ибо работа партии была по преимуществу критическая, а критиковать легко…», многозначительно присовокупил кавказец. «Теперь партия не может обойтись без знатоков дела, — категорично высказался Сталин, имея в виду разного рода специалистов, -…Без этого строить нельзя».

Он весьма четко и доходчиво обрисовал задачи партии в областях внутренней и внешней политики в тот период времени, а также неотложных мер по укреплению экономики государства.

Политическое поражение Троцкого на съезде партии в марте 1921 года на которое он обрек себя сам, значительно усилило позиции Сталина в ЦК. В следующем году, в апреле, состоялся XI партийный форум с неизбежными пертурбациями в верхушке. Сталина выбрали на нем членом Секретариата и в знак признания старшинства в новом секретарском трио (остальными членами были Молотов и В.В. Куйбышев) присвоили ему титул Генерального.

Центральной партийной машины сам Сталин непосредственно не создавал. Когда он вступил в должность генсека, то оказался во главе обширного, хорошо функционировавшего аппарата ЦК, сформированного за пять лет усилиями Свердлова, Крестинского, Молотова.

С момента избрания его генсеком, кавказец, очевидно, окончательно ощутил в себе силы стать единоличным лидером. В то же время нет веских оснований полагать, будто у него случился конфликт с терявшим физические силы Лениным. Разногласия с ним были чуть ли не обыденным делом в среде большевистских вожаков разных калибров. Стало чуть ли не модой оппонировать Ленину по самым разным вопросам, а также писать ему длинные исповедальные письма с выражениями всех своих сомнений и колебаний, а также претензий и упреков.

Ильич, что являлось одной из отличительных черт характера, никогда не гнушался столь же пространно ответить и подбодрить упавшего духом сотрудника либо союзника, которых он считал ценными. Даже на весьма существенные попреки, чуть ли не обвинения, Ленин не обижался и протягивал в ответ руку, объясняя их единственно состоянием «большого нервного раздражения и переутомления». Подобным образом он оценил состояние дипломата Иоффе (в конечном счете, сошедшего с ума) в период подавления восстания в Кронштадте и в качестве образчика стойкости назвал Сталина.

Последний, довольно часто навещавший больного Ленина, опубликовал в сентябре 22 года в «Правде» заметки о пребывании вождя на отдыхе. Лаконичные строчки буквально искрятся доброжелательностью в отношении серьезно хворавшего Ленина. Одновременно, Сталин с фотографической точностью запечатлел хаос мыслей, скрывавшихся за черепной коробкой вождя, о чем более подробно ниже.

Однако было от чего закружиться голове даже у более опытного и искушенного правителя. Финансовая система, суть кровеносная для любого хозяйственного организма, продолжала пребывать в расстроенном состоянии. Острая нехватка твердой валюты исключала шансы на быстрый подъем промышленности.

Правда, уцелевшее от голода крестьянство, начало подавать признаки жизни и, ввиду благоприятных погодных условий, страна вроде бы была обеспечена хлебом.

Незавидное положение государства усугубляла монополия на внешнюю торговлю, установленная декретом СНК от 22 апреля 1918 года и неоднократно подтверждавшаяся постановлениями правительства. Переход к НЭПу и некоторое увеличение торговых связей с заграницей диктовали необходимость внесения изменений в законодательство по внешней торговле.

Дебаты в большевистском руководстве по данному вопросу начались в конце 21 года и продолжались целый год. Против позиции Ленина — сохранения статус-кво, выступили Сокольников, Бухарин, Пятаков. За ослабление монополии внешней торговли высказывались Сталин, Зиновьев, Каменев…