Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

Поэтому Уэллс, повествуя о встрече, отмечает, что через весь их разговор проходили две основные темы. Одну линию вел сам писатель. Ее суть заключалась в следующем: Как Ленин представляет себе будущую Россию? Какое государство он стремится построить?

Другую линию настойчиво проводил Ленин: Почему в Англии не начинается социальная революция? Почему не уничтожается капитализм и не создается коммунистическое государство? Эти темы переплетались, сталкивались, разъясняли одна другую. Герберт Уэллс как бы скептически вопрошал: Что дала социальная революция? Насколько она успешна? Ленин страстно отвечал: «Чтобы она стала успешной, в нее должен включиться западный мир. Почему это не происходит?»

Уэллс откровенно признал впоследствии, что в споре ему пришлось очень трудно, вследствие изумившей англичанина ленинской эрудиции. Ленин показался писателю истым профессором, во всяком случае, он беседовал с ним «быстро, с увлечением, совершенно откровенно и прямо, без всякой позы, как разговаривают настоящие ученые».

Во время диспута, касавшегося множества вопросов, оппоненты не пришли к единому мнению. Отнюдь не случайно, отметив наличие в России сил созидательного характера, Уэллс прозвал Ленина кремлевским мечтателем. Он был твердо убежден, что без действенной помощи извне в большевистской России произойдет окончательное крушение последних остатков современной цивилизации. Но в целом Ленин произвел сильное впечатление на Уэллса, не в пример своему визави. Ильич в частном порядке пренебрежительно назвал писателя всего лишь заурядным филистером.

Он поведал, в частности, Уэллсу, невзирая на призыв присутствовавшего при встрече коммуниста Ротштейна к дипломатической сдержанности, о намерениях некоторых американских деловых кругов приобрести концессионные права на эксплуатацию природных ресурсов Дальнего Востока.

Переговоры русских с американцами велись посредством инженера Вашингтона Б. Вандерлипа, прибывшего в Москву через Копенгаген. С последним Уэллс уже познакомился. Они вместе проживали в Москве в особняке для гостей правительства. Где Вандерлип обосновался задолго до него. Суть миссии американца Уэллс толком не уяснил. Вандерлип же не обсуждал с ним свои дела и лишь раза два осторожно заметил, что они носят строго финансовый, экономический и отнюдь не политический характер.

В отличие от американца, Ленин ставил во главу угла политический интерес, что и предопределило их провал. В конце октября Вандерлип уехал на родину с проектом договора, не получившем поддержки ни со стороны своего правительсва, ни влиятельных финансовых групп США.

Весной 21 года он вновь приехал в Москву, мотивируя сменой президентов. В Америке очередным главой Белого дома стал журналист Уоррен Гардинг. На этот раз Ленин, однако, не принял незадачливого предпринимателя, сославшись на усталость и недомогание.

Вандерлип преувеличил заинтересованность Гардинга в торговле с Россией, что очень скоро обнаружилось. Но Ленин не оставил попыток сближения с американцами, а также явно утопичных намерений стравить на почве бизнеса империалистов. О чем откровенно отписал Чичерину: «Разъяснено ли Вандерлипу, что мы могли бы сдать американцам в концессию громадные нефтяные площади (Баку, Грозный, Эмба, Ухта) и этим бы Америка побила Англию?)».

Вопреки незадачливому Вандерлипу, его более молодому соотечественнику Арманду Хаммеру повезло в России значительно больше. Он приехал туда почти следом за ним и также яркими красками, подобно Уэллсу, живописует в своих мемуарах предельно неприглядную обстановку того времени. Будучи не в восторге от русской неделовитости, Хаммер не отказался, тем не менее, от представившейся ему возможности съездить на Урал.

По прибытии туда, предпринимателю особенно рельефно высветилась вся чудовищная нелепость положения. На Урале земля хранила величайшие сокровища мира — платину, изумруды, асбест, медь и почти все известные минералы. Однако люди не могли воспользоваться ими даже для того, чтобы спастись от голодной смерти.

Республику Советов, далекую от преодоления последствий многолетних непрерывных войн и смут, летом 21 года настиг сильнейший продовольственный кризис, в определенной степени инспирированный властями. Огромная часть населения страны была охвачена голодом, буквально опустошившим районы Поволжья и Казахстана. Число нуждавшихся в спасении от голодной смерти и болезней исчислялось десятками миллионов человек. В Башкирии голодало 92% населения, только за один месяц (февраль 22 года) там умерло от голода 47 778 человек, сообщалось в Бюллетене наркомз-драва РСФСР.

Отчаявшиеся крестьяне во многих местах брались за оружие. Особенно большого масштаба приобрело восстание на Тамбовщине под предводительством А.С. Антонова. На усмирение взбунтовавшихся мужиков Троцкий отправил наиболее боеспособные красные соединения под командованием Тухачевского. К тому времени знаменитый анархист батько Нестор Махно был уже разбит на Украине и подался за границу. Участь Антонова оказалась гораздо печальнее…

Между тем, Ленин, помимо подавления крестьянских восстаний железной рукой, не только прямо поспособствовал голоду, но и не принял действенных и оперативных мер по его ликвидации. В феврале 20 года он одобрял действия Сталина по уменьшению продразверстки на Украине. Но спустя год, вождь слал телеграммы за телеграммой во все концы с категорическими требованиями немедленной отгрузки хлеба, «в целях хотя бы некоторого смягчения продовольственного кризиса в центре».

Тем самым, «в порядке боевого приказа напряжением всех сил», продукты были выкачаны с периферии. Ленина поддержала вся верхушка партии, за исключением Сталина. Он единственный написал письменный отказ на намерении Ленина еще более усилить нажим на сибирских крестьян в преддверие X съезда партии. Дзержинский, Каменев, Молотов и Троцкий лишь расписались на ленинском предложении.

Ленин не дал возможности Американской администрации помощи (АРА), а также знаменитому полярнику Фритьофу Нансену, главному уполномоченному Красного Креста, оказать экстренную помощь умиравшим россиянам. Во всех западных инициативах он усматривал, прежде всего, лишь козни капиталистов.

Предложения Нансена, в одном из писем Сталину, он окрестил «наглейшими», а Молотову, в частности, собственноручно писал 11 августа 21 года: «Тут игра архисложная идет. Подлость Америки, Гувера и Совета Лиги наций сугубая. Надо наказать Гувера, публично дать ему пощечины, чтобы весь мир видел, и Совету Лиги наций тоже… P. S. Нужны тонкие маневры. Ряд мер, особо строгих. Гувер и Браун наглецы и лгуны. Условия поставить архистрогие: за малейшее вмешательство во внутренние дела — высылка и арест».

При малейшем упоминании о каких-либо подвижках в сторону либерализации политического режима Ленин приходил в неистовство, обрекая на голодную смерть сотни тысяч соотечественников. Параллельно он хватался за любую сомнительную и рискованную возможность приобретения продовольствия. Как в случае апелляции к рыбакам Аральского моря ввиду удачного, по слухам, промыслового сезона.

А также истории с юным американцем Хаммером, который сполна использовал представившийся шанс завязать деловые отношения с загадочными и ненавистными большинству капиталистов большевиками. Он заключил бартерный контракт с Екатеринбургским Советом. Хаммер обязался незамедлительно поставить зерно в обмен на кожи, меха и другие товары.

На этот факт немедленно обратил внимание Ленин и по возвращении пригласил его к себе. При чем неизвестно почему он считал миллионера Юлиуса Хаммера якобы отца и компаньона Арманда Хаммера родственным по духу — коммунистом. Американец возвратился из поездки на Урал, в Москву, на исходе октября и был поражен произошедшими в ней разительными переменами. В открывшихся повсеместно магазинах появились добротные товары, люди буквально оживились и стали, соответственно, более деятельными.

Начинала действовать новая экономическая политика, регламентированная декретом Совнаркома от 9 августа 1921 года. Повстречавшийся вскоре после приезда с Лениным, Хаммер был очарован вождем мирового пролетариата. Он уверяет, что Ленин обладал замечательной способностью предельно концентрироваться на предмете разговора. Вождь пролетариата вызывал у собеседника ощущение, что его мнение имеет огромную ценность. Однако предприниматель упускает из виду то обстоятельство, что Ленин нуждался в Хаммере больше, чем последний в нем. Для лидера, находившегося на грани катастрофы страны, это был вопрос жизни или смерти. Хаммер же рисковал лишь своим кошельком, и то не сверх всякой меры. Вследствие тогдашнего мирового экономического кризиса цена пшеницы на биржах Америки упала до рекордно низких отметок.