Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

– Не может.

– Почему же не может?

– Да потому что – кто он, а кто я? Я о-фи-ци-ант-ка! А у него – папа баксами набит до ушей.

– Но ведь и официантки выходят за...

– Ага! За сорокалетних олигархов, которые уже устали от капризных баб с Рублевки. За таких выходят, это правда. Только сорокалетние у нас в «Годзилле» не появляются. А их детки нас в гробу видали в белых тапочках. Им нужна подходящая партия.

Катюша без всякой иронии употребила это выражение, столь любимое читательницами журнала «Ажур».

Беата подумала, не рассказать ли Катюше историю из ее собственной жизни. Не очень педагогично, но... Эти девочки и без того опытнее нас.

– А знаешь, на мне однажды хотел жениться совсем молодой мальчик. Даже, вот не поверишь, он еще в школе учился. И тоже не из простой семьи, с богатыми, престижными родителями.

Катя не ахнула и не удивилась.

– Ну, правильно! – воскликнула она. – А чем ты не партия мальчику с престижными родителями? Взрослая женщина, красивая, эффектная, с образованием и профессией. Это ж сразу какой статус! Да у твоего школьника все одноклассники сдохли бы от зависти, если бы он тебя подцепил.

Беате в голову не приходило, что сватовство Никиты Панчина могло преследовать статусные цели.

– Так что же ты сохнешь по Васе? – спросила она. – В койку с ним не хочешь, на замужество не надеешься – и говоришь, что эта любовь тебе в кайф.

– Ну, конечно, в кайф, Беата, – снова засмеялась Катя, и Беате показалось, что из них двоих старше не она, а юная официантка. – Так я хоть знаю, ради чего на работу приходить. Каждый день гадаешь: придет – не придет, увижу – не увижу, посмотрит – не посмотрит. Чистый драйв! Иначе же с тоски можно повеситься.

Да она влюблена в Васю, как в портрет какого-нибудь киноактера, догадалась Беата. Как средневековые трубадуры вздыхали по прекрасным дамам. Вот она, любовь издалека в наши дни. Но откуда в этой маленькой головке такая четкая картина мира: кто кому подходит и кто кого может полюбить?

Впрочем, Беате было некогда разбираться в картине мира молодого поколения. Она задумала великие перемены в своем ресторане.

Пол в помещении имел несколько уровней. Беата воспользовалась этим, чтобы разделить обеденный зал на сектора.

Один стал сектором быстрого питания – для тех, кто заскочил в «Годзиллу» перекусить и торопился дальше. Эти посетители садились ближе всего к кухне, и их заказы выполнялись в первую очередь.

Второй сектор предназначался для многолюдных шумных компаний. Беата сгруппировала все большие столы вокруг барной стойки и именно туда вывела динамики музыкального центра. Оставалось даже небольшое пространство для вечерних танцев, а за ним жались к стенке столики третьего сектора – интимного. Здесь были цветы в вазочках, укромные уголки, бамбуковые ширмы, отделяющие влюбленных от посторонних глаз.

Наконец, вдоль окна выстроились столы сектора делового. Они были дальше всех от музыки, и здесь можно было вести переговоры, не крича собеседнику в ухо.

Беата долго планировала все эти перестановки, придумывала детали интерьера, которые помогут отделить один сектор от другого, – ведь менять столы и стулья ей никто не даст. Она и так-то проводила свою революцию контрабандой, потихоньку от начальства.

Как она и ожидала, популярность и посещаемость «Годзиллы» стала расти. Ресторан постепенно утрачивал репутацию студенческой забегаловки, о нем даже написали в модной городской газете. Днем серьезные люди заглядывали сюда пообедать или провести деловую встречу, а вечером зал, как всегда, заполнялся шумной молодежью. Ценители уединения теперь могли пошептаться за бамбуковыми ширмами или погрузиться с головой в Интернет. Любителям гулять по Сети Беата, поразмыслив, отвела место у стенки, рядом с влюбленными парочками.

У нее самой прибавилось работы – каждого посетителя надо было встретить у входа и отсортировать в нужный сектор. Беата так увлеклась своим новым проектом, что почти забыла о задании и о самом журнале. Она вспомнила о них только тогда, когда солидные мужчины, облюбовавшие деловой сектор, начали бросать на нее заинтересованные взгляды. Они, эти взгляды, скорее возмутили Беату, чем польстили ей. Она же тут делом занимается, а не глупостями!

Но к глупостям пришлось вернуться. В «Годзиллу» неожиданно зачастили обедать «ажурные» дамы. Вначале Беата сама позвала их, чтобы похвастаться своим бизнес-творением. Но девочкам из редакции так понравились разноцветные столики и проворные молодые официанты, что они стали захаживать сюда постоянно, из конспирации делая вид, что знакомы с Беатой постольку-поскольку и к их пишущей братии она не имеет отношения.

И тут ей впервые пришлось пережить муки профессиональной ревности. В первый же день, когда щебечущая группа приземлилась за «компанейский» столик, среди Беатиных подчиненных начался настоящий ажиотаж.

– Это ведь журналистки! Из «Ажура»! – ахнула Катюша.

– Смотри, смотри! Живая Лапская! Яна Лапская! – зашептала другая официантка, Анжела.

– И Лида Мурашова, их главная модель! – взвизгнула помощница повара Люся, которая неизвестно зачем вылезла в зал.

А вот живую Беату Новак они так и не узнали! По одной простой причине – в журнале не было ее фотографии. Это поколение пока не разучилось читать буковки, но всерьез воспринимает только то, что видит на картинке. А уж имя автора замечательных статей у них в памяти нипочем не задерживалось. Беата в свое время отказалась публиковать свою физиономию на страницах «Ажура», чтобы не слушать на улице девчачьих ахов и охов. Ну вот, за что боролись...

– Беат, неужели ты их знаешь? – завистливо вздохнула Катя. – Подумать только, такие известные люди – и сидят в нашем ресторане. Мне ж никто не поверит.

– Я так люблю «Ажур», – пролепетала Анжела. – Я его каждый месяц покупаю и с начала до конца прочитываю. Слушайте, может, мне автограф попросить?

– Даже не думай! – мстительно сказала Беата. – Люди пришли сюда отдохнуть от работы, а ты полезешь со своим автографом.

– Тебе хорошо, – обиделась Анжела, – ты их часто можешь видеть. А мне память на всю жизнь.

Но «живым известным людям» в молодежном ресторане так понравилось, что теперь и простые смертные часто могли их лицезреть. И Анжела воспользовалась минутным отсутствием Беаты, чтобы все-таки подкатиться со свежим журналом, на котором знаменитости с удовольствием поставили свои подписи. А хорошенькую Катю фотограф Вика даже щелкнула для опроса: «Какой косметикой вы пользуетесь на работе?»

Дни крутились, как хомячки в колесе. Этих хомячков какой-то несерьезный поклонник подарил Кате, но ее родители встали стеной и пригрозили спустить «мышей» в унитаз. Катюша в слезах принесла клетку с подарком на работу, где их и приютили. Посмотреть на хомячков в дневные часы стали забегать родители с детьми из соседнего лицея. Беата теперь знала постоянных посетителей по именам, но и с незнакомыми весело здоровалась, успевала бросить пару фраз и тут же с улыбкой поворачивалась к следующему гостю. Она чувствовала себя хозяйкой этого большого шумного дома.

Настоящий хозяин, прослышав о нововведениях, посетил «Годзиллу», обошел ресторан, настороженно нахмурившись, но вроде бы остался доволен. Уходя, пожал Беате руку толстой шершавой ладонью, похожей на огромную котлету.

В общем, крутились дни, крутились в колесе пестрые хомячки Микки и Рикки, крутились, как в калейдоскопе, лица посетителей. А Беата в полном упоении правила бал, пока не спохватилась, вспомнив о задании. А вспомнила она о нем, когда с компанией «ажурных» девушек к ней на огонек заглянуло начальство – Игорь и Галя.

– Здо€рово тут у тебя! – сказала Галина. – Все кипит. В таком месте ты долго в девках не засидишься.

Игорь придирчиво оглядывал всех гостей, столик за столиком. «Ищет кандидата в женихи, – догадалась Беата. – Наивные вы ребята, здесь не то что мужика подцепить – причесаться не успеваешь. Не верите – спросите у наших девочек-официанток, которые даже писем в свой любимый журнал не пишут, потому что некогда».

Но задание-то надо выполнять! Она пока еще журналист, а не ресторатор. Только где, как, когда на это выкроить время? Каждому приходящему сюда она может уделить ровно полторы минуты, в прайм-тайм и того меньше. Слишком мало, чтобы зацепить солидного мужчину, мало даже для такого профессионала обольщения, как Беата.

И вдруг неожиданно в один прекрасный день свободное время образовалось! По необъяснимым законам прилива и отлива клиента, которые Беата открыла, еще когда торговала колготками, в самый разгар рабочего дня в «Годзилле» вдруг стало тихо. То ли у всех студентов разом начались экзамены, то ли дороги завалило снегом, но занято оказалось лишь несколько столиков. За одним из них восседал в полном одиночестве Василий Прекрасный – и надо же было, чтобы Катя именно в этот день взяла отгул!