Инстинкт охотника - Рэт Джеймс Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он слизывал остатки крови с губ, лежа на спине, глядя на свет, танцующий на стенах и наслаждаясь каждой дрожью удовольствия. Синди уже одевалась. Она прижимала к шее тряпку, которая, как понял Джо, была майкой. Он не мог понять, сердится она или нет. Он очень старался избегать крупных артерий, но его острые зубы разорвали плоть у основания черепа, превратив ее в кровоточащую рану.
- Одевайся, Джо. Мне нужно вернуть тебя в камеру, и нужно спуститься к доктору, чтобы она зашила меня.
- Прости меня, Синди. Я не хотел тебя обидеть.
Она кивнула, стоя спиной к окну, так что ее лицо было скрыто тенью, и Джо не мог прочитать выражение ее лица.
- Поторопись и одевайся.
Она почти не разговаривала с ним, пока вела его обратно в камеру и запирала на ночь.
- Мне действительно очень жаль. Я не хотел тебя обидеть.
- Спокойной ночи, Джо.
Она быстро пошла вниз по ярусу, все еще прижимая к затылку пропитанную кровью тряпку. Джо стало интересно, что она скажет врачам, когда они спросят, что случилось. Он подумал, не упустил ли он свой лучший шанс на побег.
В течение дня она несколько раз проходила мимо его камеры. Он видел повязку на ее затылке. Она оказалась не такой большой, как он ожидал. Он подумал, что ей, должно быть, пришлось наложить швы. Джо гадал, сколько раз ей приходилось объяснять, что это за повязка, и какие объяснения она использовала. Бежала через розовые кусты и поцарапалась? Автомобильная авария? Нападение питбуля? Секс с осужденным серийным убийцей во время дежурства? Он был уверен, что последнее объяснение маловероятно. Он уже сидел в тюрьме пожизненно. Они мало что могли сделать, чтобы наказать его, но такое признание погубило бы ее.
Джо вдруг понял, что теперь у него есть власть над офицером Синди Эддисон. Секс между заключенными и надзирателями был категорически запрещен, и не только из-за того, что заключенные могли получить привилегированное обращение, но и из-за власти, которую охранники имели над ними. Заключенные были не в том положении, чтобы отказываться. Это было сродни изнасилованию по закону. Если он расскажет, ее службе придет конец, и она может даже оказаться в тюрьме. Все, что ему было нужно, это доказательство их романа. Это означало, что он должен убедить ее снова заняться с ним сексом. Ему нужно было начать новую картину.
Джо достал свой последний оставшийся пакетик с леденцами и разделил разные цвета, положив горсть каждого цвета в отдельный пластиковый стаканчик и добавив немного воды. Затем он достал лист бумаги и несколько комков туалетной бумаги. Он старательно смешивал цвета на холсте, на этот раз осторожно, не позволяя монстру взять контроль. Это был ее портрет – обнаженная, с выражением экстаза на лице, идеализированное тело, гладкое, без единой морщинки или ряби. Она купалась в лунном свете, сияла. Даже жир на ее бедрах был гладким и чувственным. Вскоре Джо почувствовал, что она стоит у его двери. Любопытство взяло верх, и она уставилась на его картину.
- Это ты, Синди. - Сказал Джо.
Ответа не последовало.
- Знаешь, ты действительно красивая. Изысканная.
И снова никакого ответа.
Джо расстегнул штаны и вынул член. Он начал мастурбировать.
- Сохрани его. Я вернусь позже.
Джо улыбнулся: в конце концов, он не разрушил то, что было между ними.
На улице уже темнело. Скоро будет отбой. Синди сегодня была в смене, вероятно, она работала в две смены. Если нет, то ее смена закончится в полночь, всего через два часа после отбоя. Это не оставило бы им много времени. Но если она работает в две смены, то у них впереди целая ночь. Он надеялся, что ему повезло. Более того, он надеялся, что на этот раз сумеет обуздать свои неистовые порывы.
Время шло слишком медленно, чтобы отследить его. Джо с трудом отличал ночь от дня. В супермаксе не было никаких процедур, отмечающих течение времени, кроме завтрака, обеда, упражнений и ужина. Джо не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как Синди принесла ему обед.
Телевизор в камере Джо был включен, другая телевизионная станция вещала нескончаемый поток антиинтеллектуального дерьма, призванного выжать как можно больше денег из легионов истинно верующих. Джо скучал по лекциям и дискуссиям, в которых он участвовал в колледже, обсуждая политику, религию, психологию и социологию со своими профессорами и сокурсниками. Даже притом, что все они считали его странным и жутким, дискуссии были удивительными. Именно во время одной из таких дискуссий на занятиях профессора Локка по психологии аномалий он впервые развил свою теорию убийственных импульсов как симптома инфекционной болезни. Но спорить с телевизором было бесполезно. Догма, извергавшаяся час за часом с 13-дюймового телеэкрана, встроенного в стену и прикрытого стальной решеткой, была совершенно односторонней. Джо рычал и расхаживал по камере. После нескольких месяцев такого рода слухового штурма, это начало доходить до него.
Чернокожий проповедник в костюме за четыре тысячи долларов говорил о том, что Бог не хочет, чтобы кто-то был беден, и что щедрая десятина увеличит ваше экономическое благосостояние. Он просил каждого пожертвовать 10 процентов своего дохода на нужды церкви. Когда он говорил, то размахивал руками, демонстрируя платиновые Ролекс и бриллиантовые кольца, подаренные ему Богом в виде щедрой десятины его паствы. Очевидно, он выборочно проигнорировал ту часть Библии, где Иисус сказал, что у богатого человека столько же шансов попасть на небеса, сколько у верблюда пройти через игольное ушко. Джо не знал, как ему удалось переинтерпретировать это в веру в то, что Бог хочет, чтобы все были богатыми, но, очевидно, его паства совершила такой же когнитивный скачок. Интересно, подумал он, многие ли из его сокамерников верят в то же самое, и сколько из них находятся здесь из-за того, что пытаются заявить о своем Богом данном праве на роскошное богатство.
Одно было очевидно – в тюрьме преобладали христиане. Вот почему Джо показалось странным, что в супермаксе так настойчиво
