Дом крови - Брайан Смит

ПРОСНИСЬ!

- приказал внутренний голос.

Но он не мог.

Как это странно, как это расстраивает - испытывать такое двойственное восприятие. Осознание того, что то, что он видит в своей голове, - это нечто большее, чем обычное сопоставление странных образов, вызванных в воображении отдыхающим мозгом. В этом нет ничего случайного. И в этом нет никакого явного символизма. Он наблюдает за разворачивающейся драмой, как за сценами в кино. Фильм, от которого он не может оторвать взгляд. Это напоминает ему того парня из "Заводного апельсина", поющего садиста, который обездвижен и вынужден наблюдать за серией гротескных образов, его веки зажаты металлическими зажимами. Это похоже на то. Что-то его сдерживает. Моноволокна психической связи, завязанные в стратегически важных местах, эффективно предотвращают возвращение в сознательный мир. Осознание своего свободного тела в постели подобно той пресловутой морковке на конце веревки - всегда вне досягаемости. Невыносимо близко.

Уже не в первый раз он испытывает отчаяние.

Он находится в комнате, освещенной только свечами. Он видит это. Он знает, что это всего лишь образ в его голове. Но он там. Действительно там. Он чувствует землю под ногами. Чувствует тепло, исходящее от мерцающего пламени. У дальней стены находится что-то вроде алтаря. На нем лежит обнаженное тело мужчины средних лет. Грудь у него впалая, а ребра просвечивают сквозь желтую, как бумага, кожу, так, как могла бы выглядеть пластиковая обертка, натянутая на скелет. Его лодыжки и запястья связаны веревками, мера, которая кажется излишней - ничто в этом явно обреченном человеке не говорит о "риске бегства".

Мужчина не спит.

Он смирился со своей судьбой - ни одна мольба о пощаде не слетает с его губ.

Но сновидец чувствует нечто большее, чем просто смирение; мужчина у алтаря кажется почти... нетерпеливым.

Да, именно так.

Он жаждет умереть.

Он с нетерпением ждет избавления от долгого периода страданий.

Сновидец, которому, возможно, на самом деле ничего не снится, приходит в ужас от этого открытия. Не ради этого человека, которому, очевидно, уже не поможешь, а ради себя самого. Потому что он знает, как легко он может принять подобную участь. Слишком легко представить себе это чувство безмятежности, блаженного принятия в последний момент перед смертью.

В комнате небольшая толпа. Около дюжины человек. Сновидец полагает, что все они собрались, чтобы засвидетельствовать смерть этого человека. Свидетели являются неотъемлемой частью ритуала. Он не уверен, откуда ему это известно, но это факт, непреложный, как прилив. Он не может разглядеть их лиц, и никто из них не произносит ни слова. Они чего-то ждут. Это благоговейная тишина, тишина торжественного ожидания.

Они ждут.

И ждут.

Сновидец заставляет свое спящее тело открыть глаза. Он настолько сосредоточен, что картина, возникающая в его голове, слегка меняется, становится размытой. Его веки подрагивают. Единожды. И затем сцена снова становится в фокусе. Наступает момент полного отчаяния и безысходности. Затем безмолвные свидетели, как один, падают на колени. В то же мгновение сновидец оказывается на коленях, совершенно не понимая, откуда он знал, в какой именно момент нужно преклонить колени. Но тот же самый таинственный импульс заставляет его склонить голову в следующий момент. Его собратья по богослужению делают то же самое. Это чувство предвкушения остается, но теперь оно стало более интенсивным, и все присутствующие затаили дыхание.

Шаги.

Кто-то вошел в комнату. Чувствуется присутствие авторитета. Шаги приближаются. Звук - это стук ботинок по дереву, и в нем есть что-то зловещее. Сновидец начинает дрожать и испытывает симптомы, похожие на приступ простуды, головную боль и озноб, тупую пульсацию в задней части горла. Стук ботинок отдается у него в голове, как удар молота, когда человек в них проходит мимо него по пути к алтарю. Человек поднимается по нескольким ступеням к алтарю, останавливается и поворачивается лицом к небольшой толпе. Верующие, если это они, поднимают глаза.

Сновидец снова вздрагивает.

Это она. Жизель. Его мучительница. Ужасная немая девушка, которая связала его и пытала. Кажется, что свет свечи становится ярче. Нет, осознает сновидец, это не просто вопрос восприятия. Свет на самом деле ярче. Жизель каким-то образом захотела этого. Она способна на такие вещи. Волшебные вещи. Она не так искусна, как тот, кто учил ее, Хозяин, но он считает, что ее силу не следует недооценивать. Это знание появляется в его голове полностью сформированным, нетронутым из ниоткуда, подобно файлу, добавленному на жесткий диск компьютера с дискеты.

Жизель прекрасна, как никогда. На ней черная юбка длиной до щиколоток, черные сапоги и бордовый топ, который сногсшибательно обнажает ее руки и грудь. Ее длинные черные волосы зачесаны назад, а в нежных мочках свисают золотые серьги-кольца. Свет свечей, кажется, ласкает ее фарфоровую кожу. В ее глазах светится необузданная сила темной магии. Она самая поразительная девушка, которую он когда-либо видел.

Она улыбается.

И протягивает руку.

Человек, стоящий в первых рядах толпы, встает, достает что-то из складок одежды, что-то, что блестит на свету, и, склонив голову, направляется к алтарю. Онa протягивает блестящий предмет. Жизель забирает его у нее, и женщина в мантии возвращается в свое коленопреклоненное положение. Взгляд Жизель обводит каждого человека в комнате, одного за другим, и, кажется, дольше задерживается на бледном лице сновидца.

Сновидeц тяжело сглатывает.

Улыбка Жизель становится шире. Предмет, который она держит в руке, - это лезвие из острой, как бритва, стали. Нож с богато украшенной рукоятью. Церемониальный нож. Она отворачивается от толпы. Теперь сновидец видит ее стройную фигуру сбоку. Она подходит к связанному мужчине и опускается рядом с ним на колени. Она подносит лезвие к губам и целует его. Все это часть ритуала. Сновидец знает об этом, но цель ритуала ускользает от него - пропавший файл с дискеты?

Следующая фаза ритуала становится очевидной, когда другой член толпы - на самом деле, сам сновидец - встает и приближается к алтарю. Страх наполняет его, как быстродействующий яд. Меньше всего ему хотелось бы находиться где-то ближе к Жизели или к алтарю. Но он продолжает приближаться на чертовски устойчивых ногах. В его руке какой-то предмет. Толстая книга в кожаном переплете. Он не замечал этого раньше, но вот он здесь.

Вспышка изображения. Обнаженная Жизель. Стоит над ним.

Стоит на нем.

Он хочет быть как можно дальше от этой суки-садистки, но вот он поднимается по ступеням к алтарю, поворачивается лицом к толпе, открывает книгу, открывает