Договор на одну тайну - Ольга Володарская

Через несколько минут водитель объявил:

— Приехали.

Земских выглянул в окно. Встречу им назначили в курортном поселке. В ресторане, расположенном на окраине. На вид ничем не примечательном.

Они вышли из машины, проследовали к входу. На открытой террасе кушали отдыхающие. Ели солянку и шашлык. Взрослые пили пиво и домашнее вино, дети компот. Столики были почти все заняты, но пара свободных имелась. Однако Эдика и Лешу повели внутрь ресторана. Но не в общий зал, а в отдельную кабинку. Она оказалась небольшой. Но уютной и колоритной. По стенам ковры, на них кубки и перекрещенные кинжалы. На широких диванах пестрые подушки. На столе скатерть с вышивкой и шикарная медная посуда.

Гостей усадили, дали каждому по чаше кваса. Ядреного, ледяного. Выпив, Эд аж крякнул от удовольствия.

— Я думал, господин Устинов нас уже ждет, — сказал Леша, попробовал квас, но отставил чашу. От напитка у него могла кислотность в желудке повыситься.

— Я тоже. И сидит, как император, на высоком троне.

— Предпочитаю удобные диваны, — послышалось откуда-то сбоку.

Не успел Земских удивиться тому, что в стене есть какое-то переговорное устройство, как край одного из ковров приподнялся и показался Устинов. Кабинка была с сюрпризом. Наверняка местный Наполеон тех, кому не особо доверял, сюда приглашал, винцом напаивал, потом выходил через дверь и тут же перемещался в сокрытую за ковром часть помещения, чтобы послушать, что о нем говорят. «А с другой стороны, — тут же возразил себе Леша, — к чему все эти игры в стиле ретро, если достаточно поставить жучок и микрокамеру?»

— Добрый день, господа, — поприветствовал гостей Устинов. — Извините, что заставил вас ждать.

Он уселся на диван, буквально утонув в подушках. Росту в Устинове было и вправду мало. Да и комплекцией он не поражал. Пожалуй, мужчина носил сорок второй размер одежды, как не самый крупный подросток. Леша скосил глаза, чтобы посмотреть, достает ли Устинов ногами до пола. Доставал! Но наверняка потому, что диваны специально для него низкие поставили, Земских свои длинные конечности не знал, куда пристроить.

— Спасибо, что согласились встретиться с нами, — сказал Леша, продолжая рассматривать Устинова.

Одет он был в серый костюм и белую рубашку. Земских не мог себя назвать специалистом по брендовым вещам, но даже он сразу понял, что одежда на Наполеоне крайне дорогая, сшитая на заказ. К ней подошла бы шляпа из соломки, но никак не берет. А Устинов носил именно его.

— Только из уважения к вашей фамилии, господин Земских, я согласился на встречу, — ответил на Лешину реплику он. — Ваш батюшка меня с того света не раз и не два вытаскивал. Я очень благодарен ему, поэтому не отказал вам. Ваше имя Алексей?

— Совершенно верно.

— А спутника как зовут?

— Эдуард, — Корнилов лично представился.

Устинов коротко кивнул.

У него были хорошие манеры, грамотная речь. Но головной убор в помещении он не снял, хотя этого требовал этикет.

— Это ваш талисман? — спросил Леша, указав на берет. Корнилов тут же пнул его под столом. Но Устинов ответил, не моргнув глазом:

— Можно сказать и так. У меня была тяжелая травма черепа. Врачи не думали, что я оправлюсь. И выписали меня домой умирать. За мной ухаживал дед. Каждый день он выносил меня в сад дышать воздухом, я не мог ходить сам. Чтобы мою лысую голову не напекло, надевал этот берет. С тех пор я его и ношу. Скорее как память, нежели оберег.

Тем временем официант, высоченный красавец-лезгин с усищами и смоляными локонами, стянутыми на затылке резинкой, поставил на стол поднос. На нем резаные овощи, посыпанные грецкими орехами, несколько соусов и пышущий жаром грузинский лаваш «лодочка».

— Что кушать будете? — поинтересовался у своих гостей Устинов.

— А чем заведение славится? — У прожорливого Эдика уже засверкали глаза.

— О, тут шикарно готовят все мясные блюда. Но мне особенно нравятся кебабы.

— Тогда я буду их.

— Рекомендую попробовать из всех сортов мяса.

— Спасибо, прислушаюсь. А ты, Леха, чем себя побалуешь?

— Этим лавашем — он так обалденно пахнет. Если мне мацони принесут, я буду счастлив.

— Принесут все, что пожелаете, — сказал Устинов. — И если не едите мясо, то вам и рыбу приготовят, и овощи на гриле, коль вы веган…

— У меня проблемы с желудком, и ничего не хочется… — Аромат выпечки защекотал ноздри. — Вот кроме этого лаваша! Можно я отщипну?

Устинов сделал приглашающий жест, и Леша, как коршун, накинулся на лаваш. Оторвав заостренный конец, начал терзать его.

— Тебя как сто лет не кормили, — с некоторым недоумением проговорил Эдик.

— Очень вкусно, — с набитым ртом прошамкал Леша.

— Мацони дождись.

— Угу.

Когда официант удалился, Устинов обратился к Земских:

— Итак, о чем вы хотели поговорить?

Леша указал оттопыренным большим пальцем на Эдика. За что опять получил тычок под столом. Но Земских в долгу не остался, пнул Корнилова в ответ, чтоб тот начал диалог сам.

— Я владею заброшенным доком, на территории которого убили Музеридзе и Пахомова и обнаружили еще два трупа.

— Не повезло вам.

— Больше им, конечно. Но мне тоже.

— Менты цепляются?

— Естественно. Это их работа. И к ней я отношусь с уважением и, если хотите, терпением. Меня больше беспокоит другое.

— Понимаю, о чем вы. Думаете, а не слишком ли много трупов для одного места? И ладно в заброшенном доке убили кого-то, место безлюдное, почему нет? Но зачем останки давно почивших людей переносить на «Юнгу-2»?

— Вы поражаете меня своей осведомленностью.

— Я держу руку на пульсе, это нормально. Так я прав?

— Да. Но все усложняется тем, что Малхаз Музеридзе, Муза, сидел за то, за что хотели осудить меня.

На лице Устинова отразилось удивление. Не в полном объеме, как видно, он получил информацию о произошедшем.

— Но и это еще не все. Он писал мне из тюрьмы письма. Моя дура жена, чтобы меня не волновать, их рвала и выбрасывала. Поэтому я не могу знать, что они содержали. Но одно чудом сохранилось. Могу вам показать, я взял копию с собой.

— Будьте любезны.

Эдик протянул Устинову сложенный вчетверо лист. Леша уже читал письмо, поэтому не стал отвлекаться от трапезы. Тем более ему принесли мацони. Корнилов с Устиновым что-то обсуждали, Эд вводил Наполеона в курсе дела, а Земских просто ел. И наслаждался вкусом!

Завтра они на «Бывалом» выходят далеко в море. Вернутся на берег только через сутки. Земских решил поголодать. Он купил в аптеке пять литров дистиллированной воды и надеялся, что ему хватит. Но если нет, всегда можно попить обычной. Главное, не есть. Леша понял, что, когда его желудок пуст, он меньше беспокоит. Жаль, что насладиться в полной мере вкусняшками не получилось. Как и перепробовать разные винные напитки. Рак Алексея оказался суровее, чем он думал. Он не делал предупредительных выстрелов, а сразу атаковал.

Принесли горячее. Эдику кебабы в количестве пяти штук — говядина-баранина-свинина-курица-ливер всех этих животных, Устинову шашлык. Принявшись за еду, мужчины продолжили диалог.

— Я слышал о Музе, но лично его не знал, — макнув кусок мяса в соус «ткемале», сказал Устинов. После этого отправил мясо в рот. — Мы варились в одном котле, но, скажем, попадали в разные половники. А вот с Пахомовым наоборот.

— Разные котлы, но один половник? — решил уточнить Леша.

— Он все равно что суп из омара, а я похлебка из кильки. Но кто-то нас смешал в одной тарелке. И кильке это не нравилось!

— Не совсем понимаю этой вашей аллегории, — беспомощно пробормотал Земских.

— Я был мелким бандитом. Таких, как я, называли отморозками, но у нас был свой кодекс. Лично я никого не убил и даже сильно не покалечил. Всегда считал, достаточно напугать. Но всех, кто промышлял в порту, контролировал Хома. И считал отморозков своими марионетками, потому что криминальные паханы позволяли ему играть в солдатиков. Им был нужен Пахомов. А мне — нет. Я, солдатик, не хотел плясать под его дудку.

— Это вы свергли «омара»? А конкретнее, Глеба Симоновича Пахомова?

— Нет, когда заваруха произошла, мне до него дела не было. Он другим людям жить мешал. Я давно вывел свой бизнес из наших мест. Поэтому и преуспел. Не хотел под Хомой ходить, как все, как и революцию устраивать. Меня даже не было тут, когда все происходило. Я в Сербии несколько производств открывал. Вернулся, а тут смена власти. Подивился…

— Тому, что не кокнули Хому, а просто убрали с руководящей должности?

— И этому тоже. У нас народ суровый, сформировавший свое мировоззрение в лихие годы. Тогда шлепнуть человека всем казалось простейшим решением проблемы.

— В том числе Хоме?

— В первую очередь.

— И почему же не шлепнули Глеба Симоновича?