Южное открытие, произведенное летающим человеком, или Французский Дедал - Никола Ретиф де ла Бретонн

Во времена наших предков выставлялось когда-то требование, чтобы была установлена абсолютная общность женщин, и чтобы у детей не было другого отца, кроме государства и другой матери, кроме родины. Но было решено, что отеческие чувства слишком сладки, чтобы возможно было от них отказаться. В конце концов, однако, поведение отцов по отношению к детям и детей по отношению к отцам у нас, по существу, таково, как, если бы они почти не знали друг друга. Все дети — дети нации; к своим родителям они относятся лишь с несколько большей нежностью, чем к другим. Молодые люди обслуживают безразлично всех, кто старше их, вплоть до достижения пятидесятилетнего возраста, когда они становятся взрослыми мужчинами, и их начинают обслуживать так же, как до этого они обслуживали других. В сто лет человек признается стариком. У нас здесь много стопятидесятилетних старцев, еще живых и бодрых, и мы насчитываем сейчас троих двухсотлетних. Жениться можно в любом возрасте. Поскольку у нас больше девушек, чем юношей, лишние девушки предназначаются тем мужчинам, жены которых кормят грудью детей. Вот почему я вам сказал, что мужчины женятся каждый год, а женщины выходят замуж только раз в два года. Это было бы невозможно, если бы у нас не было лишних девушек.

Все незамужние женщины, беременные или кормящие, живут в удобных помещениях отдельно от всех остальных граждан, пока длится период кормления детей грудью, вплоть до отнятия от груди. Тогда дети передаются в руки государственных воспитателей, избранных среди лиц обоего пола, отличающихся наибольшей мягкостью, наибольшей активностью, наибольшими заслугами, словом, наиболее подходящих к этой важной должности, самой почитаемой из всех общественных функций в нашей республике. Лишь неуклонное выполнение своего долга дает возможность получить эту должность. Воспитателей молодого поколения почитают и уважают, как самих священнослужителей, т. е. их личность абсолютно священна. У нас, правда, личность каждого почитается священной. Но воспитателей почитают особо. Им воздают те же почести, что и двухсотлетним старцам. Все обязаны им повиноваться и их обслуживать. Этот закон, однако, никому не в тягость. Священная функция, которую они выполняют, делает их дорогими для всех граждан. Каждый старается предугадать их желания и принести им пользу, потому что, обслуживая их, служат в их лице детям, этой драгоценной надежде нации.

Хотя молодые люди признаются взрослыми мужчинами лишь в пятьдесят лет, тем не менее, как только пробивающаяся борода и изменения в голосе обнаруживают их зрелость, их вписывают в реестры подлежащих женитьбе в ближайшие выборы. Девушки выдаются замуж в двадцать пять лет. И поскольку их вдвое больше, чем юношей, это служит основанием для того, чтобы отдавать излишних тем мужчинам, жены которых находятся в состоянии, не позволяющем их любить.

Мы рассматриваем женщин как второразрядный и, следовательно, подчиненный пол, но не в том смысле, как у народов соседних островов О-Таити, Маркизовых, Гебридских, Дружбы, Единения, Амстердама и т. д., где с женщинами обращаются как с низкими рабынями и заставляют детей бить матерей, а считаем их полом, занимающим второе место. Поэтому всякая женщина обязана уважать мужчину, кем бы он ни был[27]. Всякий мужчина обязан покровительствовать и помогать женщине. Поэтому, наблюдая обращение наших мужчин с женщинами, нас можно принять за самую галантную нацию во вселенной.

Но наша нация не галантна, она только разумна: все служат здесь женщинам, детям и старцам.

— Но в чем состоит ваш культ?

— В одном: пользоваться своими органами сообразно видам природы, ничем не злоупотребляя и ничем не пренебрегая.

— У вас, значит, нет храмов?

— Как же, есть, — ответил старец, указывая на землю: — вот наш храм. Четыре раза в году, во время солнцестояний и равноденствий, нация собирается на четыре всеобщих празднества. Наиболее пожилой из старцев выражает наше благоговение сначала матери-земле, потом отцу-солнцу, после чего, объединяя их в общей формуле, умоляет их передать об этом набожном благоговении верховному существу. Вот эти три формулы:

„1. О земля, общая мать, могучая дочь священного солнца, мы, твои дети, собрались, чтобы выразить тебе наше сыновнее благоговение. О святая и священная земля, общая наша мать, корми нас!

2. Священное солнце, отец разума, света и тепла, движения и жизни, сын бога, отец и муж нашей матери-земли! Мы, дети твоей почитаемой и священной дочери-супруги, земли, собрались, чтобы выразить тебе наше сыновнее и почтительное благоговение. О святое и священное солнце, оживляй нас!

3. Плодородная земля, оплодотворяющее солнце, дети великого бога, который дал вам существование, разум и производительную силу для передачи избытка вашей жизни людям, животным и растениям! Священные и могущественные божества, выразите вместе с вашим и наше благоговение вашему божественному отцу, с тем чтобы он благословил нас в вашем лице. Хвала матери-земле. Хвала отцу-солнцу. Безграничная любовь к великому существу, всеобщему отцу, всемогущему и всеобъемлющему“.

Нация повторяет последние слова: „Хвала матери-земле“ и т. д. Какое умиление вызвали на последнем празднестве эта священные слова, произнесенные старцем двухсот двадцати лет, повторенные другим — двухсотдевятнадцатилетним и третьим — двухсотдесятилетним… Затем происходят пиры, игры, танцы и всякого рода развлечения. Мы придерживаемся того убеждения, что удовольствиями мы лучше всего можем почтить божество, нашего отца-солнце и нашу общую мать-землю.

Это приводит меня к необходимости рассказать о нашей повседневной жизни, в которой развлечения играют существенную роль. Но меня призывают сейчас некоторые обязанности, от которых я не могу освободиться. Мой сын, впрочем, меня легко заменит, чтобы описать вам наши обычаи.

Тогда, вместо своего отца, взял слово мудрый Эгнел:

— Когда все работают, — сказал он, — труд легок. Работа становится тогда удовольствием, потому что порученная каждому работа никогда не доводит до усталости, а лишь упражняет и делает гибкими члены и скорее содействует, чем вредит умственному развитию. У ваших же европейцев, среди которых царствует неравенство, напротив, все должны быть несчастны, — одни от переобремененности работой, другие от отсутствия занятий. Все должны быть очень ограничены: трудящиеся не могут не быть отупевшими, бездельники — оцепеневшими или возбуждаемыми нелепыми страстями и думающими только о пустяках или о сумасбродстве. Если среди них кто-нибудь и имеет здравый смысл, то, очевидно, лишь лица, принадлежащие к средним классам. Да и подобные лица должны встречаться редко, отчасти потому, что и на них влияет дурной пример, отчасти же вследствие того, что они тоже, в конце концов, обременяются тяжелой работой или предаются безделью. Правильно ли я угадал?

— Совершенно верно, славный мегапатагонец, — ответил Германтин.

— Здесь же, напротив, способности каждого развиваются в правильном соответствии. Вы не встретите среди нас людей, которые бы не могли понять того, что другие легко уясняют. И хотя среди нас встречаются мощные дарования, далеко превосходящие других, но они отличаются лишь своей творческой способностью, и все их легко понимают даже тогда, когда они говорят о самых отвлеченных предметах.

Вы видели, как распределен наш день; все другие дни похожи на день вашего прибытия. Каждый день разделяется на две равные части: двенадцать часов сна или полного отдыха и двенадцать часов деятельности. В часы отдыха включается то время, которое мужчины посвящают любви, женщинам и частной жизни в кругу своей семьи. Другие двенадцать часов принадлежат обществу; они начинаются с рассветом, с шести часов утра, и кончаются в сумерки, в шесть часов вечера. Занятия распределяются между всеми гражданами в соответствии с их силами и способностями стариком-синдиком каждого квартала поседения. В каждом из наших поселений проживает сто семейств, в каждом квартале — двадцать пять. Во главе каждого квартала стоит самый пожилой из тамошних стариков, называемый квартальным. В случае надобности его заменяет старик, следующий за ним по возрасту. Старики, достигшие ста пятидесяти лет, больше не работают, они командуют. Юноши до двадцатилетнего возраста еще не работают, но приставленный к ним старик упражняет их в разных вещах путем игр в часы рекреаций. В часы же занятий они учатся читать, писать, изучают языки соседних народов и основы родного языка, а также мораль, историю и физику.

Получив от старика-синдика задание, каждый тщательно и без спешки выполняет свою работу, вкладывая все свое умение. Эта работа длится четыре часа. Затем собираются в общей для всего поселения столовой к обеду, который приготовляют те сограждане, чье занятие и состояло в этом в течение четырех рабочих часов. После обеда отдыхают, что необходимо в этом жарком климате. Сон длится полтора часа. Затем до ужина предаются всякого рода развлечениям. После ужина каждый удаляется к себе с женой и детьми.