Варяг. Мечи франков (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Красавчик тогда сдулся. Этот — нет.

Махнул рукой, и из леса выбрались еще двое. Один держал на поводу двух волкодавов. Не ирландских, но тоже серьезных. Волкодавы с поводка не рвались, изготовились молча. Неприятные песики. Такие и волка порвут, и человека, если тот окажется послабее.

А еще у тех двоих не копья, а мечи. Но мечи пока что в ножнах, а в руках — легкие топорики. Неприятно. Такой нурманский томагавк на дистанции в десять шагов хорошую дырку сделает. Сергей вновь пожалел, что пошел налегке. Шлем с кольчужкой сейчас были бы совсем не лишними.

Меч на поясе — признак умелого воина. Но это дома. Здесь Сёлунд. Тут мечей, может быть, больше, чем во всей остальной Дании. У Роскилле даже стен нет, что многое говорит понимающему человеку.

— Рот закрой! — рявкнул важный дан вместо ответа. — Ты говори! — И копьем указал на Траина. — Чей будешь?

Геллерсон поглядел на Сергея вопросительно. Но тот уже понял, почему главарь выбрал Траина. Геллирсон — самый крупный из них. И типичный нурман. Вдобавок серебряная цепка на шее имеется, а Сергей с Машегом свои драгметаллы на корабле оставили. Еще не хватало при золоте по лесу таскаться.

А драки, похоже, не избежать. Машег тоже это понял. Встал так, чтобы вся полянка простреливалась, и руку на лук положил.

Вот ведь. А Сергей так надеялся, что нынче они — только на четвероногих.

Страха не было. Была досада. В отличие от Машега, Сергей не любил убивать. Тем более практически без повода.

Но если придется…

— Со мной говори, бонд! — потребовал он. — Я хёвдинг Хрольва Рёнгвальдсона по прозвищу Пешеход! Слыхал о таком?

Князя Стемида дан может и не знать, а о Хрольве точно слышал.

Слышал. Но не поверил.

— Не ври мне, щенок! — процедил дан. — Из тебя хёвдинг, как из дерьма уд!

А вот это уже оскорбление.

Откуда-то изнутри поднялась холодная ярость.

Дан хочет драки? Он ее получит.

— Это твой язык из дерьма, ты, старая шлюха, — процедил Сергей в лучших традициях нурманских хольмгангов. — Потому и рот твой испускает вонючий пердеж вместо людских слов. Забирай своих опарышей и убирайся в выгребную яму, из которой ты вы…

Закончить тираду Сергею не дали.

Звук спущенной тетивы, удар стрелы, короткий вопль, один из топориков падает на травку, его неудачливый метатель баюкает простреленную руку.

Вторая стрела летит в спущенного волкодава. Хузарин делает полшага в сторону, и пес катится по земле. Уже мертвый. Второго зверя, тоже на лету, срубает Сергей. А Траин вгоняет копье в грудь псаря.

Старший из данов вскидывает левую руку, рявкает:

— Нет!

И впрямь опытный. Оценил противника и понял, что будет дальше. И решил не рисковать?

— Ты неплох, — сообщил он Сергею. — Ты его родич, да?

— У меня много родни, — Сергей не понял, о чем речь, и ответил уклончиво. — О ком ты?

— Ты знаешь о ком! — сердито бросил дан. — Скажи, где девушка, заплати виру за моего работника, и я не стану требовать большего.

Хрена себе! «Требовать»!

Но сказать, что думает по поводу «требований», Сергей не успел. Машег опередил.

— Девушка? Она красивая?

— Ее цена десять марок! — сообщил дан.

— Значит, красивая, раз такая цена. Я бы на нее взглянул. Если она и впрямь…

— Вы еще поторгуйтесь, — сердито бросил Сергей по-хузарски. И дану: — Твой человек напал на нас! Спустил собак! — Сергей взмахнул саблей, сбрасывая на траву капли крови, покосился на волкодава с разрубленной головой. Хороший был пес. Сергей бы от такого не отказался. — Что полагается по закону за нападение на гостей конунга?

— Вы напали первыми! — возразил дан.

Упоминание конунга дана не смутило.

— Твой человек выстрелил первым. Ранил моего племянника!

К судебному разбирательству готовится, гад. И что неприятно, скорее всего, выиграет. Дома не только стены помогают, но и судьи.

Сергей еще раз оглядел дана. Возраст около сорока. Точно не беден. Точно имеет воинский опыт. Сергей «считал» его без труда. И еще то, что дан абсолютно уверен, что в итоге останется в выигрыше.

— Машег, этот мой, — сказал он по-хузарски. — Остальные — твои. По конечностям. Я хочу с ними побеседовать.

— Что еще за утиный язык! — возмутился дан. — На моей земле по-человечески говори!

Наглый. Явно с немалом весом в здешнем обществе. Но не ярл. И это хорошо, что не ярл. Ярлов не бонды сопровождают, а матерые хускарлы. Да и не стал бы ярл тратить время на болтовню, когда решает железо. А этот, похоже, не понимает, что здесь не тинг и не вече. Ну да сейчас поймет.

— Вместе! Бьем! — бросил Сергей по-хузарски и атаковал.

Надо отдать должное дану, первый удар он парировал неплохо. Взял на древко. Вот только ясень оказался послабей синдского булата. Укороченное на наконечник копье превратилось в простую палку, а кончик сабли на том же махе перечеркнул правое предплечье дана у локтевого сгиба. Затем укол в его левую руку. И удар оголовьем в висок. Пара секунд — и собеседник лишен возможности как биться, так и диспутировать. Машегу потребовалось вдвое больше времени. Ну так у него и целей было больше. Целых четыре. Вернее, три с половиной. Подстреленного чуть раньше псаря за противника можно было не считать. Хотя он, похоже, был самым сообразительным: не в драку кинулся, а дал деру. Бронебойный наконечник сломал ему голень за пару шагов до спасительного оврага. Ранение не летальное, но не побегаешь. Сергей сказал — Машег сделал.

— Мне показалось, он хотел договориться, — проворчал Траин, глядя на корчившихся на травке местных.

— Обиделся, что не удалось подраться? — осклабился Машег. — Варт, я сразу стрелы вырежу или потом из мертвых?

Хорошо хоть, по-хузарски спросил, а не по-нурмански. Люди, которые надеются остаться в живых, более разговорчивы.

Хотя при правильном подходе разговорчивыми становятся все. И у него для этого дела есть свой нурман, которого еще папа учил вдумчивому общению с недругами. А потом еще Грейп пару уроков дал.

— Траин, — сказал он. — Притащи сюда того, что в меня топор бросил. И узнай, за что он меня так не любит. И вообще выясни, что им от нас было надо. Не стесняйся. Разговори их как следует. С каждым поговори. И позаботься, чтоб не врали.

— И о девушке спроси! — вмешался Машег. — Рабыня, за которую просят десять марок, это нечто особенное.

— Спросит, спросит, — пообещал Сергей. — А ты пока проследи, чтоб эти не разбежались. Вернее, не расползлись.

Сам он наклонился к старшему дану и избавил его от боевого пояса. Что тот нападет, Сергей не опасался. Но когда очухается, зарезаться может запросто. И как с ним после этого общаться?

Траин тем временем приволок беглеца. За здоровую руку. Но тот все равно дико орал.

Но ему никто не сочувствовал. Даже соратники. Не швырни он тот топорик, вполне могли бы миром разойтись. Хотя тоже не факт.

— Что ж ты так орешь? — сказал ему Траин, присаживаясь рядом и придавив коленом здоровую руку. — Разве это боль? О боли ты пока ничего не знаешь. Но я тебе в этом помогу, — пообещал сын ярла с явной интонацией Грейпа Гримисона. — Как тебя зовут, поросеночек? — И раньше, чем тот успел ответить, прижал к губам дана лезвие ножа. — Вижу, говорить ты не хочешь! Тогда и язык тебе не нужен. Зачем тебе язык? Орать без толку? Хёвдинг, там топорик лежит, принеси, пожалуйста, зубы разжать…

Нурманская школа допроса — одна из лучших. Резать и жечь — много ума не надо. А вот правильно обработать психологически…

— Я скажу, скажу! — завопил пленник, как только Траин убрал нож. — Не надо язык! Я все скажу!

— Говори, — разрешил Траин. — Только быстро. А то я проголодался.

Вожака нападавших, валявшегося в отключке, звали Гьотом, Гьотом Богатым, если точнее. И был он местным землевладельцем. Богатым, естественно. А еще большим другом здешнего конунга.

Вот почему его не смутило заявление Сергея, что они — гости Хвитека. Слуга Гьота поведал, что его хозяин дружил также с конунговым папой и даже ходил с этим папой в вики. А теперь он в вики не ходит, зато ходит по всему Сёлунду, разрешая споры. Он участвует в судах вместе с конунгом, а еще чаще — вместо конунга. Потому что конунг Хвитек назначил его глашатаем закона. Или законоговорителем, если переводить с нурманского на словенский дословно. То есть судьба схлестнула варягов с главным после Хвитека, судейским острова Сёлунд. Неловко получилось.