Обещание Розы - Бренда Джойс

Король поспешно поднялся со стула и, прежде чем вернуться на свое место, вполголоса повторил:

- Помни, Мэри, кто ты и в чем состоит твой долг!

Часть третья

ВО ТЬМЕ

Глава 18

В течение трех дней и ночей, пока длились свадебные торжества, молодые лишь изредка и ненадолго, отдавая дань приличиям, появлялись среди многочисленных гостей, пировавших в главном ЗШ16 Тауэра, чтобы при первой же возможности снова удалиться в отведенные им покои. Стивен, казалось, стремился вознаградить себя и Мэри за тот длительный период вынужденного воздержания, который предшествовал их свадьбе.

Мэри с восторгом отдавалась его страстным и нежным ласкам. Она быстро постигала искусство любви, которому он терпеливо обучал ее в тиши просторной спальни, и могла теперь удовлетворять его желания бесчисленными способами, о коих прежде не имела и понятия. Счастье ее было бы полным, оно поистине не знало бы границ, если бы его не омрачало неотвязное воспоминание о последних словах Малькольма. С того самого дня, когда ей стало известно, что Малькольм согласился отдать ее в жены де Уоренну, она не раз мысленно именовала его жестоким, бездушным человеком, пренебрегшим ее благополучием ради политических целей, но даже во время самых тяжких и горестных раздумий о том, что отец не моргнув глазом предан ее, ей и в голову не могло прийти, что он так коварен, хитер и вероломен. Это открытие стало для нее еще более жестоким потрясением, чем все события последних месяцев вместе взятые. Но она не могла поделиться своим горем со Стивеном, ведь это означало бы предать седа, которого в самых потаенных недрах души она не переставала любить. Слишком свежи были воспоминания о той отеческой заботе и ласке, о том доверии, коими он дарил свою любимую дочь на протяжении всей ее жизни. И как же мог он теперь, после всех этих долгих лет взаимной любви и приязни, предложить ей такое? Он хотел заставить ее предать Стивена! Он приказал ей шпионить за собственным мужем!

Предшествуемые отрядом рыцарей со знаменем Нортумберленда, гордо реявшим над кавалькадой, Мэри и Стивен приближались к Элнвику. Стивен то и дело обращал к ней испытующий взгляд, и каждый раз Мэри невольно вспыхивала и отводила глаза. Она впервые в жизни решила ослушаться своего отца, ибо ничто на свете не могло бы теперь заставить ее предать интересы Стивена, но она также не считала себя вправе открыть ему планы Малкольма, рассказав о последнем разговоре с ним. А ведь подобная ее скрытность могла таить в себе немалую опасность, ведь то, что Малькольм, как выяснилось, вовсе не намерен был идти на мировую со своим заклятым врагом и не собирался складывать оружие, грозило новой войной. Каково будет ей, если шотландские войска в самое ближайшее время неожиданно вторгнутся в Нортумберленд? Что она скажет Стивену? Как посмотрит ему в глаза? Снедаемая этими мыслями, Мэри растерянной, вымученной улыбкой ответила на очередной вопрошающий взор своего супруга.

- Вот мы и дома, Мэри! - ликовал Стивен, указывая рукой на возвышавшиеся впереди них башни Элнвика.

- Дома, - словно эхо, отозвалась Мэри. Она решительно тряхнула головой, отгоняя прочь мысли о вероломстве отца и новой угрозе миру между Англией и Шотландией. - Я буду вам хорошей женой, Стивен, верной, заботливой, преданной. Верьте мне! - Слова ее прозвучали так, будто она, отстаивая свою правоту, возражала какому-то невидимому собеседнику, и это не укрылось от внимания Стивена.

- Вас что-то беспокоит, Мэри? Скажите мне! Я заметил, что с самого дня нашей свадьбы вы порой становитесь грустной и задумчивой, говорите со мной через силу и печально вздыхаете. Что вас так тревожит, дорогая? За столом вы почти ничего не едите, по ночам то и дело вскрикиваете во сне? Неужто вы до сих пор не оправились после той ночи, когда какой-то негодяй столкнул вас в Темзу? - участливо спросил он.

- Да-да, вы угадали, Стивен! Я тогда так испугалась, что при воспоминании о том ужасном событии мне и теперь часто становится не по себе. Но это скоро пройдет, обещаю вам, - зардевшись от стыда, что вынуждена была прибегнуть ко лжи, скороговоркой выпалила она и искоса, украдкой бросила взгляд на его встревоженное лицо.

- А я уж готов был приписать это вашей тоске по родным, по дому, - он помедлил и нерешительно добавил, - или же тому, что я не мил вам.

К горлу Мэри подкатил комок. Не в силах вымолвить ни слова, она покачала головой и пришпорила коня. Стивен догнал ее лишь у подъемного моста, переброшенного через крепостной ров. Опередив свой эскорт, новобрачные въехали во двор замка.

Пока Стивен беседовал в оружейной с коннетаблем Элнвика Нейлом Болдуином, Мэри, обученная королевой Маргарет всему, что надлежало знать и уметь хозяйке большого поместья, отдавала необходимые распоряжения слугам, поварам и горничным. Она успела побывать в поварне и бельевой, в кладовых и погребе, заглянула в святая святых главной птичницы и в швейную мастерскую. Челядь замка охотно повиновалась своей новой госпоже.

Потом Мэри поднялась в просторную спальню, куда по ее приказу была принесена огромная медная лохань с теплой водой и где ее уже ожидал Стивен.

Она помогла ему раздеться и, когда он погрузился в воду, встала рядом, чтобы, как и подобало примерной супруге, помочь ему вымыться с дорога. Но не успела она приблизиться к лохани, как руки Стивена обвили ее талию. Еще мгновение, и она оказалась в воде, тесно прижатая к широкой, заросшей черными курчавыми волосами груди Стивена. Вода выплеснулась на каменный пол, одежда Мэри намокла, но она не замечала ничего вокруг, с упоением отдаваясь страстному поцелую, в котором соединились их губы.

Изнуренная бурными ласками, которым они предавались сперва в теплой воде, а затем на ложе, Мэри задремала. Когда она проснулась, служанка сказала, что вассалы и воины Стивена, поздравив своего господина, уже разошлись, а сам он ожидает ее внизу, в большом зале. Мэри надела нарядное платье из синего бархата с рукавами, отороченными собольим мехом, кожаный пояс с украшениями из золота и драгоценных камней и голубую вуаль, которую стягивал золотой обруч с сапфировыми подвесками и полюбовавшись своим отражением в зеркале из полированного серебра, спустилась вниз. Когда она вошла, Стивен поднялся ей навстречу, взял ее за руки и с улыбкой усадил возле себя. Глаза его лучились счастьем. На столе возле прибора, предназначенного для Мэри, лежала очень крупная, наверняка только что срезанная с куста ярко-алая роза с коротким стеблем. Мэри не верила своим глазам.

- Что это за чудо Господне, Стивен? Как вам удалось вырастить розу в это время года? - спросила она, когда к ней вернулся дар речи.

- Пусть это будет моей маленькой тайной, - лукаво улыбнулся он. - Я дарю ее вам, Мэри. - Она сразу же поняла все значение этого дара, и на глаза ее навернулись слезы любви и благодарности. - Я увидел ее нынче в розарии моей матери, - пояснил Стивен. - Вероятно, цветок распустился во время недавней оттепели. Вот ведь удача, что это произошло именно теперь, когда мы с вами вернулись под родной кров. Не правда ли, дорогая?

Мери кивнула, зардевшись от гордости и счастья, и полувопросительно прошептала:

- Она ведь точь-в-точь такая же, как та, что на вашем гербе, Стивен.

Он перевел влюбленный взгляд с цветка на лицо своей юной супруги.

- Я рад, что вы заметили это сходство.

- А что означают ваши цвета?

- Черный - это цвет власти, Мэри. Это предупреждение всем, кто не желает жить с нами в мире. - Мэри невольно поежилась от этих слов и переступила с ноги на ногу. - Белый - чистота, непорочность, целомудрие, золотой же издавна означает гордость и благородство.

Едва справившись со своим волнением, Мэри негромко, слегка дрогнувшим голосом спросила:

- А сама роза на вашем гербе?

От удивления брови Стивена поползли вверх. Он недоуменно пожал плечами и слегка качнул головой.

- Красная роза на языке цветов означает страсть, мадам. Я думал, что вам это известно и, признаться, не ожидал от вас этого вопроса.

- Откуда же мне может быть знаком язык цветов, милорд? - вспыхнула Мэри. - Ведь я росла и воспитывалась не в Нормандии, а в Шотландии, где нравы проще и грубее, где и слыхом ни о чем таком не слыхивали.

- Полноте, дорогая, не принимайте мои слова за упрек в невежестве! У меня ведь и в мыслях не было ничего подобного! Я уверен, что у вас в Шотландии наверняка существует множество интересных обычаев, которые нам, норманнам, в свою очередь не грех было бы перенять. А что до языка цветов...

- То я охотно изучила бы его, милорд, раз вы им владеете, - улыбнулась Мери, - тем более, что начало моему обучению уже положено.

Мэри смотрела на мужа, как завороженная. Вручая ей красную розу, Стивен клялся ей в своей страсти. Этот цветок, который он положил на стол у ее прибора, точное подобие розы, изображенной на гербе Нортумберлендов, означал не много не мало, что Стивен де Уоренн дарил ей себя!