Альтер Эго. Московские Звезды (СИ) - Вересов Иван

— Да вы знаете, сколько это стоит, только ремонт сделали…

— Я представляю.

Сергей тем временем метался по гримерке. Он уже вытряхнул Катин рюкзак на диван и на пол и теперь просматривал сообщения на ее телефоне.

— Ничего нет, никто ей не звонил. А, вот, она мне звонила…

— Значит, искать тебя пошла, телефон забыла, а комнату закрыла. Успокойся уже, идем к пульту или к режиссерскому управлению, объявили же, — увещевал Макс.

— Ты иди, а я тут буду ждать, нет, я тоже с тобой… Нет, лучше тут — вдруг она в это время придет и разминемся…

— Сережа! Сережа, — услышали они Катин голос.

Она бежала по коридору с противоположной стороны, навстречу целому наряду вновь прибывших форменных пожарников. За ней быстрым шагом поспевал Николаев.

— Катя! — Сергей вышел из комнаты, она с разбега ткнулась ему в грудь, он обнял ее при всех без всякого стеснения, привычно. Стал спрашивать: — Вот куда ты пропала? Я же просил подождать.

— Я заблудилась, тебя не было долго, я пошла поискать и… Хорошо Петр Евгеньевич меня спас, согрел, чаем напоил и дозвонился до радиорубки, — она обернулась к Николаеву и снова к Сергею. — А ты почему объявление не слушаешь?

— Я слушаю…

— Здравствуйте, Петр Евгеньевич, — Макс протянул руку подошедшему Николаеву, они поздоровались.

— Петр Евгеньевич! Они дверь выбили, — слезно воскликнул вахтер с подъезда, второй пожарник был так возмущен, что только крутил головой и пыхтел, ничего не мог произнести.

Тут все свидетели происшествия начали говорить разом и уже ничего нельзя было разобрать.

— Успокойтесь, успокойтесь, — повысил голос Николаев, со стороны он смахивал сейчас на участкового Анискина или следователя, — все прояснилось уже. Извините за шум.

— Да, извините, психанули, думали Кэтрин плохо стало, — объяснил Макс.

Катя вошла в гримерку вместе с Сергеем и только руками всплеснула.

— Это что такое? Тут воры были? Почему мои вещи все на полу?

— Это я вытряхнул, — сказал Сергей.

— Зачем? — воскликнула Катя и принялась собирать одежду, каски, баночки с гримом, — ничего не понимаю…

— Телефон искал.

Сергей стал ей помогать, так они оба теперь ползали на коленках по полу. А Макс и Николаев осматривали дверь.

— Это кто так мастерски ногу приложил? — оценил последствия удара секретарь. — Точно за замком, уметь надо…

— Это я, — развел руками Максим, — голову не включил. День сегодня безумный какой-то. Мы все возместим, — попытался он охладить возмущение пожарников, — это недоразумение. Извините!

— Да, извините, — Сергей неуместно улыбался — Катя нашлась, остальное его мало беспокоило.

Он поднялся, помог встать Кате, положил рюкзак обратно на диван.

— Можно я переоденусь все-таки? — ко всем сразу обратилась Катя. — Я домой хочу!

— Мы выходим, выходим, переодевайтесь, отдыхайте и… звоните, если что, — Николаев посмотрел на Катю в упор и многозначительно, она торопливо, едва заметно кивнула, но Макс засек их диалог.

— Петр Евгеньевич, так теперь акт надо составить? — встрял главный пожарник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Можно и акт, придется вам, гражданин Лазарев, пройти с нами, — глаза Николаева смеялись, но в целом вид был предельно серьезен.

Сломанную дверь кое-как прикрыли, Сергей оглядел Катю.

— Давай костюм снимать уже. Правильно помреж сказал — цирк устроили. Маски-шоу в театре.

— Что? — не поняла Катя.

— Да ничего, ничего, это программа есть такая дурацкая, но смешная, если хочешь, я покажу тебе.

— Хочу…

— Поворачивайся, ножницы-то я добыл. Вот… А что это на тебе за мантия?

— Ой! Я же шторку Петру Евгеньевичу не отдала.

— Это шторка? Как ты вообще к нему попала? — Сергей осторожно разрезал нитки вдоль застежки, потом расстегнул крючки.

— Да он меня на выходе из театра нашел, а потом я к нему пошла в кабинет, он… знаешь…он про тебя спрашивал, про Макса. Только… я обещала не передавать это никому.

Руки Сергея замерли на нижних крючках, и в лице он изменился, но голосом себя не выдал, а Катя стояла спиной и не заметила его замешательства.

— Все? Снимаем? — Она стянула вниз корсаж, вздохнула. — Наконец-то. Сушить все надо.

— А что он спрашивал?

— Разное. Почему мы не работаем в России, про родных твоих, хотя, мне кажется, он и так все знает. И я не поняла — хороший он или плохой. Он напугал меня немного, сказал, что тебя могут не отпустить с нами. Правда могут?

Она скинула костюм на пол, через ноги, вышагнула из него, повернулась к Сергею. Стояла так: в трико, гетрах и с обнаженной грудью.

— Ничего они не могут, — с убеждением заверил Сергей, положил ей руки на плечи, притянул к себе, — раньше могли.

Он говорил так, но сам до конца не был уверен в правдивости своих слов. Черт его знает, что они там могут, а чего нет.

— Хорошо… А Максиму я не буду рассказывать! Он заругает, что я пошла и все так получилось несуразно.

— Максу лучше не надо, я и так его завел, он дверь выбил! Это надо было видеть. Я сам хотел, а он не давал…

— А зрителей много было. Мы прославились! А-ха-ха… Дай мне футболку и кофту. Теперь тебя надо раздевать. А вещи твои где?

— В гримерке моей.

— Тогда пошли, пошли. Ты уже высох совсем… Нет, ну надо же… Вот Виктусе расскажем… А-ха-ха… Бери рюкзак, пошли.

* «фронт кик» — прямой удар в кикбоксинге

Сергей шел рядом с Катей и думал, как сильно изменилось его отношение к ней. В тот день, когда они в первый раз встретились в репетиционном зале, она ему нравилась в танце, а в остальном — нет. Даже раздражала. Ее желание прикасаться, она постоянно трогала его, прислонялась просто так, без причины, потому что хотела этого, а у него и не спрашивала, можно ли.

Она вообще не спрашивала, но утверждала. Из тех немногих первых слов он вспоминал: «я хочу с тобой танцевать», а еще — «поедешь с нами», и что «виллисы жестокие и злые», и «Жизель утащит Альберта». А потом она сказала: «Ты — Альберт». Сергею стало некомфортно, почти страшно, Кэтрин как будто привязала его к себе. Их отношения нельзя было назвать любовью, нечто другое, потустороннее, в первую очередь — танец, и во вторую, и в третью. Сначала танец… И Сергей уже не мог избавиться от зависимости, от своей одержимости Катей. И оттуда же росли страхи потерять ее, что исчезнет, рассеется, как туман, уйдет под землю.

Сергей только успел переодеться и собраться, как в грим-уборную с лучезарной улыбкой ввалился Максим. Смартфон он нес перед собой, как знамя победы. В качестве свиты победителя сопровождал Стасик, он прижимал к сердцу толстую папку с нотами.

— Количество лайков растет! Кто бы мог подумать, классический номер — и такой успех. Кэтрин — ты звезда. Тебя уже называют Бабочка.

— А что я говорил! — обрадовался Сергей. — Фарфарелла.

— И это балет Марии Тальони, — глядя поверх их голов, произнес Максим.

О, Сергей слишком хорошо знал это выражение лица Макса. Рождение новой идеи-фикс. — Это все достижимо, уверяю вас! Должны быть эскизы и нотации. Сюжет сказочный, костюмы можно такие сделать, не хуже, чем в Ла Скала.

— Давай сначала сделаем «Жизель», — остудил порыв Сергей, — или хотя бы третий тур без эксцессов дотанцуем. Ты лучше за звуковиками последи.

— А нам Стасик все сыграет, — веселилась Катя, от ее прежнего беспокойства и следа не осталось. Она вообще легко переходила от одного настроения к другому.

Сергей поражался, как он мог думать о ней вначале, что Катя «замороженная», она совершенно открыта на эмоции, правда, с теми, кому доверяет.

— Ладно, ладно, — Макс спустился с небес мечтаний на Московскую землю реальности — вот вернемся в Лейден, вы будете доделывать «Жизель», а я…

— А ты сейчас отвезешь нас в гостиницу, и пока мы будем мыться, закажешь столик в ресторане, — сказал Сергей, — завтра день свободный, давайте сегодня посидим, расслабимся, а то невозможно так на взводе, мозги уже закипели.