Требуется волшебница. (Трилогия) - Юлия Набокова

– Так почему деньги за вход берут? – Коробейник снова окликнул охотника, не спешащего отправляться по своим делам.

– В самом деле почему? Всю жизнь безо всякой платы в город ходили – и на тебе! – повернулся к нему мужик с кошелем, не оставив мне никакой возможности добраться до денег.

«Проворонила ты свою удачу, тетеря! – хмыкнул внутренний голос. – Как теперь в Златоград попадешь? Уж не думаешь ли ты, что станешь юбилейной посетительницей за день и тебя пропустят бесплатно?»

– Бояре опасаются наплыва зевак в город ввиду предстоящей свадьбы и последующей за ней казни, – охотно объяснил охотник. – Вот и решено ввести входную плату, чтобы поумерить пыл ротозеев.

– Это кто тут еще ротозеи? – разъярилась баба.

– Это что еще за порядки такие? – закипел коробейник и с треском захлопнул свой ящик.

– Непорядок! – поддержала его очередь.

– Вот и я говорю! – Коробейник тряхнул ящиком и сдвинул его за плечо. – А ну, ребята, навалимся всем честным народом, не дадим себя одурачить!

То, что за этим последовало, по ощущениям можно назвать «безбилетные фанаты берут штурмом стадион, где проходит концерт «Депеш Мод». Варфоломей, завидев несущихся на нас мужиков и баб (позади уже образовалась приличная толпа), взвыл и запрыгнул мне на руки. Тут же нас с котом сплющили, едва не сбили с ног и потащили к воротам. Опомнились мы уже в центре города, когда толпа, прорвавшая оцепление, растеклась по улочкам.

– Повезло! – прокряхтел Варфоломей, высвобождаясь из моей хватки, спрыгнул на землю и принялся вылизываться.

Рядом горестно стенал охотник, вытряхивая из колчана обломки стрел. У мужика, в отличие от нас, день определенно не удался.

Пока кот наводил марафет, я огляделась по сторонам. Толпа вынесла нас на небольшую круглую площадь к колодцу. Площадь с четырех сторон обступали двухэтажные деревянные терема с красивыми резными ставнями и искрящимися на солнце крышами. Похоже, мы попали в элитный район Златограда – центр, близость дороги, колодец под окнами, ярмарка за углом. Впереди тянулись торговые ряды, между ними сновал разношерстный люд, и на несколько кварталов вокруг неслись зычные призывы: «Пряники медовые, мягкие, пуховые!», «В сарафанах от Лукерьи ты сплошное загляденье!», «Если на тебе берет, в женихах отбоя нет!», «Лапти от Степана любому по карману!», «С алой ленточкой в косе женихи полюбят все!».

– Пошли, – позвал меня Варфоломей, намыв усы, и направился к ярмарке.

– Туда? – Я с опаской покосилась на толпу.

– Царский терем за торговыми рядами, а обходить долго, – пояснил кот. – Если б мы были у ворот, лучше было бы по краю обойти. А раз уж нас в самую середку протащили, пойдем напрямик через ярмарку.

Ярмарка оглушила нас разноголосым криком. Расхваливали свой товар торговцы, не упуская при этом возможности обругать продукцию конкурентов. До хрипа торговались покупатели, сбивая цену и выискивая недостатки в добротно сплетенных лаптях и червоточинки в медовых яблоках, от одного взгляда на которые рот наполнялся слюной. Неслись над толпой громогласные приветствия: горожане, завидев на другом конце ярмарки знакомого, спешили засвидетельствовать почтение. А те, кому удавалось пробиться друг к другу, заводили громкий разговор о делах, о здоровье, об урожае, о починке дома, о сватовстве и рождении детей. Две дородные бабы, встав на перекрестке рядов, создали значительную пробку, обсуждая приданое какой-то Марусечки, и сошлись во мнении, что хорошего жениха ей не светит и большее, на что она может рассчитывать, – это пьющий плотник Архипка. Судачили и о предстоящей свадьбе царевны, и о неудавшемся похищении. Отовсюду долетали обрывки разговоров:

– …Свадебка будет знатная!

– …Мой-то с утра на охоте – куропаток к свадебному пиру добывает. Слыхала, поди, царский указ? Всех охотников обещали за дичь щедро отблагодарить, вот все и бросились в лес на заработки…

– А моему куму заказали сто караваев испечь.

– Сто? Брешешь!

– Чтоб у меня язык отсох!..

– …Царевна-то тоскует, убивается, из своей горницы не выходит.

– Ей ли тосковать? Жених какой видный, благородный.

– Видать, по-другому сохнет.

– Это по тому, что ль, что в темнице сидит?

– …Как, ты ничего не знаешь? Да весь город только об этом и судачит. Слушай, как дело было. Молодец один в царскую дружину нанялся, а в ночное дежурство – шнырк в царевнину горницу да из дворца ее хотел увезти. Токмо стражники тоже не зазря хлеб едят…

Заслушавшись разговором и следуя за двумя кумушками, я и не заметила, как ряд, по которому мы шли, внезапно опустел. Яркое солнце отразилось от опустевшей мостовой, заиграло на пузатых боках начищенных самоваров, выставленных в ближайшей ко мне лавке, и ослепило глаза. Не сбавляя шаг, я сощурилась, пытаясь не упустить из виду двух болтушек, и чуть не сбила с ног невысокую, круглую как шар, бабу в синем сарафане, расшитом золотом.

– Простите, извините, – забормотала я, в отчаянии глядя за ее плечо.

Кумушки быстро шли вдоль ряда, стремительно удаляясь и унося с собой новости об Иве. А баба, грозно уперев руки в боки, строго смотрела на меня, и обойти ее не было никакой возможности. Широкоскулое лицо налилось кровью и пошло пятнами, так что я испугалась, что ее хватит удар, а глаза сузились до щелей, как будто тетку пчелы покусали.

– Сюда! – раздался оклик у меня за спиной, и, оглянувшись, я увидела мужичка, стоящего у какой-то лавки и размахивающего руками. – Сюда, я его нашел!

Баба еще раз с ненавистью взглянула на меня и, подвинув плечом с дороги, зашагала к мужику. Бедняга, повезло же ему с женой!

– Повезло тебе, – прозвучал рядом приглушенный голос. – Агриппина на расправу скорая. И не за такие провинности людей со свету сживала.

Оглянувшись, я увидела румяную курносую девицу, торговавшую пряниками.

– А она кто?

– Ой ты батюшки! – Курносая всплеснула руками. – Да откуда ж ты взялась, из какой такой деревни?

– Из Мухоедово, – машинально отозвалась я. – А в Златоград только сегодня пришла.

– Это где ж такая? – удивилась торговка. – Далеко?

– Пять дней пути, – наобум сказала я.

– Тогда понятно, почему про Агриппину не знаешь. Хотя, что в царском тереме делается, обычно до самых окраин известно.

– А при чем тут царский терем? – насторожилась я.

– Так Агриппина ведь чародейка царская!