Жития русских святых. В 2 томах. Том 2: Сентябрь-Февраль - Коллектив авторов

13 апреля 1605 года умер с тревожными думами за государство и за свою семью царь Борис Годунов, а 20 июня того же года в Москву торжественно въехал как законный государь первый Лжедмитрий.

При самозванце митрополит Казанский Ермоген вместе с другим высшим духовенством был назначен в преобразованную по образу польской рады или сената боярскую думу, занимая второе место после патриарха и третье после царя. Здесь он вскоре показал себя мужественным защитником Церкви Православной. Тайный католик Лжедмитрий решил жениться на польке-католичке Марине Мнишек; он просил благословения венчаться с ней без принятия ею предварительно Святого Крещения по православному обряду, просил, кроме того, допустить устройство в Москве католических костелов. Эти заявления самозванца стояли в совершенном противоречии со взглядом Русской Церкви того времени на латинян, как «злых еретиков», которых принимать в лоно Православия можно только после перекрещивания. В своей архиерейской присяге русские святители давали клятву не допускать браков православных с латинянами и армянами. Несмотря на это, патриарх Игнатий, ставленник Лжедмитрия, дал беспрекословное согласие самозванцу, сказав: «На твоей воли буди, государь». Прочие власти молчали из-за боязни опалы.

Тогда возвысил свой голос митрополит Казанский Ермоген. Поддерживаемый епископом Коломенским Иосифом и некоторыми протоиереями, он безбоязненно заявил самозванцу: «Непристойно христианскому царю жениться на некрещеной, вводить ее во Святую Церковь и строить римские костелы. Из прежних русских царей никто так не делал».

Самозванец возражал с гневом и угрозами, но митрополит Ермоген оставался непреклонен, заклиная Лжедмитрия оставить такие замыслы. За это, по одному известию, самозванец приказал не только сослать митрополита Ермогена в Казань, но «и сан святительский с него снять и в монастырь заточить».

Возможно, что в дальнейшем стойкого митрополита ожидали еще более сильные проявления опалы, вплоть до насильственной смерти, если бы Лжед-митрий продолжал занимать престол Российского государства. Но 17 мая 1606 года Лжедмитрий был убит и московским царем становится главный виновник его свержения – князь Василий Иоаннович Шуйский. Вскоре и ставленник Лжедмитрия патриарх Игнатий был лишен собором иерархов святительства и как простой чернец отослан в Чудов монастырь под начало за то, что допустил Марину Мнишек к Таинству Причащения и Таинству Брака, не крестив ее по православному, а только миропомазав. Престол Всероссийского Патриарха становится праздным. И царь Василий возводит на него митрополита Казанского Ермогена, как страдальца за Православную веру при самозванце-еретике. Но нет сомнения, что и выдающиеся личные качества митрополита Ермогена остановили на нем выбор царя.

Отзывы современников говорят о патриархе Ермогене как о человеке выдающегося ума и начитанности: «государь велика разума и смысла и мудра ума», «чуден зело и многого рассуждения», «зело премудростию украшен и в книжном учении изящен», «о Божественных словесех присно упражняется и вся книги Ветхаго Завета и Новыя благодати, и уставы церковные и правила законные до конца извыче». Действительно, святитель Ермоген занимался в монастырских библиотеках и, между прочим, в богатейшей библиотеке Московского Чудова монастыря, записывал сам или приказывал записывать замечательные события и интересовавшие его устные предания. Помянутые уже творения святителя Ермогена, относящиеся к церковной жизни Казанского края, легли в основу летописных записей христианской Казани, положили начало ее письменной истории: Можно думать, что святой Ермоген и сам составлял летописи. В сочинениях святого Ермогена и его архипастырских грамотах встречаем ссылки на Священное Писание и примеры, взятые вообще из истории, что свидетельствует о начитанности святителя в тогдашней церковной письменности, обращавшейся на Руси. С этой начитанностью патриарх Ермоген соединял и выдающиеся способности проповедника и учителя. Даже люди, неблагоприятно настроенные к патриарху, признают, что он «бысть словесен муж и хитроречив». К сожалению, проповедническим способностям патриарха не соответствовал его голос, несколько глухой и недостаточно сильный. Отзывы тех же современников столь же привлекательными чертами обрисовывают и нравственный облик патриарха Ермогена, как «мужа благочестиваго», «известнаго чистаго жития», «истиннаго пастыря стада Христова», «неложнаго стоятеля по вере христианской», «разумнаго и твердаго адаманта», «человеколюбиваго отца», «кроткаго Учителя-Христа кроткаго ученика».

Посвящение митрополита Казанского Ермогена в сан патриарха совершено было к Успенском соборе 3 июля 1603 года. Первенствовал при поставлении патриарха старейший среди русских иерархов Новгородский митрополит Исидор. Вместе с царем Василием он сидел на особо уготованном месте среди собора, когда святитель Ермоген читал перед ними «его рукою написанное исповедание православныя веры». В положенное время митрополит Исидор вручил патриарху посох святителя Петра, а царь подарил ему панагию, осыпанную драгоценными камнями, белый клобук и жезл. После Литургии у царя был стол. Среди стола был перерыв, во время которого новопоставленный патриарх с воздвизальным крестом в руках совершил шествие на осляти «вокруг старого города». Во время этого шествия патриарх сошел на заранее уготованном месте с осляти, прочел молитву о благоденствии города, царя и царства, осенив затем честным крестом и покропив святой водой на все четыре стороны Руси Православной.

О чисто церковной деятельности святого Ермогена в сане патриарха сохранилось очень мало известий.

При нем начаты изданием и были отпечатаны Евангелие, «Месячныя Минеи» за сентябрь (1607 г.), октябрь (1609 г.), ноябрь (1610 г.) и первые двадцать дней декабря, напечатан «Большой церковный устав» (1610 г.). При этом святой Ермоген не ограничивался только тем, что благословлял печатать книги, но и «свидетельствовал печатные переводы», то есть наблюдал за исправностью их текста. По указанию святителя Ермогена переведена с греческого на русский язык полная служба апостолу Андрею Первозванному и восстановлено торжественное празднование его памяти в Успенском соборе. По ходатайству патриарха царь Василий сделал новую «штанбу» для печатания богослужебных книг и новый «превеликий дом» для типографии, но все это сгорело во время страшного пожара 1611 года, когда Москва была подожжена поляками. Теми же заботами о соблюдении богослужебного чина вызвано и «Послание наказательно» патриарха Ермогена «ко всем людям, паче же к священникам и диаконам о исправлении церковного пения». Послание обличает священников в неуставном совершении церковных служб, в так называемом многогласии, а мирян – в попустительстве неисправностям духовенства и даже поощрении такого невнимательного, неблагоговейного отношения к богослужению в храме. И в сане первосвятителя в Церкви Русской патриарх Ермоген не оставлял трудов литературных; он написал «Краткое слово» об обретении «честных и многоцелебных мощей во святых отца нашего Алексия, митрополита Киевского и всея России чудотворца».

Наконец, сохранились, правда очень скудные, известия о борьбе патриарха с латинством.

Но от трудов по благоустройству Церкви патриарх принужден был оторваться, чтобы выступить на борьбу со смутой, всколыхнувшей сверху донизу землю Русскую. Святому Ермогену выпала тяжелая доля разделять время правления с царем Василием, который, по выражению современников, «за все время царствования не видал ни одного счастливого дня». Выкрикнутый кучкою своих доброхотов в цари, Василий Шуйский захватил престол, не дожидаясь земского собора; поэтому между ним и народом не существовало той нравственной связи, которая одна только в состоянии сообщить власти несокрушимую силу. Двусмысленное отношение Шуйского к убиению царевича Димитрия и к самозванцу, когда он открыто выступал перед народом с противоречивыми утверждениями, тоже не могло возбудить доверия к царю Василию – человеку двоедушному, лицемерному и не столько умному, сколько хитрому. Но при всех своих личных недостатках, которые, конечно, не укрывались от зоркого взгляда святого Ермогена, царь Василий Шуйский был законный царь; поэтому патриарх Ермоген, вообще видя в царской власти проявление власти Божией, а в царе – Божия ставленника, поддерживал на царском престоле и Василия Шуйского всей силой архипастырского влияния, желая в то же время, как страж совести пасомых, уберечь и народ от страшного греха клятвопреступления государю.

Еще не успели убрать с Красной площади труп самозванца, как разнесся слух в самой Москве, что убит не Димитрий, а кто-то другой. Слух этот сразу пошатнул положение царя Василия, вызвав смуту, а с ней и мятеж против Шуйского в городах Северской Украины. Святитель Ермоген послал к мятежникам митрополита Крутицкого Пафнутия с архимандритами и игуменами, призывая крамольников прекратить мятеж и измену. К этим устным увещаниям присоединялись послания от «священнаго чина». Но призыв первосвятителя не находил нужного отклика в смятенных умах и сердцах. Восстание, руководимое князем Шаховским и Иваном Болотниковым, все более разгоралось, охватывая новые области. 20 октября 1606 года дружины Болотникова в соединении с рязанскими и тульскими остановились в подмосковном селе Коломенском, чтобы бить и грабить купцов и бояр. Тогда святой Ермоген по случаю видения одному духовному мужу установил с 14 по 19 октября пост и благословил петь просительные молебны, да отвратит Господь Свой праведный гнев от православных христиан, да укротит Он, Милосердный, междоусобную брань, ниспослав мир и безмятежие на землю Русскую. Народ, во главе с царем и патриархом, с плачем и рыданием взывал к Господу во время этих молебствий. И Господь внял усердной покаянной молитве: по Ярославской дороге, свободной от болотниковских шаек, которые не могли завладеть всеми дорогами, ведшими к Москве, в столицу двинулись из Смоленска, Двины и Холмогор 200 стрельцов. Этот в сущности незначительный отряд был принят «ворами» за «великую силу» тысяч в пять и больше: разбойники оробели и сократили свои нападения, а 15 ноября на сторону царя Василия перешли из Коломенского от Болотникова рязанцы. В то же время святой Ермоген рассылал по городам грамоты, в которых, изобразив злые дела мятежников, призывал народ стоять за Василия Шуйского, «царя благочестиваго и поборателя по Православной вере», которому целовала крест вся Русская земля.