Гранд-адмирал. Том четвертый - Илья Сергеевич Модус

— Да-да, — равнодушно откликнулся Бонтери. — Наслышаны мы об увлечениях вашего приемного отца. С одной стороны — привечает беженцев, с другой — тренирует и финансирует борцов с режимом. Например, он очень любил охоту

Лейя выдержала и этот намек-укол. Прямое указание на смерть Лорда Тиона, убитого Лейей по причине раскрытия им ее причастности к Альянсу. Выставлено это было как несчастный случай на охоте… Выходит, она ошибалась — Дом Тиона до сих пор не забыл этого.

Лея мысленно проделала несколько успокаивающих психику упражнений, которым научил ее Люк, и только после того продолжила:

— Вижу, у вас есть время не только на то, чтобы заботиться о покровительстве многим искусствам, но и собирать различного рода сплетни, — произнесла она ледяным тоном.

— Впрочем, у всех свои недостатки и достоинства, — обворожительно улыбнулся Бонтери. — О вашем настоящем отце говорят, что он был любителем душить разумных с помощью Силы. И пересматривать условия своих сделок.

Лэндо, который в этот момент решил побаловать себя закусками, поперхнулся и лишь хлопки Бонтери по спине позволили ему не умереть от удушья за праздничным столом.

При этом глава Дома Тион смотрел Лейе прямо в глаза.

И в его взгляде ощущалось ледяное дыхание ненависти и презрения.

Здесь ей не удалось вовремя себя сдержать.

— Мне казалось, что у аристократов не принято копаться в чужой личной жизни, — сквозь зубы произнесла она.

То, что сделал с галактикой, с ней, с ее близкими ее собственный отец в ее понимании не заслуживало прощения даже тем, что он погиб, спасая галактику от безумного Императора.

До сих пор она не могла спокойно спать при упоминании его имени.

Стоило только закрыть глаза, и она снова видела стены тюремной камеры «Звезды Смерти».

И черный шар имперского дроида-дознавателя.

Который становился все ближе к ней.

И ближе.

И ближе.

— Мне казалось, что мы собрались здесь для обсуждения совершенно других вещей, — произнес Лэндо, пользуясь тем, что за время представления он сумел наладить личный контакт с Бонтери и его вмешательство в диалог не было бы чем-то из ряда вон выходящим.

Тут Лея заставила себя остановиться, чувствуя, что раздражение на Бонтери выводит ее из себя и таким образом дает ему возможность втянуть ее в свои мелочные игры.

Протокол наказал ей проявлять в обращении с посланником всевозможную дипломатическую учтивость.

Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Хан или Люк оказались рядом.

Ну или обладать способностями Дарта Вейдера к подавлению собеседника одним взглядом или движением руки.

Но у нее при себе не было ни стильного черного бронекостюма, ни пугающего шлема.

— Думаю все же перейти к цели нашей встречи, — продолжала Лея. — Праздный образ мероприятия не совсем подходит официальному обсуждению ситуации и ваших пожеланий, Лорд Бонтери.

Глаза посланника больше всего походили на пьяные вишни, когда он обратил их в ее сторону.

— Конечно, — произнес он, смерив Лэндо уничтожающим взглядом. — Пройдемте за мной, министр. Поговорим наедине.

Этими фразами он только что показал Калриссиану, что их милая беседа и обсуждение женских прелестей вообще ничего для главы Дома Тион не значили и не значат.

Если до вмешательства Лэндо могло показаться, что они нашли друг друга и ценности у обоих мужчин совпадают, то сейчас…

Сейчас все выглядело так, как будто представитель благородного Дома скрасил свое одиночество и скуку, снизойдя до беседы с простолюдином.

«О, Великая Сила, какая же низость!», — подумала Лейя. — «он буквально вытирает о нас ноги, зная, что союз с Гегемонией нам на пользу».

— Я подожду вас здесь, министр, — тихо произнес Калриссиан, тоже утратив веселость и праздность к тому моменту, как они оба дошли до дверей роскошно обставленного кабинета, в котором, оставив за дверью одного гвардейца, скрылся глава Дома Тион.

— Садитесь, — требовательно произнес Бонтери, указав ей на мягкое кресло справа от своего рабочего стола, во главе которого расположился он сам. — Будем говорить.

Лея была просто потрясена происходящим.

Неслыханный выпад в сторону Альянса!

Беспрецедентный по наглости.

Ни один из воспитанных аристократов при общении с послом другого государства не позволит себе приказной тон и уж тем более — указывать ему место, где хозяин территории встречи желает его видеть.

«К ситам весь это дипломатический этикет», — зло подумала Лейя, опустившись в кресло напротив Бонтери.

Тот лишь хмыкнул, оценив ее неподчинение его желаниям.

— А я-то все думал, надолго ли вас хватит, — криво улыбнулся он.

— Терпению меня научил мой отец, — гордо заявила Лейя, с благодарностью вспомнив Бейла Органу.

— А мне казалось ваш родной отец терпением не отличался, — хмыкнул Бонтери. — Карал он за малейшую провинность.

Лейя решила проигнорировать этот выпад и очередное отождествление с ней Дарта Вейдера.

— Признаюсь, я все ждал, когда вы вскачете со своего места, вытащите световой меч и начнете размахивать им, круша все вокруг, — мечтательно произнес Бонтери, затягиваясь сигарой.

Лейя приготовилась закашляться, но неожиданно для себя поняла, что дым от табака ее ничуть не отражает.

Наоборот — запах был необычайно приятный, не резкий и отдавал свежими цветами.

Что указывало на то, что куривший их явно раскошелился на элитные сорта табака.

— Конечно, если вам так хотелось это увидеть, могли попросту попросить, — что ж, раз разговор на тему наглости, то почему бы и нет?

— Спасибо, но это лишь желание, навеянное прошлым, — произнес Бонтери. — Детские воспоминания, юношеская влюбленность…

Лея заколебалась:

— Вы были влюблены в джедая?

Бестактно, конечно, но и сам Бонтери — не образец дипломатичности и хороших манер.

— Очень и очень давно, — мечтательно произнес он. — Но, я, в конце концов, выбрал служение сенатором от Ондерона, а она — продолжение ученичества. У вашего отца, между прочим.

— Что?! — опешила Лейя.

— Вы не знали? — воздел бровь Бонтери. — Когда ваш отец еще был джедаем, то у него была ученица. Тогрута, которую он называл «Шпилькой». Звали ее, конечно, иначе — Асока Тано.

Ну, теперь, по крайней мере, понятна увлеченность Бонтери тогрутами.

Но Лейя в принципе впервые слышала о том, что у Энакина Скайоукера хоть когда-нибудь была ученица.

По записям и хроникам, которые удалось восстановить ей и люку, их отец в «джедайские годы» не отличался