Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Хэндс был оживлен и, похоже, крайне доволен тем, что вернулся к своим. Он с удовольствием рассказывал о местах, которые повидал на Острове Сокровищ, и обращался к мистеру Смоллету с какой-то особенной теплотой и дружелюбием. Наблюдая за ним, я уверился, что Хэндсу неизвестно о влюбленности Юны-Вэл в капитана. А еще он наверняка был благодарен, что мистер Смоллет не проклял его за дезертирство, все простил и позвал на помощь. В то утро старший пилот был среди нас самым счастливым человеком.

Когда мы подмели завтрак и Сильвер с мусором в скатерке ушел в глайдер, капитан внезапно помрачнел и обернулся к Хэндсу. Пилот умолк на полуслове.

– Израэль, скажите: когда и отчего Джон впал в кому?

Черные брови Хэндса шевельнулись, словно он задумался над вопросом.

– На следующий день после того, как мы покинули базовый лагерь. Мы разговаривали про мистера Эрроу, – ответил пилот осторожно.

– Что именно вы обсуждали?

– То, как мистер Эрроу вместо Джона ушел к… – Хэндс запнулся, посмотрел на свои ногти. – Извините, сэр. Крис не велел с вами об этом говорить.

Мистер Смоллет досадливо поморщился.

– Джон успел сказать, что там, за гранью?

– Нет, сэр. Его моментально вырубили.

– Скверно. Коли так, хоть покажите, где вы побывали.

Хэндс принес из глайдера комп, и капитан, Рейнборо и Мэй собрались перед экраном. Для нас с Томом остались места во втором ряду. Старший пилот показал на карте маршрут своего глайдера, а затем – места, о которых рассказывал. По большей части он, как и мы, видел джунгли; среди них изредка попадались RF-территории вроде пустыни, где был найден глайдер с «Эльдорадо», и немало иных живописных мест. Когда Хэндс в своем рассказе добрался до белых скал, мистер Смоллет особенно заинтересовался и попросил дать увеличение картинки.

Белые скалы были похожи на огромные зубы хищных рыб. Слегка изогнутые или наклонные, они блистали снежной белизной; можно было подумать, что они вырублены из заиндевевшего льда. Хэндс показал несколько снимков с глайдера, потом – снимки, сделанные у подножия двух тесно стоящих громадных «зубов». Снежно-белый камень напоминал материал, из которого были выполнены скульптуры в заброшенном городе, однако в нем не было серых прожилок.

– Вот местные каменоломни, – старший пилот вызвал на экран следующую картинку. – Что меня удивило: они рубили камень без жалости, буквально крошили в пыль.

На снимке белел изгрызенный снизу невысокий «зуб». Земля вокруг была усыпана белой крошкой. Хэндс дал большое увеличение, и мы увидели четкие следы работ: углубления, трещины, сколы, несколько вырубленных и брошенных на месте глыб.

– Видите? Колупали как бог на душу положит, не заботясь, чтоб получались крупные блоки. Удобные для строительства или чего там еще.

– Да им ни рвать, ни резать было нечем, – заметил Мэй. – Чем они трудились? Ломиками?

– Похоже на то, – согласился Рейнборо. – И куда потом это крошево? Делать насыпи для дорог?

– Дорог я не видел, – сказал Хэндс. – Ни дорог, ни насыпей, ничего рукотворного. Что могли построить люди, а не… м-м… вырастить из черного студня незнамо кто.

– До обитаемого города вы не добрались? – уточнил мистер Смоллет.

– Не успел, – ответил старший пилот извиняющимся тоном. – Не ожидал, что эти дурни сопрут глайдер и прямиком рванут туда. Но чисто по ощущению, не стоило бы нам туда соваться.

– Да об этом сколько раз было говорено, – проворчал Мэй. – Кто бы нас слушал?

– Израэль, почему ваша разведка именовалась тайным заданием? – поинтересовался Том. – Столько секретности вокруг нее развели! Я уж решил: вы должны прокопаться к центру Острова Сокровищ и вырыть сундук ростом с глайдер и пятнадцать бесценных покойников.

Хэндс усмехнулся.

– Это мистер Смоллет придумал: дать нас вам в помощь, но не сообщать, чтоб вы не рассчитывали и не расслаблялись. Раз уж мы все равно сбежали, так пусть хоть с пользой для дела.

Мэй укоризненно покачал головой.

– А я дивился: с какой стати наши дезертиры такие заботливые? Куда ни сунешься, всюду о нас порадели. То зенитку обезвредят, то координаты ночлежки дадут…

Из глайдера появился Джон Сильвер. Постоял, озираясь, и побрел к воде. Ползущее вверх солнце уже не превращало реку в поток жидкого золота, и река налилась синевой.

Хэндс стал показывать последнее, что успел изучить, – каньон где-то к северу, ближе к обитаемому городу. Все увлеклись, а я пошел за «бывшим навигатором».

Сильвер остановился у воды, на песке с фиолетовым отливом. Берег уходил в воду полого, но из-за его темного цвета казалось, что уже через шаг-другой делается глубоко.

Песок скрипнул у меня под ногами, и «бывший навигатор» оглянулся. На смуглом лице ничего не отразилось, Сильвер снова обернулся к воде. Я остановился рядом. Между нами была незримая стена.

– Юна, ты меня узнаешь?

– Узнаю, – по-прежнему глядя на воду, отозвался «бывший навигатор». Незримая стена между нами не дрогнула, не утончилась. – Ты Джим Хокинс, но мистер Смоллет зовет тебя Томом.

– Как ты думаешь, почему? – спросил я, надеясь разобраться, насколько здраво Юна-Вэл способна рассуждать.

Сильвер повел крутыми плечами.

– Тебя с лисовином роднят две вещи: вы оба – славные мальчишки и не единожды Осененные Птицей. Александр это чувствует.

Здраво. Особенно насчет славных мальчишек.

– Юна, – заговорил я с новой надеждой, – я дождусь от тебя хоть слова по-человечески?

– Нет. – Резкое, холодное «нет», после которого можно уходить, больше ни о чем не спрашивая.

– Почему? – вырвалось у меня против воли.

Твердые губы Джона Сильвера скривились в короткой усмешке.

– Сначала ты захочешь слово, затем потребуешь дело, и кончится тем, что Александр меня убьет. Не хочу.

– Ничего я не потребую. – Немыслимо было желать ласки человека, что стоял рядом, – мускулистого брюнета с жестким биопластовым лицом. Мне была нужна та красивая женщина с луговыми глазами, которую я видел на «Испаньоле» и которую любил – недоступную и отчаянно желанную. – Мне думалось, что мы с тобой друзья и ты можешь иногда со мной разговаривать.

– Джим, давай обойдемся без обид и упреков, – «бывший навигатор» не отрывал взгляда от реки. – Я помню, что ты спас мне жизнь. Уже второй раз приходится тебя благодарить. Но отдаривать мне нечем: я не могу снять биопласт и пойти с тобой порезвиться в соседний лесок.

Надо было слышать, как это сказано: с каким презрением и гадливостью. Минуту назад я в глубине души безнадежно мечтал о том, чтобы снять с Юны-Вэл биопласт и она была бы моей. Но стоило ей сказать это вслух – так сказать – и я оскорбился. За кого меня принимают? Да чтоб я стал