Девочки-шпионы, или Великая Китайская стена - Александр Казак

— Сказала, что хорошо. И обещала приходить.

— Вот Ваши деньги, Док.

— Можно вопрос? А почему Вы уверены, что передатчик, спрятанный в этой спирали никто не сможет обнаружить?

— А потому, что уверен. И я, как частный детектив, не обязан Вам отчитываться, почему именно такой способ слежки за своей дочерью избрал мой богатый клиент.

— Вы не подумайте, что я хочу знать слишком много. Просто среди моих клиентов тоже немало оригиналов, которые готовы любым способом отслеживать половую жизнь своих жен, любовниц и дочерей.

— Ах, вот Вы о чем! О Кей. Найдите меня, если кто-то захочет платить хорошие деньги за такой передатчик.

…Частный детектив, с помощью которого Стрелок поставил спираль с передатчиком новой любовнице Директора, получил за это очень хорошие деньги и обещал никому не рассказывать о странном желании Стрелка — якобы отца девушки. Кстати, отец не оставил детективу никаких координат. Сказал, что если будет необходимость, то он найдется сам.

Так началось испытание одной из разработок талантливого индийского стипендиата Фонда, сообщившего Стрелку на собеседовании о возможности получать и передавать с помощью изобретенных им умных внутриматочных спиралей не только медицинскую, но и любую другую информацию. Например, записывать и передавать любые разговоры на расстоянии до двадцати метров. Причем передавать, в целях экономии аккумулятора, в назначенное «диспетчером» время, очень быстро — в течение долей секунды. Все остальное время пишущие устройства работают беззвучно, не испуская никаких волн, и их можно обнаружить, только изъяв спираль из организма пациентки и полностью разобрав ее.

Но Стрелка заинтересовало в изобретении индуса даже не это. Оказывается, чип, установленный в спирали, каждый раз, передав информацию «диспетчеру», полностью очищает свою память. В случае несанкционированного вторжения в устройство посторонних с памятью происходит то же самое. Кроме того, пишущие и передающие устройства при постороннем «вторжении» само ликвидируются. «Это чтобы никто не украл мое изобретение,» — пояснил Стрелку индус.

…Когда Стрелок регистрировал на имя Фонда изобретение индуса, заплатив тому полтора миллиона баксов, и вскоре переписывал на свою жену все права производства умных приборов, он прекрасно понимал, какие перспективы сулит производство этих штук в немедицинских целях. Пусть документы полежат пока в сейфе банка, решил Стрелок.

А индус по его заказу уже изобретает прибор, пишущий разговоры с более значительных расстояний и с большим числом функций. Прибор, для которого расстояние до «диспетчера» не имеет никакого значения.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

БАРА

Одиннадцать с половиной лет назад, Прага

Стрелок и Бара

— Здравствуй, Бара!

— Здравствуй, милый! Наконец-то ты приехал. Что у тебя с лицом? Ты сильно изменился за эти три с половиной года, что мы не виделись.

— Некоторые говорят, что я изменился до неузнаваемости.

— Ну, так говорят те, кто ищет портретное сходство. Я вижу, что у тебя переделанное лицо. Но я с сотни метров сразу узнала тебя по походке, по повороту головы, а потом по голосу, когда ты сказал «Здравствуй, Бара!», по интонации…

— Странно. Я старался подойти к этому ресторану незаметно.

— А ты и подошел, можно сказать подкрался, незаметно для всех.

— Для кого это для всех?!

— Не цепляйся к словам, дорогой. Ты же прекрасно понимаешь, что на сегодня ты мой единственный свет в окне. Мне нет смысла не верить тебе. Ты — человек, перевернувший всю мою жизнь!

— Свет в окне — это что-то очень уж русское. Не так ли?

— Да, это типа идол, почти икона, на которую молятся. Знаешь, я совершенствуюсь в русском, благо в университете полно русских преподавателей, а в Праге — готовых всегда поболтать богатых русских бездельниц.

— И бездельников.

— Бездельники — не мой профиль. Меня интересуют деловые люди. Они перспективней. Ты же сам говорил. Но они практически все женаты и загружены делами! Зато их жены и дочки, действительно, умирают от скуки в нашей златой Праге. И они мне очень помогают своей готовностью учить меня языку бесплатно.

— Твой английский стал лучше. Здесь вроде бы, мало англичан.

— Достаточно. Для совершенствования языка достаточно.

— Я им завидую.

— Не надо, дорогой, им завидовать! Детей туманного Альбиона здесь, в Праге, надо жалеть! Они настолько растерялись от прелестей, и постоянной сексуальной готовности местных дам, что, по-моему, уже не в состоянии отличить милых девушек, типа меня, от профессионалок, делающих совершенно такие же минеты, но за деньги.

— Ты не была такой категоричной раньше.

— Раньше я радовалась каждому дню, который прожила! Даже без повода!

— А теперь?

— А теперь я радуюсь каждому дню по причине того, что он приближает меня к намеченной цели. Разве ты забыл, за что ты платишь?

— Плачу не я — а Фонд имени моего умершего друга. И если я не ошибаюсь, то задача Фонда, а значит и его цель — дать способной молодежи из бедных семей получить достойное образование.

— Способной на что?

— Ты же знаешь.

— Нет, я не знаю. За эти годы, с тех пор как перевелась из нашего захолустного университета в Прагу, я встретила много мальчиков и девочек, которые куда более талантливы, чем я. Но их никто не поддерживает. А про твой Фонд, как ты приказал, я никому никогда не рассказывала.

— Я не приказывал. Фонд — не секретная организация. Я просто попросил.

— А я согласилась. Из искреннего уважения к своим спонсорам.

— Послушай, ты, наверное, догадываешься, что я приехал не случайно — наступило время менять твою жизнь. Ты поедешь учиться в Штаты и, возможно, делать там диссертацию по славянским языкам.

— А меня возьмут?

— Твой руководитель диплома и будущей диссертации получит на днях предложение, от которого ни один вменяемый ученый не сможет отказаться.

— А я тут при чем?

— При том, что его приглашают преподавать и вести научную деятельность в Штаты. Ему дают хороший оклад, деньги на научную работу, а, самое главное, разрешают взять с собой одного ассистента. При условии, что тот станет тоже преподавать и заниматься наукой. Просто за существенно меньшие деньги.

— И этой ассистенткой буду я?! У нашего профессора есть выбор.

— У него нет выбора. Люди, представляющие наш Фонд, ставят всего одно условие — его ассистенткой можешь быть только ты.

— А если он взбрыкнет?

— За такие деньги, еще не взбрыкивал никто, и делал все, что просят. Тем более, что работать в Штатах — его мечта.

— Да, он давно хотел распространить свое научное и преподавательское влияние куда-нибудь на Запад.

— Ну, вот и распространит.

— Здорово! Можно я тебя поцелую?!

— Конечно. Пусть лучше думают, что я твой любовник, чем сутенер.

— Много они понимают! Таких сутенеров судьба дарит только самым счастливым девушкам в мире! Ты — прелесть!

— Ладно-ладно. Пойдем, прогуляемся. Нам есть о чем поговорить.

— Бара, ты помнишь, о чем мы говорили с тобой в Париже?

— Во время секса или после него?

— После.

— Конечно, помню.

— Ну, вот и повтори, пожалуйста, близко к тексту, все, о чем мы договорились. А я поправлю тебя, если ты что-то забыла или перепутала.

— Хорошо. Ты сказал, что я должна сама, без чьей-либо помощи перевестись из нашего захолустья в Прагу. Дал денег. Приодел. Сфотографировал у настоящего модного фотографа. Потренировал в сексе. Это было чрезвычайно приятно, за что большое тебе спасибо. Мы договорились, что по твоим приказаниям я должна работать, то есть спать, с кем скажут. Если я буду хорошей девочкой, то меня через пару-тройку лет найдет Фонд имени профессора Гонсалеса и поможет не только дотянуть до диплома, но если я не буду дурой, то и до получения ученой степени. Ты сказал, что Фонд имеет возможности направлять своих стипендиатов в любую страну. А мне направление Фонда поможет найти мужа-миллионера, который «случайно» окажется рядом с хорошенькой стипендиаткой. То есть со мной. Неужели ты уже нашел мне кандидата в мужья?!

— Да. Вот его фото, кстати.

— А он мил.

— И очень богат. Одна проблема. Он избалован вниманием местных студенток и преподавательниц. Поэтому нужна приезжая из Европы девушка, якобы не знающая сколько он стоит. В-общем, на мой взгляд, если ты сыграешь сама себя, то твои шансы на успех огромны!

— То есть, я влюбляю его в себя и становлюсь женой миллионера.

— Не просто миллионера. А единственного наследника из очень могущественной семьи.

— А его родители, как это нередко бывает, случайно не имеют по поводу кандидатуры будущей невестки никакого особого мнения?