В ожидании зимы. Черный ельник (СИ) - Лерн (Порохня) Анна

— Лукьян Степанович — водяной, а Евлампий Сидорович — полевик, — ответила Яга. — Они всю жизнь и проработали по своему профилю… Так хорошо жили, спокойно… И на тебе!

— Полевик? — удивилась я. — Это еще кто такой?

— Полевик на земле людям помогает. Посевы лелеет, заботится, чтобы никто поле не повредил, за стадом присматривает, диких животных отгоняет, а иногда может за стогом спрятаться и что-нибудь такое важное предсказать, — кикимора скривилась. — Только у нашего агронома-полевика все равно характер гадкий. Всегда с ним ругаемся. Я его последний раз по башке оприходовала!

Что-то загрохотало, потом упало на пол, раздался громкий «ой» и из комнаты появился домовой в каких-то странных доспехах.

— А ежели так? Что скажете?

— Ты зачем мою кастрюлю взял?! — возмущенно воскликнула Марьяна, разглядывая Евпатия Гурьевича. — А это что? О Боже… Да ведь это стиральная доска!

Действительно, домовой надел на голову кастрюлю с подсолнухом на эмалированном боку, привязал на ручки шнурок, чтобы зафиксировать ее на голове. А переднюю часть тела прикрыл старой стиральной доской.

— А что ж я, по-вашему, должен на смертный бой идтить голый?! — Евпатий Гурьевич возмущенно взглянул на нас округлившимися глазами. — Давайте, добивайте Гурьевича! Избавиться, хотите?!

И тут в дверь раздался настойчивый стук, заставив нас испуганно замереть. Кикимора сползла со стула, и теперь над краем стола виднелись лишь ее испуганные глаза.

Яга побледнела.

— Пришло времечко забубенное! — тоненько выдохнул домовой и бросился к буфету. — Осмелиться мне нужно! Иначе не смогу храбрости свои показать во всей красе!

Мы с открытыми ртами наблюдали, как он достает бутылку самогона, который Марьяша настояла на перце для растирки. Подруга не успела даже слова сказать, как он вылил в себя бутылку, икнул и упал на пол, грохоча кастрюлей.

— Вот это воин… Показал храбрости… — прошептала Яга и вздрогнула, когда в дверь снова постучали. В этот раз еще требовательнее.

Нам было страшно, но мы все равно пошли открывать. Разве от такого существа как Кумоха спрячешься?

— Что-то рано она… — прошептала Марьяна, отпирая замок. — Ну что, девочки. С Богом.

Подруга дернула дверь, и мы уставились в гудящую темноту. Метель началась серьезная и пригоршни снега больно били нас по лицу. Под свет электрической лампочки шагнул темный силуэт, и мы поняли, что это ни фига не Кумоха.

— Где мои братья? — прозвучал грубый рык. — Я чувствую, что они где-то рядом!

Странный гость шагнул через порог и стал надвигаться на нас всем своим мощным телом. Мы отступали к кухне, стараясь понять, кто перед нами и что ему надо от нас.

Когда отступать уже было некуда, позади раздался голос Яги:

— А ты здесь как оказался?!

— Занесло из дальних краев! — огрызнулся незнакомец, и только сейчас я поняла, что он мне кого-то напоминает. Волков!

Мужчина был такой же большой, с рваными ушами и сдвинутыми бровями. Он все больше хмурился, глядя на нас, и Яга язвительно спросила:

— Как же ты им в глаза смотреть собираешься, а, Гор? Ты ведь им и слова не сказал, что хочешь людской облик принять. А потом сбежал!

Гор? Он что, египетский бог? Эта мысль насмешила меня. Если братья Вячеслав и Твердослав, то по логике он Гореслав. Боже сколько пафоса у клыкастых! Понахватали человеческих имен и радуются!

— Не твое это дело, — огрызнулся гость. — Где Тверд с Вячиком?!

— В бане они, — ответила я, и его грозный взгляд переместился в мою сторону. — Их Кумоха лихорадкой заразила.

Волк зарычал и, бросив спортивную сумку на пол, выскочил из дома.

— И что это было? — изумленно протянула Зинка. — Нормально вообще?

— Надоело мне возиться с этой деревней, — раздраженно произнес Мороз, заглядывая в овраг, где черным сгустком извивались лихоманки. — То украдут что-то, то еще что учудят!

— Что предлагаешь? — поинтересовался Переплут скучающим голосом.

— Пойдем в гости наведаемся. Порядок наведем! Еще в незапамятные времена в эту деревню поселили существ из Нави, чтобы они внимательно следили за тем, что происходит. Ведь переход рядом! Ельник рядом! Но растеряли они всю ответственность, позабыли, зачем туда посланы были! Пора бы разобраться! — Морок плюнул в овраг и отошел подальше. — Фу, гадость какая…

— Как же ты с этим разберешься? — удивился Мороз.

— Накажу. Пускай возвращаются, раз толка от них нет. Других туда отправлю, — ответил его брат. — Бардак творится в деревне! Вот, что значит без присмотра их оставлять!

— Ну пойдем, чего уж… Все одно собирались туда. — Переплут потянулся до хруста в костях. — Когда выдвигаемся?

— Сейчас и пойдем. Чего тянуть?

Братья пошли прочь от оврага, а вскоре появились в черном ельнике, тут же попав в колючую пургу.

Мороз ударил своим посохом об землю, чтобы остановить вьюгу, но ничего не произошло. Пурга задула еще злее, еще порывистее, словно издеваясь над своим хозяином.

— Это еще что такое?! — голос Мороза превратился в рёв. — Меня не слушаться?!

— Погоди ты… Погоди… — Переплут положил руку на плечо брата. — Тут что-то не то.

— Да что не то?! — рявкнул Мороз. — Я хозяин пурги да метели!

— А вот мы сейчас в деревню пойдем и все узнаем, — поддержал Переплута Морок. — Уж там точно ответы будут.

— Ну, пойдем… — сдерживая гнев, прошипел Мороз. — Пойдем…

Они вышли из ельника и направились в сторону деревни.

37

Яга с кикиморой взялись тормошить домового, а мы понеслись в баню, не желая пропустить все самое интересное. В жарко натопленном помещении, похоже, собралось слишком много людей. Вернее существ.

Волки уже пришли в себя, но все еще выглядели разбитыми. Они покашливали, кутаясь в простыни и шмыгали носами.

Их непонятно откуда взявшийся братик нависал над ними своим огромным телом и явно находился в бешенстве.

— Вы зачем в это дело ввязались? — шипел он, не замечая нас. — Делать что ли нечего?! Ну, приняли человеческий облик, так что теперь, на помощь смертным бежать?! Запомните, никогда люди нас за своих принимать не будут! Как только узнают, что вы волки, сразу же морду воротить начнут!

— А что мы, по-твоему, должны были делать? Оставить женщин в одиночку с Кумохой воевать? — огрызнулся Вячик. — Так она всю деревню перелихорадит, а мы в кустах отсиживаться будем?

— Так и надо! — не сдавался Гор. — Не друзья они нам!

— Кто бы говорил! — вдруг оскалился Тверд. — Ты вроде, как и не человек, а поступил не по-волчьи! Молча в человека обернулся и был таков! Так было, а Гор?

— Это совсем другое! — рявкнул он. — Вы не понимаете…

— Все мы прекрасно понимаем. — Вячик поднялся и оттолкнул его. — Нет больше у тебя власти над нами.

Зинка повернулась к нам и многозначительно приподняла брови. Мол, во как!

Наконец на нашу троицу обратили внимание. Притихшие в углу на лавке полевик и водяной встали и медленно приблизились к нам. Они спрятались за Марьяшу и водяной булькнул:

— Нам бы домой… Волки-то отошли уж… Почти здоровые…

Гор окинул нас неприязненным взглядом и отвернулся, а Тверд спросил:

— Это вы нас сюда приволокли?

— А то кто же еще? Вы как в Танькином доме оказались? — я старательно отводила взгляд от их волосатых торсов, выглядывающих из-под простыней.

— Мы, как только из ельника приехали, сразу пошли к себе, чтобы вы себя спокойно могли в порядок привести, — ответил волк. — Да нас и не приглашал никто…

— С каких это пор вам особое приглашение надо? — фыркнула Зина. — Ладно… и что дальше?

— Что, что… увидели подругу вашу, продавщицу, которая шла по дороге, словно пьяная… решили, что замерзнет ведь в такую погоду, — тяжело вздохнул Вячик. — Решили ее домой отнести…

— Тьфу! — Гор раздраженно отвернулся от них. — Что бабы, честное волчье слово!

— Кто-то говорил, что их злить нельзя… прям глаза кровью наливаются… — проворчала Марьяша, повторяя за домовым. — А они прям хоть к ране прикладывай.