Индийский мечтатель - Евгений Штейнберг

Радха пожала плечами:

— В этом я тоже не нуждаюсь.

— О, какая ты замечательная! — язвительно сказала Читра. — Может быть, в тебя вселилась душа другой Радхи, подруги Кришны?40

Радха подняла голову:

— Что тебе нужно?

Гостья засмеялась:

— Не сердись, Радха! Просто мне скучно. Я хотела поговорить с тобой.

— О чем нам говорить!..

— Все равно о чем, — сказала Читра зевая. — Ты странно живешь, не так, как другие. Расскажи о твоем муже. Разве тебе с ним не скучно?

— Нет, — сказала Радха, снова склонившись над вышивкой. — Ты уже много раз спрашивала об этом.

— А чужеземец? Он красив?.. Должно быть, ты на него заглядываешься?

Радха вспыхнула.

— И тебе не стыдно! — сказала она гневно.

— Стыдно? Почему? Будь я на твоем месте, я бы немного развлеклась.

Радха сказала насмешливо:

— Твой супруг запретил тебе приходить сюда. Верно, он опасается, что я тебя испорчу?

— Пожалуй, что так, — сказала Читра и опять зевнула. — Он простак, как все мужчины… Вижу, ты не хочешь со мной поболтать. Я пойду, Радха.

— Иди с миром! — сказала Радха. — И советую тебе не перечить мужу.

Читра удалилась, звеня побрякушками. Радха отложила рукоделье. «Вот, и эта говорит о чужеземце! — размышляла она. — Да, я решила правильно».

Дверь отворилась; это был Голукнат. Радха встала, поклонилась мужу.

— Почему ты не пришла сегодня? — спросил он, ласково взяв жену за руку.

Радха подняла на него свои темные, глубокие глаза.

— Не хочу мешать вам, — сказала она.

— Твое присутствие никогда не бывает в тягость. Может быть, тебе наскучили наши беседы?

Радха покачала головой:

— Нет… Но я не должна так часто бывать с посторонним мужчиной.

Голукнат нахмурился:

— Мне странно это слышать! Кто внушил тебе такие недостойные мысли?

Радха молчала, опустив голову.

— Я видел Читру. Она была здесь?

— Да, — сказала Радха.

— Теперь понятно, — молвил Голукнат. — Тебе не следует общаться с женщинами оттуда… — Он показал на потолок. — Кроме сплетен, из этого ничего не получится. Ты вольна поступать, как пожелаешь. Я только советую…

— Могу ли я выгнать жену вашего брата, господин?

— Конечно, нет… Однако не нужно прислушиваться к пустой болтовне. Не так ли?

— Так, господин!

— Хорошо. — Голукнат погладил ее узкую руку с тонкими, длинными пальцами. — Если тебе скучно, я прикажу подать паланкин. Сегодня день не жаркий, приятно погулять в садах за городом.

— Мне не скучно, господин… А если позволите, я приду к вам, как всегда.

— Разумеется, Радха. Ты знаешь: большей радости для меня нет.

Он ушел. Женщина долго сидела неподвижно, занятая своими мыслями… «И все-таки решение мое правильно!» — сказала она себе.

V

Стечение обстоятельств

Собрания Азиатского общества происходили ежемесячно в одном из залов дворца генерал-губернатора. В председательском кресле восседал сэр Уилльям Джонс. Он сидел вытянувшись, застегнутый на все пуговицы, несмотря на духоту, с кислой миной на длинном желтом лице. Сэр Уилльям страдал коликами в печени и накануне перенес довольно сильный приступ. Справа и слева от председателя, за длинным столом, покрытым голубой бархатной скатертью, сидели члены общества: Энтони Ламберт, крупный коммерсант, разбогатевший на экспорте бенгальского опиума в Китай; член Верховного суда Джон Хайд; калькуттский градоначальник Александр Кид; помощник Джонса — Томас Генри Кольбрук; советник Шоу и еще несколько человек.

Лебедев сел в стороне, в самом конце стола. Уилльям Джонс открыл заседание. Секретарь начал монотонно читать протокол предыдущего заседания, затем Джонс сделал краткое сообщение о работе по составлению обширного собрания индусских и мусульманских законов и обычаев. Этот труд был любимым детищем Джонса. Он сам подал эту мысль и составил план работы. Были созданы две группы переводчиков и комментаторов: первая состояла из индусских пандитов и занималась переводами текстов из санскритских источников; другая объединяла мусульманских ученых, так называемых «моулеви», переводивших с арабского языка.

Конечно, обычному ученому такой огромный труд был не под силу: невозможно было обойтись без участия многочисленных переводчиков и консультантов из местных людей. Для этого требовались немалые деньги. Но Уилльям Джонс был не только деятелем науки, но занимал высокий чиновничий пост, имел влиятельные знакомства. По ходатайству сэра Уилльяма, генерал-губернатор лорд Корнуоллис распорядился об ассигновании значительной суммы на это предприятие.

Теперь Уилльям Джонс довел до сведения членов Азиатского общества, что работа подвигается успешно и близится к завершению, и закончил сообщение похвальным отзывом о деятельности мистера Кольбрука, который, несмотря на юный возраст, обладает обширными познаниями в области восточных языков и оказал ценнейшую помощь при редактировании переводов.

Тут взоры всех присутствующих обратились на мистера Кольбрука, и послышалось невнятное ворчанье, которым на английских собраниях принято выражать одобрение, восхищение, удивление, а равно и порицание, осуждение, недовольство и вообще все сколько-нибудь сильные эмоции. Со своей стороны, Кольбрук, подобно застенчивой девице, зарделся и скромно опустил глаза.

По предложению председателя некоторые члены общества высказали свои мнения, точнее — произнесли несколько полагающихся в таких случаях высокопарных фраз, воздав хвалу энергии достопочтенного сэра Уилльямса и пожелав ему успеха.

Большего от этих джентльменов и не требовалось: ни один из них ничего не смыслил ни в санскрите, ни в арабском языке. Вовсе не интересуясь научными материями, эти чиновники и дельцы дорожили только званием членов Азиатского общества. Исключение составлял, пожалуй, только судья Джон Хайд, который хотя и не был ученым-востоковедом, но отличался любознательностью.

Затем Уилльям Джонс объявил:

— Сегодня здесь присутствует гость. Мистер… Герасим Лебедев… В течение нескольких лет он изучает индийские языки и составил руководство по грамматике санскрита, бенгали и хинди. Свой труд он представляет нашему обществу, желая получить компетентную его оценку…

Теперь весь ученый синклит устремил испытующие взгляды на Лебедева. В городе его знали как музыканта под именем мистера Суона; только очень немногим были известны его научные занятия, так же как и его настоящая фамилия. Сэр Уилльям добавил: