Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

Обаятельный и остроумный, Георг всегда уделял внимание людям, независимо от чина и звания. Какая — то харизма была у него в глазах. «Этакий народный герой», — как думал про него Император. Но в один прекрасный момент, видимо, почувствовав почву под ногами, Кантор сменил общую риторику на критику правительства, которое назначал сам Император. Мартин Вуд не простил это «народному любимцу» и очень обрадовался, когда Филипс доложил ему о том, что есть информация, полученная из достоверных источников, о причастности Георга Кантора к основателям «Седьмой печати». Более того, достоверный источник через месяц сообщил о том, что Кантор вообще является лидером «Седьмой печати», и якобы у него имеется легендарный кристалл Квинта, который Георг приобрёл у Эсмонда Мортиса, возглавлявшего в то время преступное сообщество Эритеи.

Кристалл Квинта, по мнению Филипса, должен был идеально лечь в основу обвинения в измене Империи. Император, заверенный Аланом в том, что информация полностью достоверна, отдал приказ на тайный арест и экстрадицию на Акрит этого вольнодумца из Эритеи. Спектраторы, подключив семью викария ДиАнжело, чётко исполнили приказ, схватив Кантора в его горном имении, где также был найден и кристалл Квинта. Император тогда был вне себя от радости и даже позабыл про боли в позвоночнике, которые не давали ему спать весь последний месяц.

Но когда начался судебный процесс, выяснилось, что кристалл Квинта — фальшивка. Более того, один из трех арестованных сподвижников Кантора на суде признался, что оговорил Георга под пытками Спектрата. Прокурор, дабы придать кристаллу юридическую силу, привлёк в качестве свидетеля обвинения чернокожего заключенного из ЛСА–12 (лагеря социальной адаптации) по имени Эсмонд Мортис. Тот пояснил, что перед своим арестом продал Кантору кристалл Квинта, который его люди нашли в каких — то развалинах в долине Горного ручья. В общем, обвинение строилось, по сути, из надуманных и додуманных самим прокурором идей и показаний сомнительных свидетелей, поэтому для переполненного зала Цитадели Закона не стало сюрпризом, когда Георг Кантор официально заявил отвод прокурору и судье.

Но Император решил идти ва-банк и кинуть вызов профсоюзу ветеранов. Оправдание Георга Кантора, по мнению Императора, было бы равносильно тому, чтобы расписаться в своём бессилии и потерять контроль над Империей, экономика которой страдала от чрезмерных расходов на военные нужды. Он решил, несмотря на абсурдность судебного процесса, всё же казнить Георга. По мнению Вуда, в случае оправдательного приговора викарии бы почувствовали, что могут «немного самостоятельнее» распоряжаться финансовыми потоками, что привело бы к экономическому краху Акритской метрополии…

Главный судья Брэндон Льюис уже знал окончательный вердикт, который вынес за кулисами Император, однако вынужден был соблюдать процессуальные нормы. Судья, обратившись к переполненному залу, произнёс:

— Есть ли желающие высказаться в защиту Георга Кантора, обвиняемого в государственной измене?

С первого ряда встал пожилой человек в армейском кителе.

Китель был украшен орденами и медалями, а под золотистым генеральским погоном лежал свёрнутый чёрный берет. Голова старика была гладко выбрита, а на глаза были надеты темные очки. Его седые усы были тщательно ухожены, да и он сам вполне хорошо выглядел для своих лет. «Такой, мощный старик», — подумал тогда Император, наблюдая, как Альберт Прайс уверенной походкой взошёл на трибуну.

— Представьтесь для начала, — промолвил главный Судья, разглядывая какие — то документы.

— Альберт Прайс… Полное имя Альберт Марс Прайс…

— Чем занимаетесь, мистер Прайс?

— Я… — Альберт на секунду задумался. — Я заслуженный пенсионер…

По залу прокатились смешки.

— Я понимаю, что вы пенсионер, — произнёс Брэндон Льюис, одетый в чёрную мантию. — Чем вы занимаетесь на пенсии?

Услышав вопрос, Прайс комично повернулся в сторону Судьи, выразив полное удивление. Посмотрев в зал, он громко произнёс:

— Ну, я иногда сажусь в кресло и качаюсь… Иногда моя жена укрывает мне коленки шерстяным пледом и ставит передо мной тазик с тонизирующими лекарствами для моих больных ног… Ещё я, когда позволяет здоровье, ловлю горную форель на личинки песчаного жука…

Зал, понимая сарказм, сказанный Прайсом, вновь засмеялся. Главный Судья заколотил молоточком, призывая присутствующих в зале к спокойствию.

— Прекратите! Это Цитадель Закона, а не шапито! — вскричал в ярости Брэндон Льюис. — Защитник, прекратите ломать комедию перед уважаемой публикой!

— Так вы первые устроили этот балаган с «охотой на ведьм», — обратился к Судье Прайс. — Вы схватили ни в чём неповинного человека, разыграли какой-то фарс и сейчас попытаетесь отправить его на виселицу. Прежде чем это сделать с одним из нас, просчитайте политические последствия своих решений, господа…

— Это вздор! — вскричал Брэндон Льюис, вскочив со своего судейского кресла. — Спектраторы, выведите этого шантажиста из зала!

Четыре Спектратора двинулись к трибуне. В ответ примерно половина зала встала, молча выражая Прайсу поддержку. Атмосфера накалилась до предела. Встали в основном члены профсоюза ветеранов, которые легко могли повернуть историю метрополии в данное время и в данном месте. Император прекрасно это понимал. Пытаясь разрядить обстановку, он произнёс:

— Стойте! — Спектраторы, услышав голос Императора, послушно остановились. — Дайте истинному слуге Империи, который поддержал свержение Тиберия Предателя, выговориться…

Спектраторы последовали на своё место, зал сел, а Судья громко произнёс:

— Альберт Прайс, у вас есть десять минут, чтобы высказаться в защиту обвиняемого Георга Кантора.

Альберт, осмотрев зал сквозь тёмные очки, бодрым тоном произнёс:

— Моя речь будет в форме монолога с Императором, который клялся нам, ветеранам, в том, что он до конца жизни будет следовать нашим идеалам. Но наши идеалы, Ваше Императорское Величество, не вяжутся с тем, что здесь сейчас происходит. Этот унизительный процесс над нашим братом Георгом — сигнал нам всем, что наш бывший боевой товарищ и просто славный парень Мартин Вуд полностью растворился в личине Императора… Мы его потеряли… — Альберт на мгновенье замолчал и перевел взгляд с Мартина на сидящих в зале людей. — Господа, Император уже решил, что Георг Кантор умрёт… Вердикт определён. Уже неважно, какое мнение выразят ветераны в моём лице… Важно лишь то, что безумие Императора выливается в тёмных делах Спектрата, от которого страдают не только наши близкие, но и все граждане метрополии, которых мы, давая армейскую присягу, обязались защищать.

Мартин, неужели ты не видишь, какими грязными методами вершится твоя политика? Мы устали жить как беженцы в своей стране, за которую мы воевали. Да, у нас хорошие пенсии, а у некоторых есть даже частичная медицинская страховка… Но у нас нет абсолютно никаких прав. Даже для того, чтобы нам просто собраться вместе, мы должны согласовать кучу никому не нужных разрешающих документов у твоих бюрократов. Дошло уже до того, что собрание более пяти членов профсоюза ветеранов в одном месте без разрешительных документов расценивается как попытка митинга в неположенном месте. Спектраторы хватают людей в баре, когда те приятно проводят совместное общение, попивая пиво. Пока это подпадает под административный кодекс и карается штрафами. Но что будет дальше, Мартин? Дальше, когда твой назначенец — Судья Брэндон Льюис вынесет вердикт, который тебе нужно будет лишь заверить своей печатью?

Казнь Георга станет отправной точкой крушения твоей власти. Придут в движение те слои общества, которые не только осознают хрупкость своего положения, но и не побоятся посмотреть в глаза смерти. Они заявят на улицах о твоих нелегитимных правах на власть. Причём заявят, основываясь не на данных о Паноптикуме, содержавшихся в кристалле Квинта, а сделают это на основании полученного опыта общения с властью… Одумайся, Мартин… Это проигрышный вариант…

Но Император не только не считал такой вариант проигрышным, но и видел потенциальный политический капитал, который можно извлечь из этой затеи. Да, эта затея была довольно неказиста и авантюрна из — за отсутствия прямых улик причастности Кантора к «Седьмой печати», но партия уже была разыграна.

После суда, когда Брэндон Льюис озвучил свой вердикт об отправке Кантора и его сподвижников на виселицу, Император разнёс в пух и прах Алана Филипса, дававшего ему гарантию на достоверность источника информации. В дальнейшем Филипс выяснил, что источник действительно не врал. Дело в том, что отпрыск викария Эритеи — Томас ДиАнжело, участвовавший со своими людьми в аресте Георга Кантора, подменил настоящий кристалл Квинта фальшивкой, надеясь на этом хорошо подзаработать, чтобы расплатиться по карточным долгам. Информация о Томасе, который толкал легендарный артефакт на черных рынках Акрита, быстро попала в аналитический центр Спектрата, а оттуда — Императору. Император рассчитался за политические риски, возросшие благодаря необдуманному поступку Томаса, казнью его отца и конфискацией имущества семейства ДиАнжело в пользу государства.