Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1970-1971 - разные

Снилась Атаиру Земля. Ее мосты, вознесенные, как паутинки, над реками, дубравы ее, пажити, водопады, пещеры, взгорья. Лунный свет снился и мириады пернатых, чешуйчатых тварей, недвижными зеницами уставившиеся на Луну. Воспоминания детства пропульсировали над сумеречными звездными равнинами, стиснули сердце спящего, замедлили ток крови, и без того замедленный убогой местной гравитацией.

И тогда Атаир пробудился ото сна. Непроглядная темень. Тишина, как на дне глубокого каньона.

— Время, — тихо проговорил Атаир в темноту, и тотчас электронный информатор откликнулся голосом далекой флейты: «Девять часов двенадцать минут».

— Весенний рассвет в Гималаях! — скомандовал звездолетчик, из девяноста модификаций запрограммированных рассветов отдававший предпочтение восходу солнца на Гималаях.

Откуда-то с потолка просочился призрачный фиолетовый свет. На его волнах выплывали горные кряжи, пропасти, заполненные туманом, блистающие льдом конусы гор. Свеченье разгоралось, обращаясь в сиреневые тона. Солнце поднималось. Запели невидимые птахи. Цветы раскрывались под куполом зарождающегося дня.

Корабельный врач, больше всего опасавшийся за психику своих пациентов, строго-настрого запрещал злоупотреблять искусственными рассветами и закатами. Тем не менее Атаир еще несколько раз включал электронное видение утренних Гималаев. Слишком долго, целых тридцать дней, он вместе с Талией дежурил на звездолете и теперь, вернувшись на Неогею, блаженствовал. Наконец он поднялся, бросился к серебристой панели в углу комнаты и прошелся пальцами по клавишам буквенного набора. «Черное море август плюс тридцать Цельсию», — выщелкивал Атаир. Когда индикатор готовности переменил цвет с голубого на палевый, звездолетчик съехал пс наклонному желобу в бассейн. Он долго плескался в черноморской воде, услужливо приготовленной электронными механизмами, пока не услышал по внутреннему динамику голос Электры, биолога из первой смены:

— Через час вездеход номер три отбывает к великим ледяным горам. Есть два свободных места…

«Никаких ледяных гор, — мысленно решил Атаир. — Электромассаж, магнитный профилакторий, ультразвуковой душ. И сразу же в оранжерею. Хватит с меня этих синтетических бифштексов и искусственной осетрины. Пора питаться по-человечески».

Ты, Астер, помнишь, наверное, зеленое кольцо оранжереи вокруг нашего поселка. На Земле, где каждое лето приносит людям неисчислимое множество растительных даров, зелень как-то не замечается. Иное дело — живительный плод в космосе. Тут каждая грядка с огурцами, редиской, капустой, каждый куст помидоров и пастернака становятся предметом неусыпных забот всего экипажа.

Атаир прополол две грядки с салатом, отведал спелых томатов, пожевал горькие стебельки какой-то пахучей травки. Воздух, обогащенный двуокисью углерода, слегка светился. Серебристые своды купола оранжереи источали ультрафиолетовые лучи.

На соседней — бахчевой — делянке Атаира поджидали чудеса. За тридцать дней его отсутствия поспели арбузы и дыни. Плоды были огромными, по метру-полтора в поперечнике. Они походили на рой фантастических существ, опустившихся после длительных звездных странствий на родную землю. Нигде, ни в лунных парниках, ни в висячих садах шестнадцатого спутника, не встречал Атаир таких диковинок космической флоры.

— Мудрец, что ты уставился на них? — услышал он позади насмешливый голос Рубины. — Небось воображаешь, будто пред тобой — целая планетная система. Выбираешь планетишку по вкусу? Терзаешься сомнениями?

Существовал единственный способ приостанавливать иронические словоизвержения Рубины — задать любой вопрос о ее супруге. Атаир так и поступил.

— Теллура что-то долго не видно, — простодушно заговорил он. — Ты, случаем, не встречала его в последние дни?

Рубина недоверчиво уставилась на Атаира и ответила после некоторого раздумья:

— Регулу помогает твой Теллур. Обмозговывают результаты, полученные с первой планеты.

— Роботы принесли что-нибудь стоящее?

— Что-то вроде этого. Не исключено, что там уже зародилась жизнь.

— Жизнь? Возле Проксимы? — пожал плечами Атаир.

— А почему бы и нет. Суди сам. Средняя температура выше нуля. Лед местами растоплен, озера кругом, даже море есть, правда, захудалое. Одно жаль: атмосфера совсем бедная. Азот да аргон, аргон да азот. Даже на углекислый газ и то никакого намека.

— Но тогда…

— Обнаружены коацерваты и какие-то полукристаллы. И вообрази только: размножаются они удивительно напоминающим земную органику способом.

— Тогда… Я должен сейчас же…

— Как обычно, ты не в меру тороплив, Атаир. Динозавров там, во всяком случае, не нашли. Но Теллур подумал, что, может быть, стоило бы посетить планету. Роботы, конечно, свято подчинены программе, а вот насчет инициативы… — тут Рубина развела руками, давая понять, что по части инициативы роботы недалеко продвинулись в механической своей эволюции. — В общем, неплохо бы слетать туда, — закончила она.

Распрощавшись с Рубиной, звездолетчик отправился в фильмотеку. До самого вечера корпел он над кадрами, воссоздающими лабораторные опыты по созданию биокибернетического устройства из нейроклеток. Он настолько увлекся, что позабыл свое обещание Талии сходить с ней на ледяное озеро.

Когда Атаир вбежал в отсек, где хранились скафандры, жена уже заканчивала экипировку. Вскоре они покинули лагерь и направились к близлежащим скалам.

Шагов через двести Талия обернулась и посмотрела назад. Биокомплекс — разнородные сооружения, состоящие из жилых отсеков, лабораторий, оранжерей, зоосекторов, — походил на сюрреалистическую скульптуру. Ни огонька, ни звука — этих обычных вестников общежития человеческого. Только фары на высокой мачте и зеленые сигнальные огоньки перед входом неопровержимо свидетельствовали, что беспорядочно разбросанные металлические кубы — творения разумных существ, а не игра слепых сил природы.

Неподалеку чернели корпуса заводов. Левее, возле самых скал, маячил грушеподобный силуэт термоядерной станции. Над ним трепетала синеватая полоска — в пепельные небеса Неогеи вырывались ионизированные отходы производства.

Атаир и Талия спустились по тропинке, протоптанной роботами, и вскоре ступили на нетронутую ледяную кору озера. Проксима только что взошла. Широкая вишневая лента восхода как бы вмерзла в белые льды. Казалось, ступи на ленту — и она сама, как гибкий транспортер, вознесет тебя к рубиновому солнцу.

Так прошли они несколько километров. Ледовые торосы то и дело преграждали им путь, приходилось петлять, прыгать через трещины, обходить пропасти. Атаир молчал. Он был не мастак вести задушевные беседы с женщинами. Зато говорила — и еще как говорила! — Талия.