Формула убийственной удачи - Анна Велес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Согласен, — Дан протянул ей бокал красного сухого вина. — Я приезжал сюда в командировки не единожды. И да, всегда эти церемонии, закулисные игры, дворцовые интриги. Москва проще.
— Но все-таки здесь многое изменилось, — напомнила Ева. — И прежде всего, изменился дом Романовых и сферы его влияния. С этого и начнем. Скажите, Дан, какое впечатление произвел на вас князь? Чисто внешне?
— В целом, он выглядит на свой возраст, — чуть пожал плечами дознаватель. — Бодр, полон сил. Даже немного удивляет факт такого раннего выбора наследника и разговоры о передаче дел. Он более ста лет возглавляет фонд. Это его детище.
— Вот! — Ева отсалютовала ему бокалом. — Это иллюзия, Дан. И это очень важно в нашем деле. Я, благодаря своему дару, увидела его совсем другим. Князь болен. Возможно, умирает. Магия позволяет ему скрывать свое истинное состояние, но… Конечно, по меркам нашего мира Константин Константинович не слишком и стар. Он даже моложе моего кузена, я уж не говорю о Кире! Видимо, дело в крови Романовых. Их стремление к чистоте крови, браки на сестрах своих же матерей или племянницах… Это сгубило смертную часть рода, это губит и Избранных.
— Или что-то еще, — задумчиво отметил Дан. — И Константин Младший, и третий сын, Георг, выглядят очень здоровыми. Не говорю уже про Гавра.
— Вы подозреваете, что кто-то может влиять на князя? — встревожилась Ева. — Яд или проклятье?
— Я не могу утверждать это на сто процентов, но… — он пожал плечами. — Пока не буду исключать такую возможность.
— Вы правы, — подумав, согласилась с ним маг. — Особенно в контексте нашего дела. Итак, князь болен. Он назначает наследника. Он явно выпускает из рук бразды правления и домом Романовых и культурной элитой Петербурга. Пушкинский дом пока за ним. Волконские всегда поддерживали князя. А вот Лицей… Назначение Софи … Простите, это нонсенс.
— Кто она такая? — чуть поморщившись, спросил Дан. Ему слишком не понравилась эта ведьма, смотревшая на него, как голодная собака на кусок мяса.
— София Данилевская, — стала объяснять Ева. — Ведьма-одиночка. Довольно сильная. Высшая. Она… наверное, просто больна.
Дан не удержался от кривой усмешки.
— Да, — чуть грустно подтвердила маг. — К сожалению, этого трудно не заметить. Но на это есть весьма печальная причина. Блокада Ленинграда. Вы наверняка знаете, Дан, что во время войны другие реальности были запечатаны. Софи голодала с остальными. И… еще пыталась лечить здесь смертных. Она спасла множество жизней. Зная, что сможет дольше людей продержаться без пищи, она делилась с ними пайком. С детьми. Это здорово сказалось на ее здоровье и внешности. Потом ее лечили, помогли чарами. Использовали даже эликсир философского камня. А это… последствия.
— Жутко все это, — уже другим тоном заметил дознаватель. — Но ее психика… дело даже не в ее отношении к мужчинам… Эти смены настроений… нервозность.
— Истеричность, — поправила его Ева. — Это последствия. А еще… Это традиционный мир Петербурга. Софи одаренная ведьма, всегда мечтающая чего-то значить в мире науки и культуры. Но она, как и Мари, женщина…
Дан понимающе и чуть сочувственно кивнул.
— Что до ее отношения к мужчинам… — его напарница чуть нахмурилась. — Это следствие нескольких лет, когда она была лишена привлекательности. Или… не знаю, но это явно болезненное проявление. Потому я и предупредила вас держаться за мной. Простите, что опять была вынуждена представить вас как… своего мужчину.
— Мне это льстит, — чуть смущенно признался Дан. — Пожалуйста, не извиняйтесь.
Теперь засмущалась Ева.
— Но давайте вернемся к нашей теме, — спас ситуацию Страж. — Мы оба понимаем, что Софи никак не могла возглавить фонд Лицея. И все же…
— Она правнучка Александра Сергеевича Пушкина, — заметила маг. — И это многое значит. Это дает ей некое право. Особенно во внутриполитической игре, которую мы тут наблюдаем. Только… Простите, Дан. Что это за странные намеки? Сначала мой кузен просит помочь вам. Потом всех так настораживает ваше отношение к дому Нарышкиных. И еще… когда вы говорили с Шереметьевым, вы явно были встревожены. И конечно, то странное высказывание Софи, что ее покровители как раз и есть Нарышкины.
Страж тяжело вздохнул, отставил бокал, и устало провел рукой по волосам.
— Я все объясню, — пообещал он. — Вы правильно заметили, тут в Петербурге все изменилось. А еще ранее вы говорили о том, что Романовых больше, чем те, кто был сегодня в доме князя. Есть еще и некоторая Наталья Романова.
— Наталья? — Ева нахмурилась. — Странное имя для этой семьи.
— Ну, — Дан невесело усмехнулся. — Зато оно более подходит к фамилии Нарышкина.
— Наталья Нарышкина… — его напарница удивленно подняла брови. — Так звали мать Петра Первого.
— И то же имя получила его сестра, — продолжил рассказ дознаватель. — Все привыкли, что в Волшебном мире мой род известен благодаря моему деду, обычному Избранному, кто смог прекратить межкастовую вражду.
— Мне это хорошо известно, — Ева кивнула, давая понять, что искренне уважает заслуги Нарышкиных.
— Но мой дед не первый из Избранных в нашем роду, — Дан чуть помолчал. — По сути, она Романова. Но… они давно что-то не поделили с Императорским домом. И еще в прошлом веке бабушка… хотя так назвать ее очень сложно… она взяла фамилию матери. Вернулась в свой род. Так она тогда заявила. Но вот права и власть у нее остались. В том числе и влияние на Романовых. Все-таки любимая сестра первого императора.
— Вот в чем дело, — Ева нахмурилась. — И вот кто стоит по другую сторону баррикад в нашем деле. Как я поняла, вы не слишком с ней ладите?
— Она была недовольна, когда Москва стала столицей, — дознаватель, казалось, вернулся в свое спокойное расположение духа. — И была против, когда дед настоял на переводе Волшебного правительства туда. Наталья привыкла к власти. Переезжать бабушка не собиралась. Для нее столицей был город ее брата Петра. Так наш род, скажем, раскололся. Я виделся с ней не единожды. В целом, мы… поддерживаем чисто
