Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры - Нелли Мартова

Она отодвинула штору и выглянула из окна. Сквозь плотные тучи пробивались слабые лучи солнца, робко заглядывали в чистенькую комнатку. Часы на здании старого универмага напротив показывали половину одиннадцатого. Гостиница в самом центре города, наверное, недешевая. Было ли вчерашнее сумасшествие или не было? Постель выглядела так, будто над ней пронесся шторм. Кольнула в бок неприятная мысль: скоро предстоит явиться родителям на глаза.

Софья приняла душ в маленькой уютной ванной. Она ощущала потоки воды так остро, будто каждая клеточка тела стала чувствительнее, а внутри росло удивление, словно это был первый душ в ее жизни. Она тщательно вытерлась пушистым полотенцем и высушила волосы феном, ловила кожей теплый искусственный ветер. Потом собрала разбросанную по комнате одежду и только тут заметила на столике, рядом с ключами, черный конверт. Сверху лежал листок из гостиничного блокнота с надписью: «С добрым утром!» Она приоткрыла конверт. Что это, дежавю? Все, что с нами происходит, уже когда-то было.

На вешалке висел красочный пакет с надписью: «Все для скрапбукинга». Она заглянула внутрь – вот папка на кольцах, для альбома и… такой же черный конверт! Так, значит, господин директор и ее случайный вчерашний любовник – один и тот же человек? Или не случайный?

Но раздумывать уже не было времени. Она закинула второй конверт в тот же пакет и хлопнула дверью номера.

На ресепшн дежурила симпатичная рыжая девушка.

– Доброе утро! К сожалению, завтрак уже закончился.

– Вы не знаете, мой… спутник давно ушел? – Софья протянула ей ключи.

– Да, давно, в самом начале моей смены, что-то около семи утра. Минуточку, я проверю телефонный счет.

– Он часто тут бывает? – спросила Софья.

– Извините, я работаю тут всего неделю. У вас все в порядке, звонков нет, номер полностью оплачен. Спасибо и приезжайте к нам еще!

– До свидания, – пробормотала Софья и толкнула дверь на улицу.

Солнце наконец-то пробило себе дорогу к осенней земле. Повсюду ручьями текла вода и слышалась звонкая капель, как весной. Воскресным утром люди улыбались друг другу, шутили, мамочки катили коляски, старушки выгуливали мохнатых болонок. Шлепали по лужам карапузы в резиновых сапогах, блестели отмытые дождем желтые и красные кленовые листья, весело сигналили автомобили, и нигде не было слышно сирен. Мир был невообразимо реален, полная противоположность тому сюрреалистическому сну, в котором она побывала вчера, выкрашен совсем другими красками. Каждая деталь впечатывалась в сознание ярким фотоснимком: яркий оранжевый лист приклеился к объявлению «Сниму комнату», будто искал себе жилье на зиму, кусок пенопласта плыл по ручью отважно, словно маленький корабль, облако свернулось уютно, как сытый кот. Запах сырых листьев врезался в сознание, отпечатывая в нем всю осень сразу, вместе с ее невесомой грустью и красотой. Софья вдохнула полной грудью и улыбнулась.

Но тут же под ложечкой проснулся легкий холодок. Сейчас придется вернуться домой. Софья догнала троллейбус на остановке и запрыгнула внутрь. Мелкая дрожь старой рогатой развалюхи передавалась ей так, что кончики пальцев, кажется, звенели, но она с удивлением понимала, что не так уж и боится. Очень хотелось есть. Мама, наверное, пожарила сегодня на завтрак гренки с сыром. Или блинчики с вареньем.

Звонить в дверь не пришлось, ее увидели из окна. Первое, что она услышала с порога, был голос диктора из телевизора:

– Три человека остаются в больнице, около двадцати получили легкие травмы и после оказания первой помощи были отправлены домой после дикой рекламной акции, устроенной компанией «Афросеть» в главном торговом центре города. Руководство компании отрицает свою причастность к акции и заявляет, что это была самодеятельность дирекции «Дворца связи»…

В нос ударил запах корвалола. Мама выглядела все так же безупречно, в мягком домашнем костюме, с уложенной прической, и только глаза, измученные и опухшие, говорили о бессонной ночи. Она смотрела на Софью и словно не верила своим глазам. Потом наклонилась и протянула ей тапочки. Софья скользнула в привычную домашнюю мягкость и молча обняла мать.

– Господи, девочка моя. С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо.

– Отец всю ночь звонил по милициям и больницам. Эта история в торговом центре… Почему ты не позвонила?

– Так получилось. Как он?

– Держится молодцом, – улыбнулась мама. – Пошел вздремнуть. Ночью приезжал дядя Толя, делал ему уколы.

Софья проглотила слезы. В тот раз, когда она попыталась уйти из дома, были дежурства в больнице, посеревшее мамино лицо, реабилитация, санатории и обещания, что она будет жить с родителями, пока не станет «нормальным взрослым человеком», и страшный ледяной кабинет Аркадия Петровича. Не надо было тогда вообще пускать отца в свое жилище, надо было придумать какую-то отговорку. Она до сих пор с грустью вспоминала крохотную квартирку-мастерскую, которую снимала у одного художника. Ей было хорошо и уютно среди ярких стен, разрисованных причудливыми цветами, яркими динозаврами, фантастическими чудищами и пухлыми обнаженными ангелами. Мебели в комнате почти не было, и Софья на первое время решила обойтись спальным мешком. Она устроила себе уголок для любимого хобби прямо на полу, а на единственном низеньком столике ела, сидя по-турецки, как на Востоке, и частенько забывала убрать с него посуду. Отец, наверное, тогда решил, что это наркоманский притон или что-то вроде того, ему сразу же стало плохо.

– Вот что, – мама понизила голос. – Скажем ему, что ты осталась ночевать у подруги, отправила смс-ку, а она почему-то не пришла.

Софья вопросительно посмотрела на мать. Та поджала губы:

– Я не хочу знать, где ты была и что делала.

Отец разглядывал Софью так долго, будто пытался понять, его это дочь, или ее подменили. Она хотела извиниться, но губы отказывались ее слушаться, а где-то в глубине горла копились слезы. Софья не подпускала их к глазам и только отчаянно хлюпала носом. Она привычно сжалась и мысленно возвела вокруг себя скорлупу, ожидая удара, но его не последовало.

– Иди, позавтракай, – в конце концов сказал он.

На столе стояли еще горячие гренки с сыром. Софья вцепилась зубами в ароматный хрустящий кусок, будто в жизни ничего вкуснее не ела. По животу растекалось приятное тепло, какое бывает только от родной маминой еды. Мама сидела напротив и улыбалась, осторожно промокая кружевным платком уголки глаз.

– Я сам не знаю, почему, – пробасил сзади отец. – Но я не буду тебя ругать. Мне кажется, ты уже сама сделала все нужные выводы.

Софья искренне улыбнулась ему, впервые за долгое время. Что за чудеса сегодня происходят? Она вдруг заметила, что отец постарел. Больше седины стало в висках, и лысина уже заползла далеко на затылок. А на подоконнике, среди подогнанных к дизайну строгих цветочных горшков появилась нелепая гнутая вазочка из радужного стекла. И как она раньше ее не видела?

– Мам, обожаю твои гренки, – сказала Софья. – Они просто лучшие в мире.

Она не обратила внимания, как удивленно переглянулись мать с отцом.

После завтрака Софья поднялась к себе. Переоделась в домашнюю футболку и шорты, достала черный конверт, потянула за кончик визитку-открытку. Золотые буквы, черный бархат, пестрые облака из настоящих перьев, воздушных и чуть желтоватых. Приятный мятный холодок, будто взяла в рот освежающую конфету.

«Эмиль Магрин» – так звали главного волшебника по открыткам. Ниже совсем маленькими буквами подписано: «Куратор». Ни телефона, ни адреса, ни электронной почты. Только взлохмаченные облака. Она погладила перо и почувствовала, как затягивает карточка, как кружится голова и втягивает ее в разрыв облаков, как зазевавшееся солнце. «Альбом, – всплыл в голове шепот. – Он сейчас нужен тебе как воздух».

«Для сохранения покоя в семье можно позволить себе маленькую ложь. Даже если ребенок сбежал из дома, он ни в коем случае не должен бояться вернуться», – аккуратно выводила этажом ниже подтянутая женщина в домашнем костюме.

Глава V

С таким же успехом можно было заниматься сексом по книжке. Руки сюда, ноги туда, прижмите губы к соску и чередуйте интенсивные движения с мягким поглаживанием. Нарезаем макетным ножом аккуратные прямоугольники, приклеиваем узкие полоски клеевой лентой и даем каждому слою просохнуть. Инга смяла кусок картона, с трудом отодрала от пальцев куски двустороннего скотча и зашвырнула смятый комок в урну.

На столе аккуратно, как в операционной, были разложены инструменты и материалы. Над столом, на кнопках, Инга прикрепила распечатки мастер-классов из Интернета. Она натянула тонкие резиновые медицинские перчатки, чтобы не оставлять отпечатков на яркой фольге и чтобы не испортить клеем маникюр.

Казалось бы – чего проще – возьми да сделай простенькую открытку. Никогда она раньше не замечала, что у нее такие толстые пальцы. Вроде бы отлично приспособлены, чтобы лепить пирожки или вязать салфетки, но воевать с крошечными кусочками бумаги не хватало никакого терпения. Кисти рук заболели с непривычки, и шею заломило. В композиции она тоже оказалась не сильна, картинки, складываясь, выходили похожими на детские поделки, и в них не было ничего общего с изысканной прелестью работ пропавшей Розы. А что, если плюнуть на все эти материалы, взять простой кусок бархата, приклеить на картон, а сверху – засохшую розу из букета на трюмо…