Красный сердолик - Филлис Уитни

По мере продвижения вперед я отдалялась от зажженных ламп, но темнота не наступала, поскольку фигуры отражали лунный свет, они как бы фосфоресцировали в полумраке. Оставив пернатых позади, я оказалась под сводами греческих храмов, в окружении многочисленных богов и богинь. Я зацепилась рукавом за указующий перст Меркурия, и меня прошиб холодный пот.

Зачем я здесь? На чей призыв я откликнулась, оставив за своей спиной Билла и чувство безопасности?

Безопасности? Какая ерунда! Я попыталась взять себя в руки. Это помещение заполнено предметами изготовленными из пластмассы, бояться тут нечего. И мне стоит только повернуться и пройти по тропинке назад, чтобы снова оказаться рядом с Биллом. Я оглянулась, и мне показалось, что выводок сов преследует меня. Они сидели на полу, уставившись на меня пустыми глазами и как бы говоря: «Иди дальше. У тебя нет пути назад».

Тропинка исчезла. Да нет, она, конечно, была здесь, но оказалась на мгновение скрытой благодаря причудливой игре света. Я проигнорировала подкрадывавшийся ко мне панический ужас и повернулась спиной к той части пути, которую уже прошла. Если кто-то напал на меня сегодня утром, это не значит, что я стала бояться теней. Эта мастерская не могла иметь никакого отношения к смерти и убийству. Здесь нечего бояться.

Передо мной снова показалась тропинка: следуя по ней, я, несомненно, сделаю поворот и вернусь обратно к Биллу.

Тут я увидела на полу, у своих ног квадрат лунного света, который зыбко передвигался, напоминая то ли дым, то ли рябь на воде. Я взглянула на большое окно. Серебристый край облака переползал через лунный диск. Он двигался быстро, и свет потускнел.

И снова ко мне подступила паника, но я отказалась поддаваться страху перед игрой воображения.

В полумраке стало казаться, что пластмассовые фигуры зажили своей собственной жизнью. Совсем недавно поражавшие мертвенной, застывшей белизной они вдруг мрачно зашевелились, перешептываясь между собой.

Конечно, шепоты были нереальными, кажущимися. А вот звук, который послышался рядом, обладал несомненной, устрашающей реальностью. Хотя это был не более чем шорох: словно некто, крадучись, на цыпочках пытался отбежать от меня подальше.

Я продолжала прислушиваться, но звук исчез, все обширное пространство мастерской погрузилось в мертвую тишину. Она показалась мне неестественной: то была тишина ожидания. И тут я увидела тень — неподалеку, в нескольких ярдах перед собой. Более темную и густую, чем окружавшие меня тени; она была человеческой, в то время как другие таковыми прикидывались.

Чтобы окончательно в этом убедиться, надо было понять, движется тень или только кажется движущейся. Уже в следующее мгновение никаких сомнений у меня не осталось. Очертания изменились, тень приобрела новую форму.

Мне хотелось кричать, звать на помощь Билла, но мое горло судорожно сжалось, я не могла издать ни звука. Но я могла двигаться, идти, бежать. Я повернулась и почти вслепую, наугад кинулась обратно, добежала до того места, где толпились совы… и заблудилась, потеряла тропинку из виду. Я беспомощно озиралась, металась из стороны в сторону, пока наконец не наткнулась на какого-то олимпийского бога, который покачнулся на своем пьедестале и грохнулся на пол.

В этот момент я ясно расслышала топот бегущих ног; они уже не крались, а пустились наутек.

— Билл! — закричала я. — Ах, Билл!

Но он уже услышал грохот и бежал ко мне.

— Не волнуйся, — успокоил меня Билл. — Ты не причинила больших разрушений. Я сам виноват, надо было включить еще пару ламп.

Я вцепилась в него, не в силах унять дрожь. Его рука обнимала меня за плечи, я почувствовала себя защищенной, но нельзя было терять ни минуты.

— Билл, кто-то прятался среди вон тех фигур. Он убежал.

Билл отнесся к моим словам недоверчиво, но подошел к выключателю — и в следующий миг комната озарилась ярким светом. В таком месте легко было что-то обнаружить. Тут повсюду можно найти временное укрытие. Мы стояли посереди широкого прохода между скамейками и столами, корытами и бочками.

Я пошла туда, где сгущались тени.

— Смотри, Билл.

Густая пластмассовая пыль на полу была разворошена, только что притоптана, хотя не удавалось отчетливо различить.

Билл взглянул на эту неопровержимую улику и помчался вперед по проходу.

— Дверь пожарного выхода открыта! — крикнул он. — Улизнуть можно было только через нее, если не считать моего кабинета.

Мы подбежали к стене, где несколько ступенек вели к открытой двери. На них заметны были следы, отпечатавшиеся на пластмассовой пыли. Теперь Билл поверил мне окончательно.

— Я спускаюсь вниз, — заявил он — А ты, Лайнел, возвращайся в мой кабинет.

Но у меня не было никакого желания в одиночестве пересекать это обширное, отдающееся эхом пространство. Я выбралась на холодную площадку пожарного выхода и стала спускаться по лестнице вслед за Биллом.

Но погоня оказалась безрезультатной. Длинная темная аллея услужливо предлагала десятки возможностей для того, чтобы спрятаться, проскользнуть между домами.

— Ты замерзла, сказал наконец Билл. — Мы можем со спокойной совестью вернуться. Но сперва обойдем дом и нанесем неожиданный визит твоей тени.

Человек в дверном проеме выглядел скучающим и усталым, когда заметил нас, появившихся из-за угла Он с изумлением вынул сигарету изо рта.

— Как хорошо здесь! — насмешливо воскликнул Билл. — Не выбегал ли сейчас кто-нибудь из той аллеи? Вы кого-нибудь заметили?

Но он ничего не видел. Его внимание было сосредоточено на главном входе в здание. Так что наш посетитель без труда скрылся.

Детектив вошел в здание вместе с нами, чтобы расспросить лифтера. Оказалось, что тот за весь вечер не поднимал наверх никого, кроме Билла и меня. Но поскольку Билл не потрудился закрыть за собой дверь, когда пошел ужинать, кто угодно мог прошмыгнуть мимо лифтера и подняться по лестнице. Через пожарный выход легко было сбежать, так как, спускаясь по лестнице, человек имел возможность выдвинуть вниз ее последний пролет; но через него нельзя было войти.

Все происшествие казалось нелепым и бессмысленным. Мелкий воришка не мог обнаружить в мастерской ничего ценного, большинство находившихся там вещей были чересчур громоздкими. Так чего же хотел наш вор? Я подумала о Кейте и вспомнила его слова о том, что тут действует ненормальный от которого можно ожидать самых безумных и загадочных поступков; но какая связь между «Юниверсал Артс» и смертью Майкла Монтгомери?

После того как Билл и детектив — молодой человек по фамилии Джонс — бегло осмотрели мастерскую, мы втроем отправились выпить кофе с пончиками. Наш новый друг оказался мрачным, подозрительным и не очень приятным в общении человеком. Но все же когда Билл повез меня домой, мы проявили благородство и предложили ему место на заднем сиденье. У меня создалось впечатление, что Джонс так же мало поверил в нашего тайного соглядатая, как Мак-Фейл в злоумышленника, сорвавшего со стены картинку. Разумеется, недоверчивость и подозрительность — необходимые профессиональные качества детективов, но отнюдь не самые приятные.