Вторжение - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она открывает глаза и придирчиво смотрит на получившееся оружие. Похоже. Один в один, уж память у нее отменная. Стряхивает с «Рогов Оленя» оставшийся порошок обратно в ящик и тщательно закрывает его. На следующей неделе нужно побольше заказать, думает она, заканчивается быстро. Ой, не годится так, в руке нести, нужно снова ящик открыть, вот зараза, забылась. Она споро мастерит из порошка тяжелый ларец из полированного красного дерева, выложенный изнутри темным бархатом. Кладет туда оружие. Теперь все.
Уже с тяжелым ларцом в руках — она возвращается в торговый зал магазинчика, заходит за прилавок и водружает на него этот самый ларец. Он получился что надо — красное дерево, позеленевшая от времени бронза, тяжелый замок. Словно что-то чрезвычайно ценное там хранят. Убедившись, что посетители смотрят на нее, а особенно — эта девица в теплом, восточном халате, Сил-айяс разворачивает ларец лицом к ним и неторопливо открывает. Девица ахает и прижимает ладошки к щекам, ее глаза блестят. Сил-аяйс уже знает, что все сделала правильно. Сегодня ночью она будет ужинать отменным мясом, купит себе вот такенный стейк и бутылку старого вина, пригласит к себе друзей и отметит легковерность и глупость этих вот шорти.
— Вот. — говорит она, потупив взор: — та самая парная секира. К сожалению, у меня нет для нее пары. Это оружие десятилетиями пылится в моей коллекции, а я знаю, что их должно быть два. Правая и Левая, Север и Юг, День и Ночь, Мужчина и Женщина.
— Продайте нам эту секиру! — выпаливает девица и Сил-айяс едва только головой укоризненно не качает. Девочка совсем не приспособлена для торговли. Совсем-совсем. Кто же так свой интерес показывает? Нужно было равнодушно взглянуть, отвернуться, сказать что-нибудь нелицеприятное про товар, дескать подделка и старый хлам, но все равно, чисто для забавы — сколько стоит? Сколько-сколько? Да за такую цену я свою бабушку продать могу, а она старушка крепкая и в теле. Не смешите. Все равно покупать не собираюсь… разве что за десять рублей. И это уже много, этой штуковиной все равно только в зубах ковыряться или как детскую игрушку использовать. Не, не, рублей двадцать — это максимум. Так вот надо торговаться, а не кидаться сразу с предложением.
— Эта секира не продается. — грустно говорит Сил-айяс, закрывая крышку перед самым носом у разочарованной девицы: — память о моем деде. Фамильная реликвия.
— Что⁈ Да как же… Володя! — вспыхивает лицо девицы в восточном наряде, вспыхивает гневом, яростью и какой-то детской обидой: — Володя, скажи ей!
— Погоди, Лан. Остынь. — говорит мужчина и поворачивается к ней: — уважаемая…
— Меня зовут Сил-айяс, господин.
— Я — Владимир. Скажите, вы уверены в том, что не хотите продать эту секиру? Я понимаю, что это ваша реликвия и память о деде, но ведь в первую очередь это оружие, не так ли? У вас она просто пылится в ящике, а могла бы приносить пользу, звенеть в бою. Думаю, что для боевого оружия, особенно зачарованного — грустно закончить свой век в коробке. Если бы я был оружием, то не хотел бы такого. Эти секиры созданы для того, чтобы звенеть над полем боя, а не для того, чтобы пылиться на полке. Они заслуживают человека, который ухаживал бы за ними, точил, смазывал маслом, перематывал шелковые шнуры на рукояти. Я всего лишь мельком видел вашу секиру, но мне кажется, что она несчастна. — улыбается он и Сил-айяс думает о том, что мужчина — хорош. Не так как Истинноживущие, но все равно хорош. Обратился к эмоциям, одухотворил эту несчастную секиру, придал ей индивидуальности. И если бы она на самом деле была реликвией и Сил-айяс испытывала к ней чувства — на этих чувствах сейчас бы сыграли. А будь она наивной девочкой, так еще бы даром эту секиру отдала — так вот питомцев в лес отпускают, на волю. Но шорти не понимает, что она давно ведет эту игру, и сейчас продает им не артефакт невиданной мощности с уникальной историей, а дешевую поделку, которую она смастерила за несколько секунд на складе, стоя над ящиком с порошком-сырцом. При любом раскладе она останется в выигрыше, а глядя на бриллианты, качающиеся в ушах у девушки в белом — в очень даже приличном выигрыше.
— Разве не лучше бывалому воину уйти на покой? — задается она вопросом вслух: — вы могли бы отдать и вторую секиру мне и я — положила бы их рядом. Достойное место и спокойная старость — не к этому ли приходим мы все в конце концов? Или же… — она смотрит на красную бархатную тряпочку с осколками: — можно закончить вот так. Порой почетная отставка лучше чем нескончаемые битвы. И потом — это семейная реликвия.
— Хорошо. — вздыхает мужчина: — сколько вы хотите за эту секиру?
— Она не продается!
— Десять тысяч. — коротко добавляет девушка в белом: — шича, хватит торговаться, ты все равно обманщица. Десять тысяч и мы закрываем этот разговор.
— Но я…
— А еще я могу генерал-губернатору рассказать, что тут опять торговля артефактами без надлежащего разрешения. Что-то я вывески «Магазин Магических Артефактов» нигде не видела, да и указ должен на стенке вот тут висеть. — сужает глаза девушка в белом. Вот как. Значит она тут главная и деньги у нее? Мужчина — альфонс? Неважно, тем лучше. Ситуации это не меняет.
Сил-айяс делает вид, что испугалась, кусает губы и ломает руки, якобы принимая трудное решение. Вот все шорти через силу делают. Всегда с ними так — надо просто сделать вид, что испугался и тогда они почему-то считают, что сделка удалась.
— Хорошо. Десять тысяч. — вздыхает она, решив не обижаться на